Полгода назад Ральф Уилсон разместил в Интернете объявление о знакомстве: честно сообщил, что небогат, живет с мамой и сестрой в доме на берегу океана, перечислил свои увлечения – яхты, ремонт дома, садоводство, изготовление мебели. Написал еще, что он – честный человек, способный помочь в трудную минуту. Соотечественницы на призыв отреагировали вяло, но зато Ральфа буквально засыпали письмами из России. Ральф был потрясен до глубины души: несколько сотен женщин были готовы немедленно выйти замуж за его «прописку», дом на берегу и невиданные для российского мужика хобби. И даже нарожать ему детишек – об этом счастье Ральф мечтал так давно! Он выбрал Машу из никому не известного Екатеринбурга, о котором он даже в Интернете ничего на английском не нашел, а по-русски он не знал ни слова. Маша писала ему нежные письма на отличном английском, находила слова, от которых у Ральфа сладко замирало сердце. Она не жаловалась на жизнь, но Ральф догадывался и сам: едва сводит концы с концами, да и здоровье подводит, потому что у них на Урале много заводов и плохая охрана окружающей среды. И на фотографии глаза у нее были грустные. А на Рождество она прислала Ральфу картину, на которой собственноручно вышила крестиком красногрудую птичку, сидевшую на заснеженной ветке с красными ягодами. Птичку звали «sniegir», а ветку – «riabina» – Ральф запомнил. Картинка окончательно сломила сопротивление миссис Уилсон – она сама неплохо вышивала в молодости и с тех пор ни разу не видела, чтобы этим занимались молодые женщины. От такой невестки отказываться грех. В России тоже, Бог даст, нормальные люди живут. И она благословила сына в дальнюю дорогу.

В кармане Ральф вез англо-русский словарь, а в огромном рюкзаке – все прочее, самое необходимое: теплые вещи, картинку с птичкой и продукты – галеты, лапшу, консервы. Он знал, что в России всегда голодают, это рассказала ему его школьная учительница, у которой он перед отъездом наводил справки. Еще она сказала, что в Росси всегда лежит снег. И там очень красивые женщины: владелец местного супермаркета недавно женился на русской, а Ральф однажды чинил ей машину – и был потрясен ее красотой.

Как он трое суток добирался до Екатеринбурга без сопровождающих и без знания языка, Ральф особенно не распространялся. Нет, было не трудно, – смущенно улыбался он, отвечая на расспросы. Только таксисты у вас берут очень дорого: триста долларов, а ехать от аэропорта до города – полчаса. Но ему говорили, что Россия – загадочная страна, и он был готов преодолеть все препятствия, чтобы найти и увезти к теплому океану свою любимую, его душа, не нагруженная рюкзаком, пела и летела вперед, рвалась к любимой!

Заваленный снегом город потряс его воображение: он никогда не видел снега, только на картинке со снегирем, а такому снегопаду, какой случился в День всех влюбленных, удивлялись и сами горожане – белые хлопья падали плотной стеной, засыпая дороги, киоски, машины. Наверное, из-за снега и взяли триста долларов, догадался Ральф, уважительно наблюдая за отчаянными маневрами водителя такси, который упорно пробивался по заснеженному городу к дому, где его, Ральфа, ждала любимая, ждала его Маша.

Строго говоря, любимая не ждала, потому что Ральф хотел сделать ей сюрприз. Он хотел приехать – и попросить ее стать его женой. Шли третьи сутки путешествия через полсвета, Ральф совершенно не устал физически, но изнывал от нетерпения и беспокойства – а понравится ли он Маше? Он не красавец, даже хуже, чем на фотографии, и небогат, почему она выбрала его, чем он заслужил такое счастье? А он даже не смог привезти ей дорогого подарка – все сбережения ушли на билеты и на дорогу…

Но тонущий в снегу огромный чужой серый город был самым маленьким потрясением, которые суждено было испытать Ральфу в этой поездке. Его любимая, его Маша, не пустила Ральфа дальше порога. По-английски она не знала ни слова. Увидев Ральфа, она сперва обалдело хлопала глазами, потом позвала какого-то мужчину, который вышел из глубины квартиры и уставился на Ральфа с веселым любопытством, и разразилась длинным монологом, из которого Ральф не понял ничего, кроме последнего «Гуд бай!». После чего любимая выставила его за дверь вместе с рюкзаком и замерзшим букетом, который он купил еще в аэропорту.

Сидя в подъезде на подоконнике, Ральф потратил последние деньги со счета, дозваниваясь домой, маме. И мир оказался на удивление тесен. Миссис Уилсон бросилась за помощью к директору супермаркета, тот не отказал, дал телефон супруги. Его жена позвонила родственникам в Омск, те – своим знакомым в Екатеринбург. Этими знакомыми оказались Марина и Костя, которые спустя четыре часа после рокового свидания примчались за Ральфом и увезли к себе домой. Но сперва они поднялись к Маше и потом объяснили Ральфу, тщательно подбирая слова и смущаясь, что его подруга – «почти замужем», письма ей писал переводчик, за деньги, и замуж за Ральфа она не собиралась, просто хотела прокатиться в Австралию за счет богатого поклонника – кенгуру посмотреть. Она была почему-то уверена, что «там» – все богатые, а уж кенгуру наверняка бродят по дворам вроде наших собак. В отчаянии Ральф совал то Косте, то Марине под нос картинку со снегирем – вышитое ее руками доказательство нежной любви, но они, отводя глаза, объяснили, что такие наволочки для диванных подушек продаются готовыми в любом магазине товаров для дома.

Потрясенный и уничтоженный, Ральф безропотно отправился вместе со своими благодетелями к ним домой – и с тех пор пребывал в некоем ступоре. Марина и Костя развлекали его как могли, таскали по музеям и памятным местам, водили в гости к друзьям и знакомым. Ральф на все соглашался, но ни на что не реагировал. Домой он уехать тоже не мог, потому что у него был обратный билет с фиксированной датой вылета, который стоил дешевле, но при этом его нельзя было обменять. Так прошло три недели. А как раз сегодня Костю осенила гениальная идея: сводить Ральфа в редакцию «Столицы Урала» и попросить ведущую рубрики «Будем знакомы!» Катерину Титову, чтобы она помогла Ральфу познакомиться с какой-нибудь хорошей женщиной. Ральф немного воспрянул духом. Наверное, ему было стыдно возвращаться с пустыми руками – а что скажут мама, сестра, школьная учительница и соседи?

Полукругосветным путешествием австралийского Ромео и выпавшими на его долю испытаниями Катерина впечатлилась. Пока ей рассказывали, она с интересом рассматривала Ральфа: невысокий, крепкий, с обветренным лицом и синими глазами, он легко смущался и так же легко отвечал улыбкой на улыбку, серьезно обдумывал любой заданный вопрос, прежде чем ответить. В общем, именно так она и представляла себе австралийца после прочтения «Поющих в терновнике» и просмотра «Крокодила Данди», удовлетворенно подумала Катерина. Очень даже симпатичный мужик, жаль, что такой невезучий. Но это дело поправимое, и она с энтузиазмом взялась за работу над ошибками.

Английский она знала неплохо, спасибо папе с мамой и элитной школе, куда детей отбирали «по родословной», поэтому она стала разговаривать с Ральфом сама, а Костя, с облегчением вздыхая, теперь уже переводил их разговор жене. Больше всего Катерину интересовал вопрос – почему именно русскую жену хотел найти себе Ральф? Ну может быть, директору их супермаркета просто повезло? Нет – убежденно отвечал Ральф. Он уже успел лично убедиться в том, что русские женщины: а) носят длинные волосы, б) пользуются косметикой, в) носят платья и обувь на каблуках, г) ходят по улицам под руку с мужчиной и, наконец, д) хотят замуж. На его родине по всем этим пунктам наблюдался полный провал. Ну и жена мистера директора супермаркета, конечно…

Катерина кивала и записывала, придвинув к себе листок – получится отличный текст: и фактура, и сюжет с поворотами, и мужик симпатичный, в общем, коварство и любовь, Шиллер отдыхает, тетеньки обрыдаются и письмами редакцию завалят как пить дать. Она позвонила фотокору Володе Васильеву, тот, как ни странно, оказался на месте и даже капризничать не стал, через пару минут пришел и стал щелкать фотоаппаратом, вконец смутив и без того сконфуженного Ральфа. В качестве утешительного приза Катерина вручила Марине и Косте номера телефонов двух женщин, которые, по ее мнению, могли заинтересоваться знакомством. В ее рубрику приходило все больше писем, и люди шли в редакцию постоянно, поэтому купоны с объявлениями уже не входили в отведенный для них ящик стола, а Катерина волей-неволей постепенно, как и всякая порядочная сваха, обзавелась «личной клиентурой» – людьми, которые ей чем-то понравились или запомнились и которым она хотела помочь «вне общей очереди». Их письма она складывала в отдельную папочку оптимистического розового цвета. И надо сказать, у нее получалось – то ли рука была легкая, то ли в людях разбиралась неплохо. Ей звонили, благодарили, несли цветы и шоколадки и уже дважды приглашали на свадьбы, к которым газета и она, Катерина, имели самое непосредственное отношение.

– Оставьте контактный телефон, – сказала она Марине. – Выйдет текст – у Ральфа отбоя не будет от невест, оставшееся время проведет с пользой.

Марина колебалась. Ей вся эта авантюра, похоже, надоела.

– А что? Пишите мой сотовый! – неожиданно вдохновился Костя. – Надо же помочь мужику, да, Мариш? А то что он про нас думать будет?

Напоследок Катерина пообещала подключиться к культурной программе и, в свою очередь, куда-нибудь сводить Ральфа. Ей тоже было немного стыдно за ту неведомую любительницу кенгуру Машу и так хотелось, чтобы Ральф, его мама и его бывшая учительница не думали «о нас» плохо – вот ведь разобрало…

Как раз в это время изгнанный из кабинета Василий, с трудом спасший остатки своего стратегического плана, звонил в дверь своей незнакомке. Руки его слегка дрожали, и он поудобнее перехватил бутылку шампанского и коробку с тортом, купленные по дороге.

– Здравствуйте! Вы Василий? Так вот вы какой… – У женщины, открывшей дверь, был грудной, волнующий голос, это Василий заметил еще при телефонном разговоре, и странная интонация – то ли насмешливая, то ли задумчивая, как будто прикидывала она что-то про себя или подначивала Василия.

Это цепляло. Но остальное он тогда, по телефону, не имел возможности оценить, поэтому теперь от неожиданности потерял дар речи. Перед ним стояла женщина его мечты: невысокая, круглолицая, полненькая шатенка с мягкими белыми руками. Не толстая, нет – округлая и приятная, без единой складочки на боках, она была… налитая, крепкая, как репка, вкусная, как яблоко… Не в силах справиться с собой, Василий уперся взглядом в глубокий вырез ее ладно сидящего платья – туда, где в восхитительной ложбинке терялась золотая цепочка… как они так делают, черт возьми, что все лежит, как на блюдечке, подходи и бери…

– Будете проходить в дом или здесь останемся? – Голос, теперь уже явно насмешливый, вернул Василия к реальности.

Он с трудом оторвался от созерцания обширного и по самые края заполненного декольте, увидел ее улыбку… Сделал шаг вперед, протянул торт и шампанское и открыл рот, чтобы сказать положенное: «С наступающим!»

Но вместо этого, поражаясь сам себе, потому что в отношениях с женщинами всегда предпочитал «умеренность и аккуратность», прочувствованно и убедительно предложил, соскальзывая взглядом с ее улыбающегося лица вниз, туда, где дышало и колыхалось:

– Знаете что? Выходите за меня замуж!

И совсем не заикаясь сказал – надо же!

Восьмое марта прошло кисло. С утра Катерина с Дашкой ходили поздравлять бабушку и получать подарки от дедушки – старшее поколение неукоснительно блюло традиции. Мужья – один бывший, другой чужой – прислали подозрительно одинаковые эсэмэски. Несколько скрасил однообразие Женя Бабин, ближе к вечеру впавший в форменную истерику по поводу исчезновения супруги и явившийся потребовать отчета от Катерины. Она исправно хлопала глазами, пожимала плечами и разводила руками, то есть проделывала все, что полагается в данном случае, хотя, конечно, знала, где Светка. Но докладывать ее никто не уполномочивал.

Вечером Дашка смотрела телевизор, а Катерина читала какой-то детектив из современных, в нем действовали закомплексованный олигарх и юная красотка, тоже закомплексованная, но небогатая и работящая. За бедной девушкой, кстати, журналисткой, гонялся изощренный убийца, а девица никак не могла взять в толк, какого черта ему надо, потому как на самое дорогое сокровище порядочной девушки он как раз и не покушался, а больше у нее ничего не было. Через сто шестьдесят страниц мелким шрифтом убийца получил шиш с маслом и был сдан почему-то в ФСБ службой безопасности олигарха, а сам олигарх, уступая настойчивости писательницы, вдруг понял, что «если он немедленно не заполучит ее всю, целиком», то у него в голове что-то лопнет. При чем тут именно голова, Катерина не поняла, зато выросшая в детдоме девица оказалась в конечном итоге куда богаче олигарха, получив наследство в виде коллекции подлинников Рубенса и Тициана, острова, замка и еще кое-чего по мелочи.

Катерина закрыла книгу и затосковала. Ее грызла зависть. Завидовала она не бедной коллеге, ставшей-таки владелицей Тициана и законной супругой сексуально активизировавшегося олигарха, а писательнице Капустиной, которая – Катерина специально посчитала – написала уж двадцать восемь романов про девушек и олигархов (правда, однажды журналистка влюбилась в небогатого иностранца, который после свадьбы все равно оказался лордом и медиамагнатом, а еще раз – в оперуполномоченного уголовного розыска, но у него олигархом был папа, а в милиции мужик работал исключительно из подростковой вредности). Катерина точно знала: она могла бы писать не хуже этой Капустиной. Все говорят, что у нее легкое перо, а уж сюжеты так и лезут под руку, и никакой всеобщей мобилизации олигархов объявлять не надо. А ведь Капустина была еще из лучших, Катерина ее от безделья почитывала, тогда как других давно уже покупать перестала, потому что всякому безобразию есть предел. Вот наваяет она книжек штук двадцать, получит кучу денег, будет по утрам спать, пока не надоест, – вряд ли писатели обязаны являться по утрам в издательство на планерки), потом станет пить кофей и стучать себе на компьютере про жизнь олигархов… Вот ведь привязались! Да про того же Васю можно запросто написать. Или про Ральфа Уилсона. Или про ту женщину из общаги. Ни тебе сидения в кабинете, ни досылов, ни беготни по городу за всяким чихом из уст учредителей их замечательного издания или за знаменитостью, широко известной в узких кругах.