– Двух дней не дожил до свадьбы, – всхлипнула за плечом Милицы Андреевны Маша. – Вера весной хотела, я говорю, да зря вы тянете, первое марта – все равно не весна, холодина, а она – весной, и все тут. Знала бы… Он так мечтал… Какая теперь свадьба…
Маша заплакала. Милица Андреевна погладила ее по руке, помолчала и тихо сказала:
– Свадьба – не так уж и важно, Машенька. Важно, что они вместе. Вместе легче.
Через две недели Лину Георгиевну выписали из больницы. Она решила временно пожить у Веры. Точнее, Вера, не слушая слабых возражений тетки, прямо из больницы привезла ее к себе. Милица Андреевна пришла навестить подругу, помочь Вере, поддержать. Хотя ее и не приглашали специально, она уже чувствовала себя своим человеком в этой семье, пережившей на ее глазах много радостных и печальных событий. Вера, похоже, чувствовала то же самое и обращалась с Милицей Андреевной без церемоний, полагающихся в присутствии посторонних. Милица Андреевна была ей за это очень благодарна. Странно, но в осиротевшей семье Веры и Лины Георгиевны она ощущала себя более своей, чем в семье сына и невестки. Там были вежливы и внимательны, но не более. А здесь она была нужна.
Она не боялась, что ее предложение помочь примут за назойливость, а беспокойство – за любопытство. Поэтому, приготовив обед (Вера, как обычно, этой обязанностью пренебрегала), накормив Лину Георгиевну и вымыв посуду, Милица Андреевна дождалась, когда Вера уйдет в мастерскую, и спросила:
– Лина, а что Вадим? Он с вами живет или пока у себя? У него там ужасные условия, просто ужасные. Как там можно жить зимой? Да и Верочке он так нужен теперь. Как у них?
Вместо ответа Лина Георгиевна махнула рукой и потянулась за платочком, которые у нее теперь в изобилии были рассованы по карманам халата и всем углам кровати.
– Я не знаю… – понизив голос до еле слышного шепота, произнесла она и оглянулась на дверь, опасаясь, что Вера опять, как тогда весной, их подслушает. – Они приходили ко мне вместе в больницу. А когда Вера меня привезла сюда, он не появлялся.
– Может, заболел? – всполошилась Милица Андреевна. – Ты у Веры спрашивала?
– Спрашивала, – зашмыгала носом Лина Георгиевна. – Она молчит. Потом, говорит, тетя Лина, объясню, вы не волнуйтесь, вам нельзя. А сама ходит, как неживая. И не ест ничего! Как мне не волноваться?! Я думаю, может, он меня стесняется и из-за этого не хочет жить у Веры? Так я уеду, уеду, он ей нужнее, чем я!
– Да что ты такое говоришь, – рассердилась Милица Андреевна. – Сейчас не время разбираться, кто кому нужнее. Вам с Верой тоже лучше пока быть рядом.
– Мила, ты ее спроси, пожалуйста, осторожно, – попросила Лина Георгиевна. – Квартира ведь большая, всем места хватит. Так пусто без Боречки… Они же люди взрослые, пусть вместе живут. А если из-за меня…
– Не реви! – приказала Милица Андреевна, и подруга послушно умолкла. – Я спрошу. Обязательно.
Когда Вера пришла из магазина, по напряженным лицам обеих тетушек она поняла: что-то случилось.
– Тетя Лина, Милица Андреевна, что? Говорите быстрее!
– Верочка… – оглядываясь на Лину, начала Милица Андреевна. – Вы же понимаете, что мы не из любопытства… Скажите, где Вадим, что с ним? Ваша тетя думает, будто мешает вам, что Вадим из-за нее не хочет жить здесь. Но это же глупо… Пусть он переезжает. Я даже могу забрать Лину к себе! Нам будет очень хорошо вместе, я ничем не занята и сумею о ней позаботиться. Так что если дело в этом…
– В этом? – Вера рассмеялась, и Милица Андреевна уловила в ее голосе подступающие слезы. – Да, мы такие стеснительные, что без штампа в паспорте не можем жить вместе. Всего-то двух дней и не хватило…
Вера закрыла лицо руками и разрыдалась так отчаянно, что Лина Георгиевна мигом слетела с кровати, забыв о собственных болячках, и босиком бросилась в кухню. Милица Андреевна – за ней. Хлопая дверцами кухонных шкафов, Лина Георгиевна отыскала уже знакомую Милице Андреевне бутылочку с волшебной настойкой собственного приготовления. Стараясь унять трясущиеся руки, схватила с сушилки три первых попавшихся посудины, плеснула воды, добавила настойки и метнулась обратно. С трудом они заставили Веру выпить, и выпили сами. Посидели, прислушиваясь к утихающим всхлипам.
– Верочка, расскажи! – Милица Андреевна сама не заметила, как перешла на «ты». – Мы поможем.
– Нечем помогать, – звенящим голосом сказала Вера. – На девять дней вы приходили, помните? И он был.
– Да, он весь вечер не спускал с тебя глаз, – подтвердила Милица Андреевна. – Очень за тебя переживал. Осунулся и похудел. Ты же видела, какие у него были круги под глазами.
– А когда вы ушли и мы остались одни, – монотонно продолжила Вера, – он сказал, что… он слабый человек. Недостоин меня. Он для меня будет обузой, и без него мне будет лучше. Без него! Мне! Лучше! Вы понимаете?!
Вера уже кричала. Лина Георгиевна испуганно вжалась в угол дивана. Милица Андреевна, не спрашивая согласия, сунула Вере аптечный пузырек, заставила глотнуть прямо из горлышка. Она помнила, как волшебно тогда подействовало это зелье на нее, должно подействовать и на Веру.
– И где он теперь? Вера, не молчи, расскажи. Лучше сразу. – Она обняла ее за плечи и прижала к себе.
– Ушел. На прошлой неделе уволился с работы. Я хотела ему позвонить, спросить почему… Почему, за что?! Но не смогла. Я больше его не видела. Вадим опять спился, наверное. А может, он и вправду тогда… взял брошь. И теперь может ей спокойно распорядиться. Ведь кто-то же ее взял, эту проклятую брошь! Вы же сами мне тогда говорили: пол бетонный. Вот я и треснулась головой со всего размаху. И еще вы тогда сказали: Вера, вы можете узнать, кто вор, и простить его. Я ведь и тогда понимала, что это Вадим. Больше некому. Но я его простила. Думала… Пусть, пусть я глупо поступила. Арина правильно говорила, я не святая, а дура, самая настоящая дура. Она про него сразу все поняла, Арина лучше знает людей. Но почему именно сейчас, когда мне так плохо? Когда он мне так нужен?!
У Милицы Андреевны не было ответа. Она просто молча сидела, прижимая к себе Веру и тихонько покачиваясь, будто убаюкивала ребенка. И Вера постепенно затихла, обмякла, склонив голову на плечо Милице Андреевне, а потом неожиданно провалилась в сон.
– Господи… – выползая из угла дивана, простонала Лина Георгиевна. – Что творится на свете! Такую девочку обмануть! Такую чудесную, добрую девочку! Мила, скажи, за что ей все это?
– Подожди, – осторожно укладывая Веру на освободившееся место, пробормотала Милица Андреевна. – Слушай, Лина, а при передозировке твоей этой настойки что бывает?
– Вопрос неизученный, – сразу перейдя на деловой тон, сообщила Лина. – Это же не промышленное производство, никаких испытаний… Мой рецепт. Но я думаю, ничего страшного. Проспит сегодня и завтра до обеда, и все.
– Пусть спит, – вздохнула Милица Андреевна, укрывая Веру пледом и подтыкая края. – Я и сама едва на ногах стою. Я у вас сегодня останусь ночевать. Мне так спокойнее будет.
Утром Милица Андреевна и Лина Георгиевна долго ходили на цыпочках под дверью комнаты, где спала Вера, прислушивались, вздыхали. Беседовать по привычке уходили в кухню. Но разговаривать было не о чем. Тяжесть свалившейся на Веру беды была и так неподъемна, а ее еще усугубило предательство человека, на поддержку которого она рассчитывала.
Уже под вечер приехала Арина. Привезла продукты, DVD-проигрыватель, диски с какими-то фильмами – а еще запах как-то вдруг наступившей весны, свежести, ритм нормальной жизни, которая, не замечаемая Верой, текла за окном. Осторожно вошла в комнату к Вере, тетушка и ее подруга не возражали, они и сами уже начали беспокоиться. Вера, услышав шаги, проснулась. Арина стала ей рассказывать о каких-то общих знакомых, и уже вскоре Вера слабо улыбалась. Затем Арина, смешно причитая и коря свою техническую неграмотность, с грехом пополам подключила проигрыватель и поставила старый фильм про Анискина, который с первых же кадров вызывал добрую, слегка снисходительную улыбку. Поесть Вера отказалась, но умница Арина заявила, что голодна, как волк, утром она не завтракает, а потом ей было некогда, и есть в одиночестве отказывается. Вера согласилась выпить кофе. А заодно – съесть булочку с корицей. Арина купила их в магазине неподалеку, и они были еще теплыми.
Лина Георгиевна, окрыленная успехом, метнулась в кухню, чтобы включить кофеварку и красиво положить булочки на яркую тарелку. И сварить любимую Верину овсяную кашу, может, Арина волшебным образом заставит Веру и каши поесть? Пока Вера и Арина, усевшись на диване, смотрели телевизор и ели булочки (и кашу!), Милица Андреевна и Лина Георгиевна тихо, как мышки, пили чай в кухне, боясь спугнуть перемены к лучшему.
– Как хорошо, что у Веры есть такая подруга! Арина просто золото! Она и в прошлый раз приезжала, сумела Веру расшевелить, – зашептала Лина Георгиевна. – Слушай, Мила, а что, если я попрошу Арину у нас пожить? Как думаешь, согласится? От нас с тобой толку мало, а они – молодые, быстрее найдут общий язык.
В другое время Милица Андреевна непременно бы обиделась за свой богатый жизненный опыт, который совершенно неуместно было противопоставлять природному оптимизму младшего поколения. Но на сей раз ее голову занимали другие мысли.
– А Маша как на девять дней приезжала, так больше и не была, представляешь? – продолжила Лина Георгиевна. – Хотя какие у нее дела? Дочь взрослая, уехала, работа – через два дня выходной, она сама говорила. Что бы не приехать, не поддержать подругу? Звонит только. Бывают такие люди, которые чужой беды сторонятся. В радости-то каждый может, а вот в горе…
– В радости и в горе, – пробормотала, думая о своем, Милица Андреевна. – Говоришь, не приезжала?
– Вот именно! И ты знаешь, что я считаю? Конечно, это Вадим брошь украл. Если человек предатель, то он, скорее всего, и вор, одно к одному. Но если не он…
– Ты о чем? – проявила, наконец, интерес Милица Андреевна.
– Я говорю, что если не Вадим украл брошь-то, – оглянувшись по сторонам, зашептала Лина Георгиевна, – то это точно она.
– Кто?
– Маша! Живет одна, а дочь за границей учится. В ушах бриллианты. Да, она еще вроде в январе на права сдавала, Вера рассказывала. Зачем ей? Машины-то у нее нет! И любовника никакого, может, и нет вовсе. Украла нашу брошь, продала. А теперь ей стыдно Вере в глаза смотреть! Вот она и выдумала – пойди проверь! – Лина Георгиевна в подтверждение своей мысли пристукнула по столу сухоньким крепким кулачком так, что ложечка в чашке звякнула.
– Маша, говоришь? – промолвила Милица Андреевна. – Вероятно, ты права. А проверить можно, отчего нет? Вот я прямо сейчас поеду к ней и спрошу.
– Да ты что? – испугалась Лина Георгиевна, не ожидавшая, что ее умозаключения вдруг воплотятся в реальность. – Не надо, Мила! А Вера что скажет?
– Ничего! Ты ей не сообщишь ничего, а она – мне, потому что в таком случает она ничего и знать не будет, – провела инструктаж Милица Андреевна. – А я, надеюсь, что-нибудь узнаю. Ты совершенно права: странно, что Маша избегает вас. Она не произвела на меня впечатления черствого человека. И вдруг такие перемены. Должна же быть для этого какая-то причина. Ты ее адрес знаешь? Сейчас как раз магазины закрылись, она уже должна дома находиться. Адрес можешь где-то посмотреть?
– А мы пару раз к ней заезжали с Верой по делам, – вспомнила Лина Георгиевна. – Ой, Мила, какая ты…
– Какая?
– Решительная. И не отступаешься.
– Это точно, – согласилась, уже одеваясь, Милица Андреевна. – Я привыкла доводить дело до конца. Тем более, что это теперь уже не только Верино дело, но и мое. А раз Арина пришла, вы и без меня обойдетесь.
Милица Андреевна уже с полчала топталась перед запертой дверью подъезда – домофон то ли был испорчен, то ли еще что-то, но после набора номера квартиры он издавал ехидное «пи-и-и» и, подмигнув красным глазом, умолкал. У Милицы Андреевны замерзли ноги, тяжелая сумка, которую некуда было поставить, кроме как на таявший снег, оттягивала руки. Но уходить она не собиралась, ходила взад-вперед, чтобы согреться. В голове у нее никак не складывалась парная, казалось бы, картинка: Вадим на кладбище, держащий почти на весу еле стоящую Веру, укрывающий ее от ветра, и Вадим, бормочущий что-то об ошибке и расставании. Он наверняка не смотрел Вере в глаза, вдруг подумала Милица Андреевна. Он бы не выдержал ее взгляда. И еще назойливо вертелась засевшая фраза: «В горе и в радости, в горе и в радости…»
– Что, простите? – На Милицу Андреевну смотрела молодая женщина с коляской, она только что подошла к подъезду, возле которого та приплясывала.
– Я… ничего, извините, – смутилась Милица Андреевна. – А вы из этого подъезда? Я в девяносто вторую, а там домофон не работает. Давайте я вам дверь подержу…
– Спасибо большое! А в девяносто второй нет никого, – пояснила женщина, с трудом пропихивая коляску в дверной проем.
– Как? А Мария Николаевна? – удивилась Милица Андреевна. – Я к ней…
"Верю – не верю" отзывы
Отзывы читателей о книге "Верю – не верю". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Верю – не верю" друзьям в соцсетях.