При ее приближении Себастьян и его спутники встали, и официант выдвинул для нее стул. Когда все расселись, Себастьян представил Ровену своему другу Реджи, а тот, в свой черед, лорду Филипу Байрону, старому университетскому товарищу, которого он встретил по дороге в гостиницу и пригласил на ужин. Реджи служил офицером в полку Себастьяна и пришел в форме, а лорд Байрон – в смокинге.

После представлений мужчины завели разговор между собой, будто не знали, что сказать даме. Ровена поглядывала вокруг и чувствовала себя все более неуютно и в компании, и в этом роскошном обеденном зале. В последнее время она привыкла считать себя едва ли не членом команды мистера Диркса. Нельзя сказать, чтобы механики обращались с ней запанибрата, но они привыкли к ее появлениям и больше не относились к ней как к диковинке. Мужчины на заводе, на базах в Плимуте и Гемпшире знали ее как Ро, женщину-пилота. Ровена поймала себя на мысли, что этот образ ей нравится гораздо больше, чем роль высокородной, но скромно одетой невесты Себастьяна.

Официант разлил суп из белой супницы в форме раковины. Долговязый Реджи нагнулся к Ровене, на его неказистом лице светился неподдельный интерес.

– Себастьян мне рассказывал, что вы хорошая летчица. Как получилось, что молодая женщина оказалась за штурвалом аэроплана?

Ровена украдкой бросила взгляд на жениха, но тот разговаривал с официантом.

– Один из моих друзей работает пилотом. Однажды он прокатил меня на аэроплане, и я влюбилась в небо. Потом, в качестве подарка по случаю помолвки, дядя купил мне биплан «Виккерс», и я посещала летную школу. У меня есть лицензия.

Последнюю фразу Ровена произнесла с гордостью. Она не считала зазорным похвастаться, что принадлежит к немногочисленному кругу британских женщин-пилотов с летной лицензией.

Бледный, покрытый россыпью веснушек мужчина в галстуке, который при знакомстве поприветствовал ее чопорным наклоном головы, вскинул брови:

– С трудом могу поверить, что лорд Саммерсет позволил своей племяннице летать на аэроплане.

Ровена выпрямилась. Ей уже не раз приходилось встречать мужчин с подобным отношением. Как и этот надутый франт, они то отмахивались от ее увлечения, то выражали недоумение, граничащее с отвращением.

– Вы так хорошо знакомы с моим дядей, чтобы говорить о его предпочтениях?

Лорд Байрон обиженно замолчал, и Себастьян ловко сгладил паузу:

– Байрон заседает с твоим дядей в палате лордов.

Ровена кивнула официанту, который разливал по тарелкам с золотой каймой благоухающее, прозрачное консоме.

– Итак, лорд Байрон, значит, вы хорошо знаете моего дядю?

Поставленному в неловкое положение мужчине пришлось признать, что он плохо знаком с графом Саммерсетом. Ровена пренебрежительно пожала плечами, от чего лорд Байрон вспыхнул от возмущения.

– Я знаю, что он достаточно консервативен. – Лорд Байрон попытался испепелить ее взглядом.

Девушка рассмеялась, хотя больше всего на свете ей хотелось выплеснуть на него тарелку супа. Будь на ее месте Виктория, та, скорее всего, так и поступила бы.

– Как я уже говорила, именно он купил мне аэроплан. – Ровена повернулась к более дружелюбно настроенному гостю. – Вы интересуетесь аэронавтикой, капитан Кроули?

Неловкий момент миновал, но Ровена поймала адресованный ей злобный взгляд лорда Байрона и поежилась. Следующей переменой подали устрицы, а затем превосходный паштет из утиной печени на маленьких треугольных тостах, но Ровена не могла наслаждаться деликатесами, пока лорд Байрон буравил ее глазами. Себастьян, казалось, не замечал напряжения за столом, зато Реджи болтал без умолку и следил, чтобы Ровена тоже участвовала в разговоре.

Когда подали отварную треску со спаржей, лорд Байрон наконец-то перешел в наступление.

– Кажется, я вас сегодня уже видел, – произнес он, с трудом сдерживая ликование. – Вы разговаривали с молодым человеком в военной форме.

И бросил взгляд на Себастьяна, чтобы оценить, как тот отреагирует на такие непристойные новости.

Себастьян, добрейшая душа, продолжал есть, беззаботный, словно младенец. Ровена еще никогда не испытывала к нему такой нежности, как сейчас.

– Да, я зашла купить книгу и встретила старого знакомого.

Она почувствовала взгляд Себастьяна и мысленно обругала себя за то, что не сказала ему сама.

– Да, сегодня день удивительных встреч со старыми друзьями, не так ли, Реджи? – Тонкая верхняя губа лорда изогнулась в усмешке. – Надеюсь, ваша была такой же приятной, как и моя.

Ровену душила обида, но она не стала поддаваться на уловки. Перед ней всего лишь никчемный, избалованный привилегиями аристократ, чья жизнь состоит из сплетен, высокомерного осуждения всех окружающих и интриг. Отец презирал подобных ему людей и научил своих дочерей по возможности избегать их.

– Да, нам очень повезло, что вы смогли присоединиться к нам за ужином. – Тон Себастьяна ясно говорил, что он отнюдь не находит это стечение обстоятельств счастливым.

Реджи сидел с несчастным видом.

Разговор перешел на другие темы, но теперь Ровена уже не чувствовала себя уязвленной, особенно после того, как Себастьян нежно сжал ее локоть. Она обязательно расскажет ему о Джоне, как только закончится ужин.

После пудинга из ревеня с топлеными сливками Себастьян пожаловался на усталость, и Реджи тут же поддержал его. Лорд Байрон попрощался с Ровеной и Себастьяном сухим кивком, и двое мужчин удалились.

Себастьян взял Ровену за руку и отвел в пустой уголок холла, где усадил на красную бархатную кушетку.

– Прости, что не сказала тебе раньше, – выпалила Ровена. – Я не думала, что новость дойдет до тебя из такого источника.

Себастьян взял ее ладонь и долго молчал. Затем тихо спросил:

– Ты виделась с Джоном?

Ровена кивнула:

– Его часть расквартирована здесь. Я ничего не знала до приземления. Первый раз перегоняю самолет в Гастингс, откуда мне было знать?

Себастьян продолжал рассматривать ее руку, задумчиво покручивая обручальное кольцо на пальце.

– Несколько месяцев мы считали нашу нечаянную помолвку просто удобной договоренностью. Ты была влюблена в Джона – мужчину, с которым не могла показаться в обществе, – а я залечивал раненое сердце и еще сильнее задетое самолюбие. Когда я предложил тебе сделать помолвку настоящей, я привел в качестве довода то, что из нас получится хорошая пара и мы сможем избежать одиночества, но я солгал.

Ровена удивленно вскинула голову и вгляделась в его лицо. Бархатно-черные глаза пристально смотрели на нее.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хотел сделать нашу помолвку настоящей, потому что я… я начал влюбляться в тебя.

Она вдруг почувствовала, как сильно колотится сердце, и хотела что-то ответить, но Себастьян нежно прижал палец к ее губам:

– Нет. Ничего не говори. Просто послушай. Ты как-то сказала мне, что ненавидишь свою нерешительность, но у меня к этому иное отношение. Я вижу перед собой женщину, которая умеет любить от всего сердца и боится ранить близких людей. Я вижу женщину, сотканную из огня и страсти, чьи глаза загораются, когда она говорит о полетах. А еще я вижу женщину невероятной красоты, способную сравниться с богиней, но, как ни странно, начисто лишенную тщеславия. Вот лишь несколько из многих причин, почему я люблю тебя. То, что я чувствовал к Пруденс, не может сравниться с тем, что я испытываю к тебе, и, хотя я знаю, что ты не отвечаешь мне взаимностью, я хочу провести всю свою жизнь в попытках сделать тебя счастливой.

Не в силах пошевелиться, Ровена смотрела на него как завороженная. Если бы хоть однажды она услышала что-нибудь подобное от Джона. Но нет – вместо такого ясного и чудесного признания лишь необъяснимая смесь холодного равнодушия и нерешительных знаков внимания. Она прижалась к Себастьяну и спрятала лицо у него на груди, не заботясь о том, что подумают другие посетители. Джон никогда не сможет изменить свое отношение к ней из-за ее семьи, в то время как Себастьяну важна только она сама. Он даже ее недостатки представлял как нечто благородное и достойное похвалы.

– Спасибо, – только и смогла выдавить Ровена.

Себастьян поцеловал ее в макушку:

– Но, несмотря на все, что я сказал, знай: я не стану связывать тебя помолвкой. Я хочу, чтобы ты действительно захотела выйти за меня замуж. Если Джон… – Он запнулся, словно не в силах был выговорить имя соперника. – Если кто-то в состоянии сделать тебя более счастливой, чем я, то я хочу, чтобы ты выбрала его. В поколении наших родителей слишком много несчастных браков, ты не находишь? Я не хочу повторять их ошибки. Есть более важные вещи, чем доход и положение в обществе.

Слова напомнили Ровене об отце, и она прониклась к жениху еще более глубокой симпатией. Она открыла рот, но Себастьян ее опередил:

– Не надо. Просто подумай о моих словах. Давай проведем завтрашний день вместе, а потом я отвезу тебя в Кент. Если ты все же захочешь выйти за меня замуж, мы поженимся, как только я получу увольнительную. Больше не будем откладывать. На пышной свадьбе я не настаиваю, а ты?

Ровена покачала головой, и Себастьян нагнулся и поцеловал ее в губы. Ей так хотелось ответить на его искренность, ответить всей душой, но перед глазами то и дело всплывал образ Джона. Поднявшись к себе в номер, она попыталась успокоиться, чтобы прислушаться к голосу сердца. К несчастью, оно пребывало в таком же смятении, как и разум.

* * *

Всего за несколько дней к Виктории вернулись силы. Она считала, что обязана выздоровлением совместным усилиям одинаково обожающих ее Элинор и няни Айрис. «И почему мне раньше в голову не приходило поселить у себя медицинскою сестру?» – недоумевала Виктория за работой в госпитале. Благодаря строгому присмотру Элинор и травяным настойкам няни Айрис она чувствовала себя окрепшей, как никогда. С другой стороны, теперь она следовала советам Элинор, много отдыхала, выполняла легкие физические упражнения, хотя и чувствовала себя глуповато, делая прописанную подругой гимнастику.

Виктория старалась не думать слишком много о Ките и знала, что не стоит тешить себя надеждами и ожидать в скором времени от него письма. Если его отправили на секретное задание, как она подозревала – например, в разведку на вражеской территории, – несколько недель он будет отрезан от почты.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она с головой окунулась в работу. Виктория и сама не знала, то ли ей пришелся по душе уход за ранеными, то ли радовала возможность найти конкретное применение своим познаниям о растениях, но каждое утро она просыпалась со счастливым ощущением, что делает мир лучше. Она понимала: чтобы чувствовать себя полноценно, ей необходимо работать на благо других. Неудивительно, учитывая полученное воспитание. Если окружающие считали ее занудой, что ж, так тому и быть.

– Мисс Бакстон, сестра Бакстер хочет поговорить с вами в своем кабинете, когда освободитесь.

Виктория встревожилась. Злорадное выражение на лице сообщившей новость сестры не сулило ничего хорошего. Виктория наскоро закончила застилать постель и поспешила в кабинет начальницы. Если сестра Бакстер говорит «когда освободитесь», она подразумевает «немедленно».

Когда Виктория потянула на себя дверь кабинета, то обнаружила, что старшая сестра не одна. У стола стояли один из докторов и худощавая, хорошо одетая женщина.

– О, прошу прощения. – Виктория попятилась.

– Заходите, мисс Бакстон. Я послала за вами, чтобы познакомить с кавалерственной дамой Катариной Фурс. Она возглавляет Добровольческий медицинский отряд. Ну а доктора Видаля вы, разумеется, знаете.

На миг Виктория лишилась дара речи и не знала, как поприветствовать госпожу Фурс. Воспитание требовало сделать реверанс, но, учитывая обстоятельства, светская учтивость выглядела не к месту.

Кавалерственная дама спасла ситуацию и сама протянула руку, пожав ладонь девушки.

– Очень рада с вами познакомиться, моя дорогая.

– Я тоже, госпожа Фурс.

Доктора Виктория поприветствовала кивком.

– Госпожа Фурс набирает нескольких помощниц из своего отряда, чтобы они сопровождали ее во Францию для участия в одной исследовательской программе. Вам, вероятно, известно, что сестер-добровольцев обычно не отправляют на фронт? – Виктория кивнула, и сестра Бакстер продолжила: – В прошлом месяце она брала с собой двух добровольцев для инспекции работающих на фронте сестер милосердия. Сначала им не позволили ухаживать за ранеными, а определили помогать при походных кухнях. Однако после нападения врага этим молодым женщинам пришлось все же потрудиться в госпитале, и они достойно себя показали.

– Их работа произвела на меня большое впечатление. Я считаю, что добровольческий отряд в состоянии оказать ценную помощь нашим солдатам и замечательным фронтовым сестрам, – сказала кавалерственная дама.

– Да, мэм. – Виктория судорожно сглотнула.

Она настолько оробела от восхищения, что едва дышала.