Анастасия засмеялась.

– Я еще не настолько привыкла к сомбреро, чтобы последовать их примеру.

– У меня тоже нет такой привычки. Все годы, что я прожил у хопи, я вообще обходился без каких бы то ни было шляп.

– Хок, а тебе у них нравилось?

Он отхлебнул воды из фляги, обтер губы и только тогда ответил:

– Да. Хорошие люди. Мне очень повезло, что моя мать была из их племени.

Анастасия выложила на одеяло холодные лепешки, колбаски в тесте и сыр, которые заботливо наготовила им Мария, заметив:

– Мария сказала, что часть этих лепешек сладкие. Это действительно так?

– Значит, ты никогда не ела мексиканской и индейской пищи?

– Нет. Я ее попробовала только здесь, и мне понравилось.

– Понятно. Эти лепешки пекут с красным или зеленым перцем, с зеленым они получаются поострее. А еще есть сладкие – их, по-моему, делают с изюмом. Такая вкуснятина, что пальчики оближешь. Мария в этом знает толк, готовит просто замечательно. Да и Хулио, если судить по разговорам, не хуже. А как счастлив человек, когда видит перед собой миску с вкусной едой!

– Могу себе представить, – рассмеялась Анастасия. – Держи. Давай попробуем и узнаем, насколько ты прав.

На короткое время наступила тишина, пока они утоляли голод. Откусив очередной кусок, Анастасия в восторге покачала головой:

– Хок, ты только попробуй!

Девушка отломила часть лепешки и протянула Хоку. Тот не поднял руки, чтобы взять предложенное. Тогда Анастасия, поколебавшись, поднесла кусочек к его губам и осторожно положила ему в открытый рот. Когда она попыталась убрать пальцы, Хок быстро закрыл рот, и получилось так, что он невольно их облизал. Анастасия почувствовала, что заливается краской.

– И правда вкусно, – заметил Хок, смакуя предложенный ему кусок. – Чудо.

– Вот видишь, – сказала она и, чтобы скрыть замешательство, отломила той же рукой еще один кусочек и машинально положила себе в рот. Еще держа пальцы у рта, она подняла глаза на Хока. Он не сводил взгляда с ее руки, и она вспомнила, что только что к этим самым пальцам прикасались его губы. Она торопливо отдернула руку, но Хок сумел угадать, о чем она сейчас подумала.

Он взял руку, поднес к губам и не спеша принялся по очереди облизывать кончики ее пальцев. Анастасия замерла, завороженная прикосновением его губ и языка. Наконец он поднял голову и привлек девушку к себе.

– У меня иногда такое чувство, что если я тебя не обниму, то умру от какой-то неведомой жажды. Вот ведь как получается – мне хочется тебя постоянно видеть, все время быть рядом с тобой, Анастасия. А может быть, тебе больше по душе, если я буду называть тебя Стейси?

Сбитая с толку его поведением и весьма резкой сменой темы разговора, Анастасия в полном замешательстве пролепетала:

– Все мои друзья так меня называют.

– Стейси... А я твой друг?

– Надеюсь, что да.

– Только надеешься? – спросил он, притворяясь сердитым. – Я что, большего не заслуживаю?

– Ну что ты, Хок. Конечно, ты мой друг – я так ценю все, что ты сделал и делаешь для нашей семьи, для ранчо.

– Я делал и делаю все это ради тебя, Стейси, ради тебя, моя прекрасная Анастасия, и ради себя. Неужели ты не догадывалась об этом?

Не в силах вымолвить ни слова, Анастасия лишь с сомнением покачала головой.

– Позволь, я покажу тебе, что имею в виду. – С этими словами он осторожно взял в руки ее лицо, наклонился и накрыл поцелуем ее губы. – Ты хочешь любить меня, Стейси?

На этот раз она робко кивнула, все нужные слова куда-то вдруг улетучились.

– Тогда покажи это.

Анастасия растерянно захлопала ресницами.

– Показать?

– Конечно, – ободряюще улыбнулся Хок. – Просто поцелуй меня, вот и все.

– Хок, я...

– Это совсем не трудно, – сказал он и отвел руки от ее лица, быстро расстегнул и снял с себя кобуру с револьвером, положив ее на траву рядом с собой, чтобы в случае чего оружие было под рукой. А потом улегся на спину на одеяло, закинув руки за голову.

– Хок, что ты делаешь?

Ответом ей была еще одна ободряющая улыбка.

Анастасия рассмеялась. Если ему хочется повалять дурака, она не против. Она подсела к Хоку и, наклонившись, погрузила пальцы в его густую шевелюру.

– А ты красивый, – прошептала она. Хок усмехнулся.

Анастасия легонько повела кончиками пальцев по небольшим морщинам на лбу, спустилась ниже, на прямые, чуть вразлет темные брови. Хок с готовностью прикрыл глаза, и она скользнула пальцами по его векам, опушенным густыми ресницами, прикоснулась к его губам, сулящим сладостные поцелуи, и торопливо убрала руку. Хок открыл глаза – теперь они были темно-синие, полные влекущей глубины, как два озерка, в которые безумно хочется нырнуть и никогда уже не выныривать обратно. Анастасия снова прикоснулась рукой к его лицу, провела по высоким скулам, потом по твердому решительному подбородку и вернулась обратно, потому что слева под нижней челюстью неожиданно нащупала две маленькие щербинки. Она потрогала их кончиками пальцев и вопросительно посмотрела на Хока, который с неподдельным интересом наблюдал за ее манипуляциями.

– Что это, Хок?

– Гремучая змея.

От неожиданности Анастасия выпрямилась, потом погрозила ему пальцем и засмеялась:

– Ты меня разыгрываешь!

– Вовсе нет. Меня на самом деле укусила гремучая змея.

По правде говоря, ямочки, которые она только что трогала, очень напоминали следы от змеиных зубов, но ей все равно не верилось, что такое могло быть.

– От укуса гремучей змеи все умирают, Хок, даже я об этом знаю. И тем более от укуса в лицо.

– Все, кроме хопи, – просто ответил он.

– Я все равно не понимаю. Тебя на самом деле укусила гремучая змея? Как? Почему?

– Да все очень просто. Каждый год в августе хопи устраивают Танец Змеи, чтобы на землю пролился дождь. Люди клана Змеи уходят в пустыню, собирают в мешки самых разных змей и приносят их в селения. Танцевать нужно, держа зубами змею за ее головой и поддерживая ее тело обеими руками. Бывает так, что змея кого-нибудь и кусает.

– И ты танцевал, держа в зубах гремучую змею?

– На самом деле это не так страшно, как кажется, – кивнул Хок. – Мы же не враги змеям. Мы умеем обращаться с ними. Любая змея укусит только тогда, когда ее сильно разозлишь. Гремучая змея ничем от других своих сородичей не отличается.

– Но как же ты остался в живых?

– Дело в том, что люди клана Змеи пьют разведенный змеиный яд для защиты, и, если змея все же кусает, они втирают его в ранку.

– Это просто поразительно, Хок! – воскликнула Анастасия и еще раз осторожно потрогала змеиные отметины. – Я ничего об этом и не знала.

– У меня очень много таких историй.

Анастасия заглянула ему в глаза, и сердце ее забилось – так изменился его взгляд. Она медленно прильнула к груди Хока и нежно, ласково поцеловала его в губы. Каким образом оказалось, что нет теперь для нее роднее человека, чем этот малознакомый полуиндеец? Почему его взгляд на мир так сродни ее взгляду? Почему так много общего в их судьбах? Ведь он почитал своих предков, свои родные земли, свой народ точно так же, как и она – своих до начала войны. Она снова подумала о том, что свое прошлое начала по-настоящему ценить только здесь, в этих краях, хотя и она, и родители приехали сюда, чтобы начать все заново.

– Стейси, – едва шевельнув губами, шепнул Хок. – Ты будешь меня целовать или продолжишь спать на мне?

Анастасия рассмеялась, слегка приподнялась и шутливо шлепнула его ладонью по груди.

– Вовсе я не спала! Я размышляла, как у нас с тобой много общего.

– Вот как?

– Знаешь, я и не думала, что ты так гордишься своим народом.

– Я горжусь очень многим, Анастасия, но больше всего я буду горд тем, что ты меня сейчас еще раз поцелуешь.

– Ты просто завлекаешь меня поближе, чтобы ты смог...

– Чтобы смог что?.. Анастасия невольно покраснела.

– Я вот тебя не поцелую – пусть это будет наказанием за насмешки надо мной!

– Что?! Какие такие насмешки? Еще нужно разобраться, кто над кем смеется!

На этот раз Хок не стал дожидаться поцелуя, он стремительно схватил ее за плечи, потянул на себя, и не успела Анастасия опомниться, как его рот уже уверенно завладел ее губами. Его язык без особого труда проник в ее жаркий рот. Движения его были такими мучительно сладостными, что Анастасия закрыла глаза, расслабившись в крепких объятиях. Хок нежно прижал девушку к себе еще крепче, с наслаждением проводя ладонями по упругому девичьему телу, потом осторожно повернулся на бок, положил Анастасию на одеяло рядом с собой и, с трудом оторвавшись от ее влекущих губ, выдохнул:

– Стейси... Боже мой... Анастасия...

И еще какие-то слова на неизвестном языке, которых Анастасия не поняла.

Хок внезапно сел и начал расстегивать на Анастасии блузку.

– Стейси, мне нужно увидеть тебя, – проговорил он охрипшим голосом, в котором явственно было слышно желание. Он встал на ноги вместе с Анастасией, поставил ее перед собой и снова занялся пуговицами на блузке.

Она схватила его за руки, чтобы удержать. Ей было неловко и немного страшно. Сияло солнце, и все было не так, как той ночью у реки, когда она чудом избежала смерти и была, вообще-то говоря, немного не в себе. Сегодня радость оттого, что Хок рядом, буквально переполняла ее – еще и этим сегодняшний день отличался от той ночи. Она хотела отдать ему свою любовь без остатка, а самое главное – поделиться с ним всем, что ее волновало и мучило. Таких чувств она еще ни к кому не испытывала, и это радовало и пугало одновременно, а кроме того, удерживало от следующего шага – ведь, когда она вместе с Хоком войдет в царство любви и страсти, пути назад не будет.

Хок ждал, хорошо понимая, с какими «страхами и сомнениями борется сейчас Анастасия, как трепещет ее душа.

– Милая, хорошая моя, я никогда тебя не обижу, поверь. Я хочу подарить нам обоим счастье и радость, только и всего. Я хочу любить тебя, любить всю целиком. Я больше не могу без тебя, – закончил он дрогнувшим вдруг голосом.

Анастасия лихорадочно обдумывала его слова. Она ясно видела, что Хок желал ее точно так же, как она желала его. Она хочет принадлежать ему и будет принадлежать, что бы там ни было завтра, ведь отвергнуть Хока – это все равно что отказаться от самой себя. Вся эта благопристойность, соблюдение приличий и светская осмотрительность сейчас будут одним лишь лицемерием, ханжеством и враньем. Анастасия вдруг отчетливо поняла – то, что происходит между ними, во сто крат важнее и чище светских условностей. И она отпустила руки Хока.

– Ты... согласна? – на удивление нерешительно спросил Хок.

– Да, Хок, да. Я тебя люблю.

Облегченно вздохнув, он поспешно снял с ее плеч жакет, бросил на траву и ставшими вдруг неуклюжими пальцами расстегнул на блузке оставшиеся пуговки. Неловкими движениями он выпростал блузку из-под корсажа, снял ее и положил рядом с жакетом.

Наконец Хок с трепетом прикоснулся к ее бархатистой алебастровой коже. Чувствуя головокружение, он был счастлив, что познавал новую, неведомую ему доселе Анастасию. Он нежно касался ее тела, ласково проводя руками по плечам, хрупким ключицам, гладя ее стройные руки и шею. Глаза его жадно впитывали каждую черточку ее ослепительной наготы, и он все никак не решался накрыть ладонями округлые груди, приподнимающие тонкую ткань нижней сорочки.

Внезапно Хок спросил:

– А где корсет?

– Я понимаю, – улыбнулась Анастасия, – леди не может без этой части туалета. Но ведь я уже на Юге и знала, что сегодня будет жаркий день.

– Прекрасно. Никогда больше его не носи.

Это еще что за приказной тон? Анастасия чуть приподняла брови, но забыла обо всем на свете, лишь только Хок взялся за концы ленты, что удерживала сорочку, и потянул. Вдруг он остановился и вытащил из-под ленты тщательно свернутый в тугой комочек носовой платок – Анастасия завернула в него прядь волос Хока и носила ее все время на себе с той самой памятной ночи в лесу после встречи с индейцами.

Ей не хотелось, чтобы он узнал об этом, потому что она понятия не имела, как он поступил с ее прядью. Анастасия в замешательстве неловко выхватила у него из руки находку и спрятала в кулаке.

– Что там, Стейси?

– Не важно... Понимаешь, я...

– Можно я посмотрю?

Он осторожно потянул за торчащий уголок.

– Лучше не нужно. Ты можешь не понять.

– Я пойму. Разве ты мне не во всем доверяешь? Анастасия смешалась. Что это на нее нашло? Она не может не доверять ему. Вздохнув, она сказала:

– Можешь не разворачивать, Хок. Ты наверняка знаешь, что там.

– Вот как?

– Конечно. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – С того дня, как ты дал мне свои волосы, я храню их в этом платке.

– Господи Боже мой, – выдохнул Хок и так крепко обнял ее, что она чуть не задохнулась. Он простоял неподвижно довольно долго, молча прижимая Анастасию к себе, потом чуть отстранил ее и осторожно, двумя пальцами, вытащил из левого нагрудного кармана свернутый в колечко светлый локон. – Я все время ношу его здесь с тех самых пор.