— Вот — смотрите! Это грамота, подписанная самой императрицей, — с важным видом объяснил Валерка. — А этот документ, — он вынул и показал красиво начерченную схему, заверенную гербовыми печатями, — сохранившаяся родословная нашего семейства. Моя мать — урожденная графиня Бобринская!

— Да успокойся, Валера, мы тебе верим, — серьезно заявил Генка Хохлов и все же не удержался от иронии: — Ваше сиятельство.

На следующий день, протрезвев, Колосов пожалел о своей откровенности и долго извинялся за высокомерную выходку. Однако друзья ему не спустили и с тех пор, обращаясь к нему, величали не иначе, как «вашим сиятельством».

* * *

Долгая сибирская зима сменилась дружной весной и жарким летом. Мать Толи Лыкова, маленькая энергичная женщина, совершенно сельского облика, к этому времени уже купила бревенчатую избушку с большим земельным участком неподалеку от аэропорта, но жить с ними Тёма не захотел.

«Надоело унылое деревенское прозябание, — объяснил он другу. — Подыщу себе что-нибудь в городе».

Исполнить свое желание ему помогло письмо, полученное от отца. В нем Сергей Ильич сообщил сыну, что случайно познакомился с коллегой — страховым врачом, который живет в этом городе и обещал помочь Тёме советом и делом. «У него большая отдельная квартира в самом центре и дочка Вита, студентка мединститута», — писал отец, подчеркнув последние три слова с явным намеком. Внизу был приписан адрес.

Летом отпуск Тёме не полагался, и он занялся поиском угла в городе, не забыв нанести визит новому знакомому отца. Страховой врач и правда жил на центральной улице в одном из стандартных корпусов постройки тридцатых годов. Это был тучный коротышка, тоже, как и Сергей Ильич, бывший фронтовик. Принял он Тёму очень приветливо вместе с женой, маленькой и круглой, как пончик, та сразу обрадовала гостя, что у них в доме есть подходящее жилье.

Однако радость Тёмы померкла, когда явилась их дочь, точная копия отца. Работая в аэропорту и не видя привлекательных девушек, кроме стюардесс и официанток, он ожидал встречи с Витой не без тайной надежды. Но она не оправдалась. Некрасивая коротышка не вызвала у него никакого интереса, хотя чувствовалось, что дочка хозяев добра и хорошо воспитана. А по тому, как вспыхнули ее глаза, Тёма понял, что понравился, и ему стало неловко.

— В нашем доме живет очень хорошая, тихая женщина. Она одна растит дочь и хочет пустить к себе постояльца, так как мало зарабатывает и им не хватает на жизнь. Комната у нее большая, можно отгородить удобное место для ночлега, — подробно проинформировала Тёму мать Виты. — Да и мы будем «под боком». Ну как — устраивает? — вопросительно взглянула она, ожидая ответа.

— Вы не беспокойтесь, мне ведь нужна лишь койка, чтобы переночевать. Мы и в выходные часто работаем, — с ходу согласился Тёма и поспешно добавил: — Если, конечно, хозяйка не заломит большую цену.

— Не должна, — успокоила его мать Виты. — Ей очень нужен жилец, а пустить кого попало не может. У нее дочь — школьница. Мы же тебя ей рекомендуем.

— А когда можно будет познакомиться с ней и посмотреть? — спросил Тёма.

— Хоть сейчас. По-моему, она дома, с дежурства вернулась.

Тёма поднялся с места, но, подумав, снова сел.

— Хотелось бы немного узнать о хозяйке, прежде чем смотреть и вести с ней переговоры, — объяснил он. — Что она за человек? Где работает?

— Разведенка. Муж вроде был военный, — коротко сообщила мать Виты. — Дочери, Любочке, десять лет. Сама Оксана откуда-то с Западной Украины. Работает медсестрой. Живут тихо, никого не беспокоят.

— Так она же замуж может выйти, — обеспокоился Тёма, — и тогда меня сразу вытурит!

— Все, конечно, возможно, — резонно заметила мать Виты, — но не похоже на это. Ходит к ней уже второй год один приятель. Но только днем. Скорей всего семейный. Если бы что-то было серьезное, не искала бы жильца.

Квартира Оксаны Григорьевны оказалась на той же лестничной площадке. Хозяйка понравилась Тёме с первого взгляда. Невысокая и худенькая, она была очень хорошо сложена и одета скромно, но со вкусом. Черты лица были правильными, но не яркими, волосы гладко зачесаны назад. Большие зеленые глаза, казалось, хранили какую-то тайну. На вид ей нельзя было дать и тридцати, но морщины вокруг глаз выдавали возраст.

Назвав вполне приемлемую цену, хозяйка предложила:

— Если пожелаете, я могу готовить и на вас завтрак и ужин. Оплатите это деньгами или продуктами, — добавила она. Тёма понял, что соседка успела сообщить и о посылках, получаемых им из дома.

— Меня это очень даже устроит, — охотно согласился он, — обедаю я на работе, а по выходным — где-нибудь, с друзьями.

Тёма поселился в просторной и уютной комнате вместе с Оксаной Григорьевной и ее дочкой Любой. Так начался новый этап его самостоятельной жизни вдали от Москвы.

* * *

Сибирская осень была недолгой — в октябре лег снег. Тёма встречал зиму во всеоружии: быт у него был вполне налажен. Мама где-то достала и прислала ему подержанную летную куртку на меху, а сам он купил недорого у отставного пилота «английские» унты, отличающиеся от обычных тем, что были сделаны в виде хромовых сапог с верхом из дубленой кожи. Теперь морозы ему были не страшны.

Не прошло и месяца с того дня, как он поселился на новой квартире, как между ним и его хозяйкой возникла любовная связь. Произошло это просто и по инициативе Оксаны. За ужином она объявила, что у нее именины, они прилично выпили, и, когда ночью она пришла к нему в постель, Тёма ничего не имел против. По правде сказать, он соскучился по женской ласке. Моральных угрызений тоже не испытывал, так как ее друг, которого он застал у нее однажды, жил со своей семьей и к тому же был стар.

Худенькая тихая Оксана оказалась на редкость темпераментной женщиной, и их «супружеские ночи» полностью гасили его сексуальные потребности. Правда, ему редко удавалось как следует выспаться, но зато он мог всего себя отдавать работе.

— Конечно, тяжело жить одной с ребенком, но я так натерпелась от мужа, что не хочу повторить это снова. Хорошего человека найти трудно, — открывала она душу Тёме. — Найти бы милого друга, такого сладенького, как ты!

— Но ведь ты теряешь со мной время, — совестливо замечал ей «сладенький». — Я скоро вернусь в Москву. Неужели не понимаешь, что мы с тобой даже не можем жить открыто?

— Ну конечно, понимаю. Знаю, что я тебе не пара, — целуя, заверяла она его и ласково шептала: — А времени я с тобой не теряю. Мне так хорошо, будто снова двадцать лет. Это — счастье, пусть ненадолго!

— Тогда почему ты не предохраняешься? — высказал Тёма то, что заботило его давно, но никак не решался спросить. — Ведь ребенок нас все равно не свяжет, а второго тебе не вытянуть!

— Напрасно беспокоишься, милый, — успокоила его Оксана. — Я же медик и знаю, что надо делать. И у меня плохое здоровье, рожать мне противопоказано.

Энергии у Тёмы всегда было столько, хоть отбавляй. Он и работал хорошо, и выпускал комсомольскую стенгазету, а когда секретаря заводского комитета забрали в райком, Тёму выбрали на его место. Ему довелось даже участвовать в совещании секретарей комитетов комсомола территориального управления ГВФ, о чем у него осталась групповая фотография на память. Не забыл Тёма и о своем увлечении спортом — участвовал в лыжных соревнованиях гарнизона и даже завоевал призовое место.

Находилось время и для развлечений. Соседская Вита не оставляла его своим вниманием, и он вскоре влился в компанию студентов-медиков, что было ему не в новинку. Оксана не выказывала ни недовольства, ни ревности, и он проводил с ними все выходные дни, посещая театры, концерты или просто гуляя по городу. Именно в компании Виты Тёма познакомился с Ирой.

* * *

Ира Проскурина училась в одной группе с Витой и была старшей дочерью профессора, известного всему городу тем, что у него была частная коллекция русских мастеров живописи. Внешне она выглядела как тургеневская героиня — стройная, элегантная, со строгой прической, очень шедшей к ее ясным, серым глазам. Ира чем-то напомнила Тёме Аллу из Малеевки и, может быть, именно поэтому сразу завоевала его сердце.

Встречаясь с ней в компании, Тёма вскоре убедился, что Ира тоже к нему неравнодушна. Это было видно по задумчивым внимательным взглядам, на него устремленным, и по тому, как неумело кокетничала она во время танцев. В свои девятнадцать лет Ира была еще совсем неопытной девушкой.

Они с Темой долго не решались завязать более тесные отношения и, как ни странно, первой на это отважилась Ира.

— А ты знаешь, Тёма, тобой заинтересовались мои домашние, — преодолевая застенчивость, сказала она ему, когда они танцевали на вечеринке у Виты. — Приглашают тебя на обед в воскресенье. Хотят расспросить о Москве. У нас там младшая, Катенька, учится.

— Я не прочь познакомиться с твоими предками, — не стал жеманиться Тёма. — И очень люблю живопись. Говорят, профессор собирает русских художников?

— Да, и у нас есть подлинники Репина и Поленова, — с гордостью подтвердила Ира. — Значит, придешь? — радостно улыбнулась она. — Адрес наш знаешь?

— Мне показывали ваш дом. Он примечательный, — улыбнулся в ответ Тёма. — Деревянный особняк в центре города среди многоэтажных домов.

— Отцу много раз предлагали большую квартиру в новостройках, даже две, — открыла секрет Ира. — Но там негде разместить папину коллекцию, поэтому мы остаемся в этом доме, который построил еще мой дедушка.

Тёма был отлично принят родителями Иры. Видно, он им сразу понравился, так как во время обеда на столе появился графин с водкой и строгие на вид профессор с супругой слишком уж подробно расспрашивали его о работе и родителях. «Похоже, они это делают с дальним прицелом, — сообразил Тёма. — А что? Если жениться, лучше Иры не найти, — подумал он, чувствуя, как его охватывает волнение. — Может, и впрямь, судьба велит мне остаться в Сибири?»

Дальнейшие события разворачивались в том же направлении. Тёма стал частым гостем в доме профессора, и редкий воскресный обед обходился без него. Ира приобщила его к концертам в филармонии, и он пополнил свое музыкальное образование, начатое еще в Москве. Не было стоящей постановки в оперном и драматическом театрах, которую они бы не посетили вместе. Но проявления пылкой страсти с его стороны, по понятной причине, не последовало, что, должно быть, смущало девушку, но она этого не показывала.

Ухаживания Тёмы за профессорской дочкой не остались незамеченными и не могли не отразиться на его отношениях с Оксаной. Их «супружеские» ночи стали значительно реже, его ласки прохладнее, да он и не стал скрывать от нее своего увлечения Ирой. А когда, не выдержав, она его упрекнула в холодности, Тёма решил объясниться начистоту.

— Ты ведь отлично понимаешь, что судьба связала нас временно, — мягко сказал он ей, надеясь покончить с их связью миром. — Я тебе благодарен за все, но дай мне возможность нормально устроить свою жизнь.

— И ты согласен пойти в богатый дом примаком? По-твоему, так устроишь себе хорошую жизнь? — мужественно сопротивлялась Оксана. — Ошибаешься! Ты не понимаешь, на что себя обрекаешь.

— На что же? Объясни мне, несмышленому, — с иронией отозвался Тёма.

— Тебе будет очень плохо, когда почувствуешь себя нахлебником, и хорошо еще, если тебя не станут упрекать, — с горечью объяснила Оксана. — Да и в постели будет не лучше, когда убедишься, что девчонке до меня далеко!

Но Тёма уже все для себя решил.

— Может, будет так, а может, и нет, — тихо, но твердо заключил он. — Все равно наши отношения пора кончать. Ты знаешь, что нам на двоих с начальником техотдела завода выделили комнату в новом доме. Туда я и перееду.

— Поступай, как знаешь, — отступила Оксана. — Но ты все равно ко мне прибежишь. Я знаю!

* * *

Комната, которую выделили Тёме на двоих с Федором Купалой, сорокалетним холостяком, давно ожидавшим обещанной ему жилплощади, не только не принесла им обоим радости, но, наоборот, породила непримиримый конфликт.

— Ты должен был отказаться в мою пользу, — не скрывая злости, заявил ему начальник технического отдела. — Я уже пять лет стою на очереди, и из-за этого не могу завести семью!

— Но и у меня такие же планы, — возразил Тёма. — И ты знаешь, что мне, как молодому специалисту, жилье положено вне очереди.

— А совесть у тебя где? — сорвался на крик Купала. — Ты же уедешь! Только и думаешь, как поскорее свалить в свою в Москву!

— Вот и не угадал, — тоже разозлившись, бросил Тёма. — Я собираюсь жениться и остаться здесь. Претензии предъявляй начальству, обещавшему тебе жилье!