Эмилия Остен - Верность и соблазны

– Знаешь, после того как ты все объяснил, то утро в Тирнане не кажется таким уж страшным.

– Вот теперь я точно все и полностью тебе рассказал. И могу лишь надеяться, что ты позволишь мне… быть частью твоей новой жизни.

– Я тоже этого хочу, но я не стану повторять ошибки молодости. Мы останемся в Лондоне до конца сезона.

– Как пожелаешь. Только я должен вернуть тебя на Хилл-стрит, пока на улицах еще пусто. Иначе нам просто придется обвенчаться со всей возможной поспешностью, чтобы, гм… покрыть твое грехопадение.

Только чудом им удалось незамеченными проскользнуть в дом Суэвернов, а Анне даже пришлось несколько раз прятаться от слуг за портьерами, пробираясь в свою комнату.

Вернувшись во флигель, Айвен решил все же поспать, но мечтам об объятиях Морфея сбыться не удалось: едва он зашел в кабинет, чтобы забрать рубашку, так и оставшуюся лежать на ковре у дивана, как раздался стук в окно.

– Извини, что так рано, – проговорил граф Рэйвенвуд, перебираясь через подоконник в комнату, – но я просто жажду узнать, не зря ли я рисковал жизнью, играя роль свахи для тебя и мисс Суэверн.

– Мы поговорили и достигли взаимопонимания. – Айвен незаметно уронил рубашку за диван и затолкал под него же позабытую Анной перчатку. В отличие от графа, он не стремился посвящать даже друзей в интимные подробности.

– О! Надеюсь, эта формулировка означает, что скоро свадьба?

– Анна хочет провести сезон в Лондоне, а о дне свадьбы мы вообще не говорили.

– Кажется, я страдал зря. – Граф уселся на диван и вздохнул. – Я, кстати, ночевал в клубе. Сейчас только зашел домой переодеться – и к тебе. Видишь ли, я вчера случайно признался, что знаю тебя.

– Очень неосторожно, – усмехнулся Айвен. Ситуация его скорее забавляла, чем удручала. – И что теперь? Граф Рэйвенвуд будет прятаться от графини вечно?

– Нет, почему же. – Сильно озабоченным Руперт не выглядел. – Луиза скоро остынет. Надеюсь, она остынет, поговорив с мисс Суэверн. А потом…

Договорить графу не удалось, потому что в окно кабинета решительно постучала графиня Рэйвенвуд – в голубом утреннем платье нежного оттенка, которое вовсе не делало ее менее воинственной. Айвен вздохнул, сочувственно посмотрел на графа и открыл окно.

– Помогите мне войти, – отчеканила Луиза, протягивая руку. Айвен мысленно порадовался, что подоконник низкий: если бы не это, графиня ни за что бы не перебралась через него, учитывая нынешнюю моду на пышные юбки. – И можете потом сбежать. Я даже рекомендую вам сбежать, пока я буду занята с графом.

– Доброе утро, – вежливо ответил Айвен.

– Будет добрым, когда я разберусь с вами двумя, – пообещала Луиза. Ступив на пол гостиной, она решительным жестом поправила юбку и уперла руку в бок.

– Луиза, – вмешался граф, на всякий случай закрываясь диванной подушкой. – Я сейчас все объясню.

– Знаешь, когда я утром увидела, как ты тайком выбираешься из своей комнаты и, оглядываясь через плечо, скрываешься в парке… Если бы я тебя так хорошо не знала, я бы решила, что ты прячешь здесь любовницу. Но ты превзошел сам себя! У тебя тут Айвен МакТирнан собственной персоной! – Графиня на мгновение остановилась, а потом решительно закончила: – Я тебя убью.

– Луиза. – Граф встал с дивана, расстался с подушкой и подошел к жене. – Позволь мне представить тебе лорда Айвена МакТирнана. Лорд МакТирнан, это моя супруга, графиня Луиза Рэйвенвуд.

– Очарован, – поклонился Айвен.

Луиза молча переводила взгляд с мужа на Айвена и обратно. Кажется, она сочла, что над ней издеваются.

– Взаимно, – наконец ответила графиня, но в голосе было столько яда, что сразу стало понятно: ее больше порадовало бы, если бы Айвен МакТирнан провалился в ад. – А теперь оставьте эти светские любезности и просто, коротко и понятно объясните мне, что тут вообще происходит. И учтите, я очень, очень, очень зла! Поэтому молитесь, чтобы ваши объяснения показались мне… удовлетворительными.

Айвен предпочел не вмешиваться в отношения супругов и жестом предоставил графу право дать все требуемые объяснения, а потом просто слушал, удивляясь способности Рэйвенвуда сглаживать острые углы и представлять себя, любимого, в самом выигрышном свете. Когда граф закончил изложение всех перипетий, которые имели место быть после получения того самого письма с вопросами от супруги, Луиза сменила гнев на милость. Айвен лишь покачал головой: с талантами Рэйвенвуда можно стать не просто отличным дипломатом, а даже рискнуть уговорить дьявола потушить огонь под сковородкой, на которой предстоит жариться в аду.

– Что ж, – произнесла Луиза, обратив взор на Айвена. – Как я понимаю, усилия моего супруга принесли плоды.

– Да, миледи. – Айвен встретил взгляд графини уверенно и без тени сомнений. Конечно, у него не имелось столь обширного, как у графа, опыта общения с этой невероятной женщиной, но он справедливо полагал, что будет уместно говорить только правду – и не пытаться увиливать.

Луиза протянула, задумчиво на него глядя:

– Не скажу, что меня сильно радует такой поворот событий, но тут главное, чтобы он радовал Анну. – Она нехорошо прищурилась. – И… кажется, я уже упоминала, что вам грозит, если вы ее разочаруете.

– Да, миледи, – покорно кивнул Айвен.

– Так помните об этом.

– Да, миледи.

– А теперь, Руперт, изволь сопроводить меня домой. Пора завтракать.

– Да, миледи, – ответил граф и подмигнул Айвену.

Проводив ранних визитеров до окна в парк, Айвен вернулся к дивану и упал на подушки. Кажется, теперь можно поспать.

Джексом, на удивление, вышел к завтраку, а вот леди Присцилла – нет. Впрочем, Анна подозревала, что и домой после бала матушка не вернулась. Кажется, вдовствующая баронесса, увидев хоть и смутную, но перспективу выдать дочь замуж, все же решилась принять предложение верного поклонника и стать графиней Тремейн.

– Доброе утро, сестричка.

– Доброе утро, – Анна еще не выпила свой кофе, поэтому не считала утро добрым, но что уж тут поделаешь.

– Все так же пьешь эту горькую гадость? – поинтересовался Джексом, хотя ответ прекрасно знал. Однако утренние разговоры требовали хоть никаких, а семейных традиций. Это правило Джексом свято соблюдал – одно из немногих соблюдаемых им правил. Спросить Анну о том, не изменила ли она своим привычкам, – что может быть безопаснее и… безнадежнее?..

– Три кусочка сахара – и совсем не горько. – Анна осторожно, чтобы брызги кофе не попали на белейшую скатерть, опустила упомянутые кусочки в чашку.

– Ты, как всегда, отпустила слуг, – отметил брат все в том же «семейном» стиле. – Обслуживать себя за завтраком – это как-то совсем по-деревенски.

– Я – деревенская леди. Можешь позвонить, кто-нибудь нальет тебе чаю.

– Возможно, ты окажешь мне эту честь?

Анна отпила глоточек обжигающе горячего кофе, вернула чашку на блюдце и внимательно посмотрела на брата. Он, как всегда, был красив, как всегда, слегка небрежен: чуть более слабый, чем принято, узел шейного платка, вольно рассыпавшиеся волосы, словно не тронутые расческой, идеальные ногти, но на правом мизинце – чуть длиннее остальных. Барон Джексом Суэверн во всей красе. И, что неизменно поражало Анну, несмотря на весьма разгульный образ жизни, бессонные ночи за карточным столом или в бальной зале, бесконечные и довольно опасные путешествия, братец выглядел отлично для своих тридцати пяти лет.

– Да, мне вполне по силам налить тебе чаю. Что-нибудь еще? – Анна встала, взяла чайник и наполнила чашку Джексома.

– Булочки с джемом, если тебя не затруднит.

Анна пододвинула к нему джем и корзинку со свежими булочками.

– Теперь обслуживай себя сам. Все, что тебе нужно, находится на расстоянии вытянутой руки.

– Премного благодарен.

Анна вернулась к своему кофе и взяла газету.

– Может быть, ты отвлечешься на время от деловой колонки и развлечешь брата беседой? – Джексом повертел в руках нож, примеряясь, как бы поудобнее разрезать булочку, чтобы потом не перепачкаться в джеме.

– Джексом, ты же знаешь, что каждая наша беседа заканчивается скандалом. И ты знаешь почему.

– Ах, в детстве ты была хитрее. Ты ловко обходила острые углы.

– Мы давно уже не дети. И… – Анна решила, что порция откровенности не помешает. – Что-то в последнее время я вообще не склонна мило с тобой беседовать. Прости.

– Знаешь, сестричка, а мне почему-то именно в последнее время очень хочется откровенно с тобой поговорить, – протянул брат. – По-родственному.

– И о чем же? – Анна допила кофе и с тоской посмотрела на газету. Если не получится прочитать ее с утра, то потом водоворот светской жизни закружит, и не останется на это времени. Анна уже не сожалела, что поддалась горячим уговорам Луизы и согласилась поехать в Лондон, учитывая все произошедшее. А удивительнее всего то, что ей понравилось в Лондоне. Великосветская суета отнимала много времени, но это было хорошо. Настраивало на нужный лад и бодрило. К тому же открывавшаяся перспектива провести сезон в столице вместе с Айвеном весьма вдохновляла Анну. Теперь, когда между ними не осталось недомолвок и… Анна вздохнула, вспомнив прошедшую ночь, точнее, ее завершение.

– Об Айвене МакТирнане.

– Джексом, – отчеканила Анна, – даже не смей произносить его имя. Нет. Я не буду говорить с тобой о моем женихе. Все. Хватит.

– Анна, пожалуйста. – Голос Джексома прозвучал мягко, даже нерешительно… беззащитно.

– Хорошо, говори. Но если ты начнешь якобы незаметно намекать, что я должна напомнить Айвену о помолвке и притащить его к алтарю, я закричу. И, скорее всего, запущу в тебя кофейником. А кофе все еще горячий.

– Нет, кофейник не пострадает.

– Тогда говори. Но помни о том, что рискуешь головой.

Джексом помолчал, а затем решительно произнес:

– Если бы я не успел повстречаться с Айвеном в клубе, я бы собственноручно скрутил его, засунул в карету и увез вас в Шотландию. И там, в Тирнане, под дулом пистолета заставил бы сказать «да» – и тут же запер бы вас в спальне.

– Неожиданное заявление. – Анна отложила булочку и во все глаза уставилась на брата. – Но совершенно загадочное.

Айвен, кстати, не упомянул, что встречался с Джексомом в Лондоне. Нужно будет расспросить его потом… или же оставить это на его усмотрение. В конце концов, у мужчин могут быть свои дела. Хотя, если это касается отношений Айвена и Джексома… Если дело не кончилось смертоубийством, что же эти двое наговорили друг другу? Анна не испытывала уверенности, что желает это знать, – и в то же время ее снедало любопытство.

Джексом вздохнул.

– Поверь, Анна, я бы предпочел не объяснять тебе мотивы своих поступков, но… Есть небольшая проблема. Я не хочу жениться.

Анна даже развеселилась немного – так банально это прозвучало.

– Хм… Никто из мужчин, то есть никто из холостяков за тридцать, не хочет жениться, это естественно. И вообще я не вижу связи между моим замужеством и твоей женитьбой.

– О, связь есть, и прямая.

Анна молча ждала продолжения. И оно воспоследовало.

– Айвен, как мне стало известно, богат. Его пребывание в дикой Азии принесло значительную прибыль. Правда, тебе лучше не знать, каким именно образом он заработал капитал.

Анна поморщилась. Действительно, Айвен не затронул эту тему, но Анна не была наивной. Единственный способ быстро разбогатеть в Китае – это опиум. Это тяжело принять, однако Анна полагала, что Айвен достаточно заплатил за это.

– Да, он богат. – Анна знала, какие темы стоит затрагивать в разговоре с братцем, а какие – ни за что. – Но…

– Вот именно, но… – Джексом зябко передернул плечами. – Он пугает меня до оцепенения. Я все же слишком тебя люблю, чтобы отдать на растерзание его демонам.

– Тебя не особо волновали демоны тех, кого ты прочил мне в мужья все эти годы.

– Это совершенно другое, – отрезал брат. – Обычные пороки, ничего страшного.

– Господь всемогущий, Джексом, иногда я просто готова тебя убить!

– О, я знаю. И иногда я этого заслуживаю.

– Почти всегда!

– Подожди… – брат поднял ладонь, однако Анна не стала слушать.

– Чего мне ждать? Объясни, ты теперь хочешь, чтобы я вышла замуж за Айвена? Или по-прежнему не хочешь, поэтому несешь тут всякую чушь?

Джексом положил надкушенную булочку на тарелку и потер лоб.

– Я хочу, чтобы ты вышла замуж. Но ты явно не выйдешь ни за кого, кроме чертова Айвена МакТирнана. А мне придется стать его родственником. Впрочем, я готов это вынести, лишь бы не жениться самому.

– Так. Я опять потеряла нить твоих рассуждений. – Анна действительно ничего не понимала. – Если можно, перестань говорить о себе и начни говорить об обстоятельствах.

– Гром и молния! Я не могу перестать говорить о себе! – Джексом отшвырнул салфетку. – Ведь дело во мне!

– Прелестное самомнение. Но продолжай.