Светка сделала страшные глаза и под столом наступила ей на ногу.

Ивашов Катериной откровенно любовался, склонив голову набок и с интересом слушая, даже кивал в такт. Этот интерес, который Катерина тоже не понимала, злил ее еще больше. Вряд ли она так сразу наповал сразила этого завзятого бабника своей неземной красотой и выдающимся умом, так чего же он так на нее смотрит?!

– Во-первых, вы не правы, говоря, что таких, как в вашем объявлении, нет. Я же есть – и честное слово, я спортивный! Я занимаюсь конкуром, играю в большой теннис и у меня личный тренер по йоге. Вы скажете, что ваш опыт внушает вам сомнения? Но знаете, говорят: если к вам не прижимаются в метро, это не означает, что в Париже нет метро.

Катерина вздернула брови и сделала вид, что обиделась. Но не на самом деле, а чтобы выиграть фору в пикировке, которая начинала ей нравиться. Она всегда любила умных мужчин, однозначно предпочитая их красивым, богатым, талантливым и прочим. А уж если все достоинства встречаются в одно время и в одном месте… И она не говорила, что к ней не прижимаются в метро! Тогда… тогда по этой логике получается, что и принцы есть?

– Не буду отрицать очевидное, – отступила Катерина на заранее подготовленные позиции. – Метро в Париже есть! А что вы хотели сказать во-вторых?

– Вы пошутили. Но во всякой шутке есть доля шутки. Любой человек, особенно женщина, красивая, молодая, умная, успешная, циничная – такая, как вы – все равно в глубине души верит в невозможное. Мне интересны люди, которые верят. А я люблю делать невозможное.

– У вас получается, – задумчиво польстила Катерина. – А лошадь у вас откуда? В цирке арендовали? Ради меня столько возни?

– Лошадь моя собственная, – смеясь, доложил Ивашов. – У меня, уважаемые дамы, не только лошадь, у меня целая конюшня: девять таких вот красавцев и три пони. У меня хобби – конкур. Сам я, конечно, с ними не занимаюсь, тренеры специальные есть, конюхи.

– У вас еще и конюшня… – вяло удивилась Катерина, потому что впечатлений было и так слишком много, но как-то реагировать было необходимо, потому что про лошадей Ивашов говорил увлеченно и много.

Домой Катерина и Светка возвращались уже затемно. И всю дорогу молчали, осмысливая увиденное. Правда, когда подъезжали к шлагбауму на выезде из поселка, Светка спросила:

– Кать, а вот он сказал – конкур. Это что?

– Не знаю точно… Что-то связанное с лошадьми.

И опять замолчали.

А когда уже зашли в подъезд и ждали лифт, Светка вдруг схватила подругу за руку и прошептала:

– Катюха, если у тебя получится!.. – От недостатка слов она закатила к потолку кабины глаза и выразительно покрутила головой. – Тогда… Ух!

«Если получится… Если получится… Да что получится-то?» – лицемерно возмущалась про себя Катерина, лежа в кровати. И отвечала уже себе, а не Светке: все ты, голубушка, понимаешь. Да только опять боишься, что не получится. Да, мечты сбываются. Но разве ты об этом когда-нибудь мечтала, на самом деле, всерьез – о дворце, принце, лошади и сортире с авторским дизайном площадью в тридцать квадратных метров?!

«Дерьмо вопрос – был Гамлету ответ», – как сказал один юморист, книжку которого муж Катерины всегда держал в туалете и с упоением читал – но только именно там. Подведя таким образом промежуточный итог своим размышлениям о будущем, Катерина закрыла глаза и наконец уснула. Стрелки часов отсчитывали пятый час Дня всех влюбленных.

На восемь утра у нее была назначена съемка в утренней передаче, где она должна была рассказывать о своей рубрике. Об этом договорился Бабин, потому что телеканал входил в губернаторский медиахолдинг наряду с двумя газетами и радиостанцией. Праздник всех влюбленных – чудный повод заявить о себе, наговорив всякой чепухи насчет того, что всякому найдется своя половинка, надо только бороться и искать и верить в то, что мечты в конце концов непременно сбываются, а невозможное возможно. Катерина ненавидела телевидение, куда ее почему-то регулярно приглашали, и в прошлом году она даже вела там передачу «Афиша» о новостях культуры. Вернее, ненавидела она не телевидение, а себя на телевидении, казалась себе тупой, зажатой и неплохо у нее получались лишь те интервью, которые оператор снимал у нее из-за спины, так, что в кадре был только ее собеседник. Но никогда не отказывалась, свято соблюдая правило: сегодня откажешься от работы, а завтра уже не позовут. Да и денежки нелишние.

На сей раз она даже понравилась себе, потому что вместо ее заспанной физиономии девочка-гримерша действительно нарисовала вполне приятное лицо, правда, мало похожее на то, что на этом месте было в обычные дни. Но глаза стали большими и заблестели, на скулах появился румянец, волосы легли послушно и красиво. И говорила она на сей раз как по писаному, не путаясь и не опуская глаза, а даже слегка улыбаясь в объектив камеры:

– Наша рубрика «Будем знакомы!» появилась на страницах газеты совсем недавно, но многие наши читатели уже убедились: есть на свете одинокие мужчины без вредных привычек и женщины, обеспеченные жильем и материально. Это самые часто встречающиеся требования, которые предъявляют к своим будущим половинкам авторы писем. Я вам скажу даже больше – на свете есть настоящие принцы на белых конях, которые никак не могут найти своих Золушек. Вы скажете, что ваш опыт внушает вам сомнения? Но знаете, говорят: если к вам не прижимаются в метро, это не означает, что в Париже нет метро…

Ведущие – молодой человек и девушка покатились со смеху, и оператор с удовольствием показал их крупным планом, потому что обычно приглашенные гости с утра пораньше несли всякую чушь, и ведущие улыбались натянуто, только когда знали, что их снимают.

– Любой человек, – вдохновенно продолжала цитировать Катерина, – особенно женщина, все равно в глубине души верит в невозможное. Надо только сделать шаг навстречу своему счастью, которое вас наверняка ждет. А мы постараемся помочь вам. Пишите нам, знакомьтесь – и будьте счастливы!

После эфира к Катерине подошел руководитель программы и предложил подумать над авторской передачей об одиноких людях, интересных историях знакомств. Катерина обещала подумать, заранее зная, что согласится, поэтому даже название с ходу предложила – «Год всех влюбленных». А потом прямо из телестудии отправилась в суд.

Судья начинала прием с одиннадцати, Катерина пришла раньше всех, даже Бабиных еще не было, она сидела в коридоре, с досадой понимая, что начинает нервничать… и почти жалеть о том, что затеяла. Размахалась шашкой, идиотка, – разводу мне, разводу! Как будто муж ей в чем-то мешал, ограничивал ее свободу. Вот появился, например, Ивашов. И что? В роли замужней женщины она чувствовала бы себя более уверенно. И вообще… одно другому не мешает… Бабину, во всяком случае, никогда не мешало. Да и Ивашов, кажется, тоже женат. Жена у него, как Катерина слышала, какая-то малоизвестная поэтесса, она много издается (за счет мужа) и изредка даже выступает на каких-то тусовках, но живет не то в Лондоне, не то в Париже. Делает что хочет и разводиться не бежит. А она, Катерина, теперь будет разведенной искательницей приключений. Впрочем, Ивашову об этом знать не обязательно.

Принц был легок на помине: прислал эсэмэску, поздравил «с блестящим выступлением в эфире». Катерина покраснела, узнав свой стиль: было непонятно, чего больше в комплименте – искренности или ехидства. Катерина сильно подозревала, что второго. Черт его дернул включить телевизор в такую рань!

Без пяти минут одиннадцать явились Бабины. Евгений Николаевич был серьезен и настроен весьма решительно. Светка дулась и смотрела в сторону. Друг с другом они не разговаривали, только с Катериной. И когда их пригласили в кабинет судьи, Евгений Николаевич молча пропустил Светку вперед, а она одарила его взглядом, полным презрения. Катерина тут же вскочила и приникла ухом к двери – подслушивать. Проходившие по коридору смотрели на нее косо, но ей было наплевать. Слышно было плохо, урывками.

– Рассматривается гражданское дело по иску о расторжении брака гражданина Бабина Евгения Николаевича к гражданке Бабиной Светлане Валерьевне. Истец, назовите свою фамилию и имя…

Евгений Николаевич отвечал нервно и громко, а вот Светкиного голоса почти не было слышно.

– Ходатайства есть у сторон? – равнодушно вопросила судья, уже с утра утомленная рутиной.

– Есть! – почти закричал Бабин. – Я передумал!

– То есть вы отказываетесь от иска? – с внезапно проснувшимся интересом уточнила судья.

– Да! Отказываюсь…

В возникшей паузе было слышно, как Светка громко всхлипнула.

– Суд в соответствии со статьями сто семьдесят третьей и двести двадцатой ГПК разъясняет вам последствия отказа от исковых требований: вы больше не сможете обратиться в суд с этим же иском к тому же лицу и по тем же основаниям, – привычной скороговоркой сказала судья. – Последствия понятны?

– Понятны! – с облегчением отрапортовал Бабин. – Мы можем идти?

– Распишитесь в протоколе.

– А можно спросить? – вдруг раздался Светкин голосок, подозрительно звенящий. – Мне последствия непонятны. А я смогу с ним… с истцом то есть, развестись, если захочу?

– Вы сможете, если подадите иск. А ваш супруг – нет. – Катерине показалось, что в голосе судьи Сабельниковой Янины Кузьминичны прозвучали нотки злорадства. – Производство по делу прекращается.

Минуту спустя так и не расторгшие законный брак супруги Бабины вышли из кабинета – Катерина предусмотрительно вернулась на скамеечку и напустила на себя скучающий вид.

– Ну вот… и все… – исчерпывающе пояснил свою позицию Евгений Николаевич и замолчал, выжидательно глядя на жену.

Светка стояла молча, как будто не вполне понимая, что произошло.

– Пойдем, Свет, – заискивающе улыбнулся непостоянный супруг и потянул свою половину к выходу, по-хозяйски обняв за талию.

Но тут случилось неожиданное: жизнерадостная и отходчивая Светка, всегда предпочитавшая худой мир доброй ссоре (в отличие от Катерины), резко отстранилась и залепила мужу звонкую пощечину.

– Вот теперь – все! – заявила она. – Спасибо, подвозить меня не надо, я сама доберусь!

Светка взмахнула сумочкой и, постукивая каблучками, гордо удалилась в сторону выхода. Коридор был длинный. Евгений Николаевич и Катерина смотрели ей вслед, одинаково вытаращив глаза. Немую сцену прервала секретарь, выглянувшая из кабинета.

– Стороны по иску Титовой к Титову явились?

– Явились, – пробормотала, приходя в себя, Катерина и удивилась, что говорит о себе во множественном числе.

– Истица, вы на иске настаиваете? – Катерине послышалось, что судья сделала ударение на слове «вы».

– Настаиваю… – Голос предательски дрогнул. Она чувствовала себя нашкодившей школьницей, вызванной на разбор полетов к директору, давно забытое чувство и очень, надо сказать, неприятное.

– Ваш муж прислал в адрес суда нотариально заверенное согласие на расторжение брака, которое просит приобщить к материалам дела и ваш иск удовлетворить.

«Согласие… Согласие… – повторяла про себя Катерина, стараясь загнать обратно подступавшие к глазам слезы. – Интересно, из какого города он прислал это свое согласие – из Нового Уренгоя или из Ноябрьска? Надо же, и там нотариусы есть…»

– Суд удаляется в совещательную комнату, – холодно сообщила судья и скрылась за дверью, ведущую в смежную комнату.

Катерина смотрела в окно, аккуратно, чтобы не размазать тушь, вытирала слезы. Судья Сабельникова сама с собой совещается, потому что она там одна. Катерина сама с собой разговаривает, потому что должен же ее кто-то утешить, чтоб она не разревелась. Она почему-то думала, что все будет иначе, просто и без эмоций, ведь это же ее решение, и оно правильное. А оказалось так стыдно и гадко… Это все Бабин виноват с его идиотскими закидонами. То развожусь, то передумал… Правильно Светка ему заехала, давно пора. Бедный Бабин: то любовница ему наподдаст, то жена, – тернист, получается, путь Дон Жуана во все времена. Это мысль ее немного развеселила, и когда вернувшаяся с «совещания» судья Сабельникова объявила, что она, Катерина Титова, отныне женщина незамужняя («мотивированное решение будет готово через пять дней» – интересно, что она там намотивирует, если Катерина и сама не знает, какого черта…) – Катерина ее вежливо поблагодарила и даже улыбнулась.

Так, с улыбкой, хотя, возможно, и несколько натянутой, она и вышла из кабинета. Вот теперь все, повторила вслед за Светкой. На улице ее ждал Бабин, и Катерина пожалела, что не потрудилась донести улыбку до выхода из учреждения юстиции.

– Давай хоть тебя, что ли, подвезу, – проворчал он, провожая Катерину к машине. – Раз эта дура скандал устроила.

– Спасибочки, – не глядя на него, ответила Катерина.

На сей раз Бабин был на своей машине и спросил, едва Катерина уселась рядом:

– Слушай, какая муха ее укусила? Месяц ревела, дергалась, не разговаривала со мной. Я же знаю, что она разводиться не хотела. А я… передумал. Так судье и сказал – передумал. А что? Я думал, она обрадуется. Столик в ресторане на вечер заказал. Тебя хотели позвать. Думал, посидим как люди. Вот, блин…