Ивашов помолчал, потом ответил как-то слишком серьезно для той болтовни, которую выдавала Катерина:

– Ты, конечно, права. Но с примитивной, прагматической точки зрения. И такая правота скучна.

Он говорил почему-то обиженно, и стал похож на того мальчишку на фотографии, который наверняка тоже мечтал покрутить глобус, а ему не разрешили.

– Мечты, если они настоящие и красивые, должны сбываться и просто так, как в сказке. Ни за что, просто потому, что человек умеет мечтать. Как Золушка. Или как Ассоль.

«Странно, – подумала Катерина. – Чего это он так надулся? Я вроде ничего такого не сказала. За Ассоль он обиделся, что ли? Между прочим, и Золушка, и Ассоль тоже все не за просто так получили: пока ждали – шишек насобирали, по хозяйству убегались…» Но вслух она ничего этого говорить не стала, потому что спорить не было смысла и рождения никакой истины по итогам не предусматривалось.

– А ты мне все показал? – решила сменить тему Катерина. – Или в твоем замке есть таинственная комната, вход в которую гостям запрещен под страхом смертной казни?

– А как же? – в тон ей ответил Ивашов. – Или я не Синяя Борода?

Таинственная комната, куда он закоулками привел Катерину, как раз и оказалась спальней. И теперь Катерина растерялась, потому что именно в этом случае она просто пошутила и ничего такого в виду не имела. Но отступать было поздно, а делать вид, что рассматриваешь узоры на обоях, было тоже неловко – сама навязалась со своими намеками. Поэтому она решительно повернулась к стоявшему на пороге Кириллу. Если он не совсем идиот, он меня поцелует, замирая от собственной смелости, подумала Катерина – все-таки она не умела изменять мужу и приходилось учиться на ходу.

Ивашов идиотом не был.

Он был опытным и изобретательным любовником, как сказала бы писательница Капустина, большой знаток олигархов. И пожалуй, даже слишком изобретательным, думала потом Катерина, про которую муж в шутку говорил, что главная эрогенная зона у нее в голове. Ощущение у нее осталось такое, будто они вместе быстренько пролистали «Камасутру», причем адаптированный вариант для начинающих. Нет, конечно, она вполне убедительно изобразила и пылкую нетерпеливую страсть, и экстаз, и почти бессильную нежность. В общем, из уважения к своему супергерою довела ситуацию до желаемого им совершенства.

Потом они, как положено по инструкции, изложенной многомудрой Капустиной, блаженствовали в не нарушаемой ничем тишине (в городе такой полной и в то же время живой тишины никогда не бывает), Катерина все же не удержалась и спросила, с извечным женским стремлением спровоцировать желаемый ответ:

– Кирилл… – как странно было называть его, лежащего рядом, голого и блаженно-расслабленного, таким длинным и царственным именем, но не Киром же его величать и не Кирюшей?! – Кирилл… А почему ты мне тогда позвонил?

– Мне твое объявление понравилось. Четко и ясно: хочу принца, замок и коня. Белого. Думаю, позвоню: если будет на коне настаивать, то мне подходит.

– Ты спросил: а конь – непременное условие? А я сказала – да! – засмеялась Катерина, вспомнив свою растерянность и незнакомый спокойный голос в трубке, в котором явно слышалась улыбка.

– Точно. Я люблю выполнять мечты других людей. Я дарю людям сказку. Теперь понимаешь? У меня стихи такие есть, слушай…

Ивашов приподнялся на локте и начал нараспев читать:

Если крыльев нет у мечты,

То она не умеет летать.

Не познавшая высоты,

Будет камнем на сердце лежать.

Но если мечта легка,

Ее ты отправь в полет.

И от бренной земли

Она тебя оторвет…

«Меня угораздило переспать с Дедом Морозом, – вдруг с внезапно поднявшимся раздражением подумала Катерина, которая терпеть не могла плохих стихов. – Он не понимает, как нелепо выглядит, читая стихи в постели?» Наверное, она просто обиделась на «других людей», она должна быть одной-единственной! «Привязался со своими теориями. И не было у меня никакой мечты про коня, – злилась Катерина, не забывая кивать в такт рифмованным строчкам. – Просто так полагается писать, клише такое – принц на белом коне, и все. Я хотела довести идею до абсурда, а тут – он! Видите ли, волшебник. На коне. Хорошо тебе сидеть в своем замке с конюшней и ратовать за сбычу мечт. А небось если спросить тебя, как ты заработал денежки на свой дворец и своих лошадок, на иконы, картины и прочие радости жизни, включая твое волшебное хобби – так сразу перестанешь корчить из себя лорда».

Последняя мысль была наиболее здравая, поэтому Катерина вслух высказываться не стала. К тому же она понимала, что глупо лежать в постели с малознакомым в общем-то мужчиной и злиться на его мировоззрение. Он хотел сделать ей приятное. Поэтому, вспомнив с благодарностью писательницу Капустину (как ни крути, а любое чтение на пользу, потому что всякая книга – источник знаний), Катерина стала действовать по инструкции: ткнулась губами в ухо Кирилла и прошептала:

– Спасибо тебе… Я такая счастливая! И правда, как в сказке.

Прозвучало довольно глупо, но, как ни странно, он поверил.

…И все, хватит чепухой заниматься, завершила вечер воспоминаний Катерина, выливая в раковину кофе из Светкиной чашки. Ивашов и ему подобные, такой же редкой породы, имеют право быть такими, какими хотят быть – или казаться. Это не ее примитивный муж, который никогда не страдал избытком фантазии и всегда делал то, что ей надо. Ну… или почти всегда. И если она, Катерина, хочет быть рядом с Кириллом, то она должна соответствовать его требованиям и ожиданиям. Желает он почувствовать себя режиссером спектакля – на здоровье, подыграем, не впервой. Тем более что в результате кастинга на главную роль в этой серии выбрана она.

Вот только… хочет ли она быть с Ивашовым?

Конечно, да, что за вопрос?! Кирилл Ивашов – блестящий шанс изменить свою жизнь, который послала ей судьба, как бы подтверждая правильность принятого ею решения о разводе, о разрушении старых бесперспективных отношений ради новых. И разве не в надежде на именно такую встречу она затеяла развод? Даже в мечтах она представить себе не могла, что это будет красавец, знаменитость, романтик и миллионер Ивашов, которого она видела только по телевизору и о котором грезили все дамы уездного города Е. А теперь он в нее влюблен и готов выполнять ее желания. Да она должна немедленно лопнуть от зависти к самой себе, а она вместо этого сидит за полночь на кухне своей малосемейки и забивает голову всякой чушью. Ну не дура ли?

В принципе человек может убедить себя в чем угодно.

В газете «Столица Урала» еще с советских времен существовала рубрика «Письмо позвало в дорогу». На сей раз письмо позвало в дорогу Катерину Титову, потому что на конверте красивым учительским почерком было написано ««Будем знакомы!», Катерине Титовой лично». Редактор Иван Устинович на поездку в деревню с труднопроизносимым названием Малый Куяш, благословил, но машину дать отказался, туманно сославшись на некие непреодолимые обстоятельства. И Катерина как раз размышляла: стоит ли ей ехать на своей машине, рискуя застрять на полдороге, или отправиться в Малый Куяш на автобусе, но тогда она могла зависнуть в этом, прости Господи, Малом Куяше (а есть еще и Большой, она по карте смотрела!), до завтра – когда ей позвонил Василий и сообщил, что завтра утречком зайдет почитать новые объявления.

В последнее время Вася вообще взял моду просматривать почту рубрики «Будем знакомы!» в поисках подходящей невесты едва ли не вперед Катерины. С Катериной он больше не советовался, письма лихо отсортировывал сам и пару раз даже имел наглость просить Катерину выбранные им письма «попридержать» и не публиковать, чтобы он не сталкивался с конкурентами. Катерина ворчала, возмущалась, но уступала – Вася теперь был не просто читатель-посетитель, а – персонаж ее будущего фильма, и она должна была наблюдать за ним в разных ситуациях. Обе дамы, кстати сказать, потом Катерине звонили и, смущаясь, благодарили, просили их объявление не публиковать, потому что они «уже нашли». Но сам Василий, похоже, так не считал.

За его кипучей деятельностью Катерина наблюдала со все возрастающим интересом. Василий летал как на крыльях, дамы были вполне довольны. К тому же на дворе был апрель, а к концу мая она обещала режиссеру Урванцеву отдать готовый сценарий. Таким образом, оправдывала Катерина свое попустительство, она не просто позволяет Васе заниматься безобразиями, а собирает материал. В сценарной заявке она написала, что это будет фильм о простом шофере Василии Девяткине, одиноком разведенном мужике, который мечтает встретить хорошую женщину и создать семью. А для этого он должен пройти через множество встреч и знакомств, многое узнать и понять, чтобы в конце концов, возможно, встретить свою половинку. Параллельно основному сюжету должны быть рассказаны истории других героев, благо теперь душещипательных историй о женском (и мужском) одиночестве у Катерины было хоть отбавляй.

Но на сей раз тебе, уважаемый Василий, не повезло, с некоторым даже злорадством подумала Катерина, сообщив ему, что завтра едет в командировку. Так что и сырки он может тоже не привозить. Выяснив, что она собирается ехать сама, Василий принялся ее отговаривать: снег за городом еще не сошел, трасса скользкая, дорога незнакомая и вообще женщина за рулем… Часть аргументов Катерина с возмущением отвергла, а часть признала резонными – опыта езды по трассе у нее не было, и она сама побаивалась. Обрадованный Василий немедленно предложил свои услуги – у него все равно завтра выходной, – и Катерина согласилась. Заодно и с будущим персонажем побеседуем.

«Персонаж» прибыл в точно назначенный час, упакованный в джинсы и дутую куртку диковатого, но жизнерадостного зеленого цвета, и посигналил под ее окном. Катерина уселась в чистенькую – не чета ее собственной машине – «шестерку» и с завистью отметила, что она завелась с полоборота, и мотор заурчал ровно и довольно. Ее машина всегда при этом капризничала и нервничала вместе с самой хозяйкой. Вася управлял машиной легко и красиво, как бы между делом, ловко лавируя между фурами дальнобойщиков и рейсовыми автобусами. Катерина заметила с интересом, что дальнобои закрывали собой дорогу, когда обгонять по встречной было нельзя, и прижимались к обочине, облегчая им обгон, а Василий непременно мигал им аварийкой, и так они разговаривали на ходу без слов.

– Здорово! – восхитилась она. – Я бы так не смогла. Как у тебя получается!

Василий в отличие от Ивашова не расплылся в довольной улыбке, а пояснил спокойно, мигая фарами встречным машинам – предупреждал, что впереди гаишники:

– Так я же д-дальнобоем пятнадцать лет отпахал. Сам в-всегда так делал.

– Да? – удивилась Катерина и потребовала: – Расскажи!

Она достала блокнот, пристроила на коленях и приготовилась записывать. Василий покосился с уважением, он понимал, что Катенька «собирает материал». И то, что основой для сбора материала был он сам, Василий, собственной персоной, наполняло его душу тихим восторгом.

…В тот вечер, Восьмого марта, он вернулся от Валентины счастливый и опустошенный, едва нашел силы, чтобы выползти во двор и выгулять бедного пса. А утром его разбудил Катенькин звонок. Услышав, что о нем будут снимать кино, Василий мгновенно проснулся и напрочь забыл о Валентине и бурно проведенном Международном женском дне. Новость была и впрямь сногсшибательная! Он будет сниматься в кино! Он будет как тот самый актер Рыбников в «Весне на Заречной улице», которую он смотрел по совету Палыча. Это раз! Мужики в гараже обалдеют – это два! Но самое главное, что снимать кино будет Катенька, а для этого – она сама сказала – ей надо поближе познакомиться с «будущим персонажем», то есть с ним, если он не возражает.

Он?! Возражает?! Да он и мечтать не мог о таком счастье! Уж он-то свой шанс не упустит! А Катерина окончательно добила его, спросив, может ли она приехать к нему в гости, потому что на работе все равно толком поговорить не удастся, и к тому же она должна посмотреть, как он живет, и можно ли будет снимать у него дома.

Накануне ее приезда Василий носился по дому, как электровеник, – мыл, прибирал, чистил, готовил праздничный ужин. За ним по пятам носился ничего не понимающий пес, весьма озадаченный тем, что на этот раз хозяин ему ничего не объяснил. Катенька приехала после работы, с интересом бродила по квартире, всему удивлялась (особенно банке с сухариками на кухне) и все хвалила. И покушала с аппетитом. Василий был счастлив. И щенку Катерина тоже понравилась, поэтому он, улучив момент, стащил с Василия оба тапка и отнес их гостье – он уже понял, что люди приходят в восторг, если им принести тапок, как будто это невесть какое сложное дело. Гостья очень смеялась и спросила, как зовут щенка. Оба – Катерина и пес – смотрели на Васю вопросительно.

– Да… н-никак, – растерялся Василий. – П-пес. Или п-парень. А что?

– Нет, это неудобно, – решила Катерина, задумчиво поглаживая подставленное пузико. – Пусть будет… Умка! Он же умный. И тебе будет говорить легко. Вот скажи – Умка.