– Кать, ну что ты на меня злишься? – жалобно спросила Светка. – Я же ничего… просто так.

– Да я сама не знаю! Я чего-то возле него все время на цыпочках бегаю, улыбаюсь, киваю как болванчик. Роль играю, которая ему нравится, и слова говорю чужие. Главное, все понять не могу – на кой черт мне это надо?!

– Ну как… – растерялась Светка, которой Катерина никогда таких вопросов не задавала и вообще обычно игра шла в одни ворота. – Ивашов – такой мужчина. Многие мечтают…

– И ты туда же! – окончательно разозлилась Катерина. – Я домечталась. Дальше что? Урвала кусок: и проглотить не могу, и бросить жалко, ведь «такой мужчина», – передразнила она Светкину интонацию. – Что мне с него толку?

– Ну… ты машину хотела. Квартиру. Олег же не мог…

– Э, нет, это не к Ивашову. Он только бескорыстные желания выполняет. То есть луну с неба – пожалуйста, а норковую шубу – фигушки.

– Ой, ничего я тогда не понимаю, – пожаловалась Светка.

– Я тоже, – согласилась Катерина.

– Кать… – выдержав паузу, осторожно начала Светка. – Только ты меня извини. И не сердись, ладно?

– Ну?

– Никак я не могу понять – зачем ты с Олегом развелась? Он хороший мужик. Порядочный. Не пьет, не гуляет. Работает. И вас с Дашкой любит. Ведь любит же?

– Не знаю я теперь ничего. Ушел как ни в чем не бывало. Даже не поговорили.

– Он тебя любит, – уверенно заявила Светка. – Просто ты к нему приспосабливаться не захотела. Сочла ниже своего достоинства. А к Ивашову – вот сама же, сама говоришь – приспосабливаешься. Хотя он тебя не любит, квартиру тебе не купит и жить там с тобой не будет. Нелогично. Сама же говоришь – не знаю, чего ради. А с Олегом смысл был – семья все-таки. Ты надо мной смеялась, что я Женьке все прощаю, а иначе нельзя. К мужчинам надо приспосабливаться – или жить одной. Так уж устроено.

Такого Катерина не ожидала. В их слаженном дуэте умной и рассудительной всегда была она, а Светка – легкомысленной и нуждающейся в мудром руководстве. А сейчас Катерина сидела дура дурой, не зная, что ответить, да и отвечать было нечего, потому что Светка была права. И очень Катерине эта правота не нравилась. Простенько так и незатейливо Светка сформулировала аксиому, согласиться с которой Катерина не могла, хоть убей, все ее существо протестовало.

– А я найду себе мужчину богатого, умного, красивого, и чтоб он ко мне приспосабливался! – заявила она исключительно из вредности, чтобы оставить за собой последнее слово.

– Ну да… С замком и на белом коне, – грустно согласилась Светка. – Это мы уже проходили, Катюх…

Катерина опять скучала. Причем настолько самозабвенно, что тринадцатого мая, поднявшись на тринадцатый этаж, впервые ничего не смогла придумать: не было в голове никаких мыслей, а в душе эмоций. Куража не было, а совершать глупые поступки надо в соответствующем расположении духа. Работы было, как всегда, невпроворот, но ей не хватало – по Жванецкому – мелкого брызга. Чтоб жизнь вокруг кипела пузырьками шампанского, чтоб события всякие интересные, новости… Но ничего не происходило. По крайней мере у нее лично: бывший муж ограничивался долгими телефонными разговорами с Дашкой и регулярным переводом денег на Катеринину карточку, а к личной встрече не стремился, что ее даже задевало: ему сказали – уходи, он и ушел. Странно, честное слово. Так вообще-то не делается. Вон Бабины разводились как полагается: со скандалами и разговорами, а потом вообще передумали. В первый раз. Зато во второй все прошло как по маслу, но это уже был форсмажор. Через неделю после исторического визита будущего тестя Бабин был холост, а еще через две создал новую ячейку общества с гражданкой Фирулевой – как ее зовут, Катерина так и не вспомнила. На свадьбе со стороны жениха никого не было, хотя Женя и звал. Но даже его мама не приехала, и Катерина тоже отказалась.

В качестве компенсации морального ущерба Сан Саныч Фирулев вручил новоиспеченному зятю энную сумму в долларах для бывшей супруги, проявившей похвальное благоразумие. Этих денег Светке с дочерью вполне хватило бы на покупку новой квартиры, то есть Сан Саныч поступил как порядочный человек, по понятиям. Бабин, опасаясь попадаться Светке на глаза, передать деньги попросил Катерину. Но миссия оказалась невыполнима – Светка денег не взяла. А Бабину просила сказать, что с Фирулевым она в родственных отношениях – слава Богу! – не состоит и поэтому подарки принимать от него не может. На алименты согласна – как положено, четверть папиной зарплаты. А на квартиру она сама теперь заработает, это Светка просила подчеркнуть особо.

Забирая у Катерины деньги, Бабин едва не плакал. «Ничего, в Москве поправишь нервишки. Или в Израиле?» – ворчала про себя Катерина, которой, по совести говоря, было жаль Бабина. У Светки все наладится, а у него теперь такая жена, про которую говорят – не рукавица, с руки не сбросишь. Век воли не видать, как сказал бы Фирулев-папа.

После свадьбы Бабин, к великому удивлению непосвященных в детали, уволился и уехал – «рожать», но об этом знала только Катерина. Светка тоже уволилась из издательства и теперь вникала в дела на новом месте, так что ей было не до Катерины. Ивашов осуществлял свои депутатские полномочия в столице нашей Родины, а может, занимался чем-то другим совсем в другой точке земного шара – Катерине, он, понятное дело, не докладывал. Несколько раз, правда, он звонил, они мило болтали, он читал ей новые стихи, Катерина хвалила, а других тем для разговоров у них и не было.

Одним словом, Катерина осталась одна как перст, и развлекал ее только преданный Василий, исправно завозивший сырки теперь уже не только «для Катеньки», но и для дочки. А она попутно выуживала из него рассказы об очередном этапе его многотрудных поисков семейного счастья. Правда, в последнее время, Катерина заметила, и Василий поутих, свое объявление уже не подавал, а новые письма пробегал глазами без особого интереса. Устал мужик, отчаялся, понимающе вздыхала Катерина. Как оно все непросто-то, черт возьми. И как могла, подбадривала Васю, уверяя, что он непременно найдет свою половинку.

Вот и сегодня Василий заглянул ближе к обеду, выложил гостинцы, они поболтали ни о чем, и Катерина, воспользовавшись случаем, попросила отвезти ее домой.

– С удовольствием, – обрадовался Василий. – А т-твоя что?

– А кто ее знает? С утра не завелась. Я и дверями хлопала, и в выхлопную трубу дула, причем окошки закрыты были, – пожаловалась Катерина.

Но оказалось, что Василий этого анекдота не слышал, поэтому он посмотрел на нее с состраданием, как на больную, и осторожно поинтересовался:

– А з-зачем… в трубу? Д-дула зачем?

– Да это так. Анекдот такой есть.

– А м-муж что? – хитро закинул удочку Василий. – Не починит?

– Муж в командировке, – безмятежно пояснила Катерина.

Бессовестно расспрашивая Васю о перипетиях его многотрудной личной жизни, про свои дела Катерина благоразумно помалкивала. Во-первых, она сама до сих пор так и не привыкла называть Олега «бывшим» и к тому, что она – не замужем. Еще она резонно полагала, что наличие у нее мужа, пускай и отправленного в вечную командировку, поможет сохранить ее отношения с Василием на стадии нежной бесперспективной дружбы (с его стороны) и корыстного профессионального интереса – с ее.

– Тогда п-поехали, – решил Василий. – Я п-посмотрю, что там у тебя, м-может, и решим.

– Спасибо! – радостно засобиралась Катерина. – Сейчас только компьютер выключу, а ты окно закрой, мало ли что…

Но улизнуть с работы немедленно не удалось – черт принес посетителя. Невзрачный мужчина средних лет в кургузом пиджачке и давно не чищенных ботинках решительно прошел в кабинет и уселся на стул, неприязненно глядя на Василия.

– Я внизу п-подожду. Ты тут не д-долго ведь, – с нажимом произнес Вася и оставил Катерину вдвоем с посетителем.

– Я слушаю вас, – дежурно улыбнулась Катерина.

Мужчина посмотрел на нее укоризненно – мол, ничего веселого не вижу, и сообщил:

– Я посылал вам объявление. В феврале.

– И что? – подбодрила Катерина, еще надеясь на то, что беседа будет короткой.

Но не тут-то было.

– Пришло пятнадцать писем. – Голос мужчины был монотонным и недовольным, как осенний дождик, впрочем, иногда в нем прорывались нотки недовольства, как нестрашное погромыхивание, все равно не могущее перерасти в грозу, потому как – не сезон. – Почти все письма – издалека. Но я совсем не хочу мыкать горе в глухих районах, где ничего нет – ни нормальной работы, ни денег, и пойти некуда. Я намыкался досыта в своем Тугулыме. Я всем ответил, а поскольку человек честный, врать не стал, написал, как есть – что беден.

Катерина всем своим видом изобразила сочувствие и понимание, а также приверженность лозунгу «Не в деньгах счастье».

– А я не получил ни одного ответа! – с возмущением сообщил ей мужчина. – Такое равнодушие у женщин к беднякам, что отбивает всякое желание писать письма о знакомстве.

«И слава Богу, – подумала Катерина, – а чего тогда в редакцию приперся?» Но оказывается, это была еще вводная часть.

– Мне уже сорок семь лет, и я нажился досыта в этой дикой России, где ничего невозможно решить по-человечески, даже женщину приличную себе найти – и то страшная проблема. А жизнь-то одна! И проходит зря! – Мужичок перевел дух и наконец перешел к сути. – Я хочу найти добрую женщину, которая поможет мне как-то уехать за границу, чтобы пожить нормально. А я бы по гроб жизни был бы ей благодарен.

Он внимательно посмотрел на Катерину и пришел к огорчительному выводу, что она пока не до конца прониклась.

– Я ведь это все не просто так говорю! – поднажал мужичок. – Я читал страшные цифры статистики: мужчины после сорока лет вымирают просто катастрофически! У них смертность в несколько раз выше, чем у женщин…

«Пить меньше надо», – мрачно подумала Катерина, но благоразумно промолчала.

– Мужчин надо любить и беречь! – назидательно поднял вверх указательный палец представитель вымирающего вида. – Вот я и мечтаю, чтобы кто-нибудь меня полюбил-поберег, пока я не вымер. Кстати сказать, женщины в среднем и зарабатывают в полтора раза больше, чем мужчины, и живут они дольше, потому что они биологически сильнее и лучше приспособлены…

– Все-все, вы меня убедили, – прервала лекцию Катерина. – Что я могу для вас сделать?

– Вот. Я написал объявление. Оно вполне оригинальное, и на него должны откликнуться.

Катерина взяла протянутую половинку листочка из тетрадки в клетку и прочла вслух:

– «Женщины! На всех вас мужчин не хватит, умерьте свои непомерные требования! Если кто из вас согласен меня беречь и любить – путь напишет мне…»

– Неплохо, да? – погордился посетитель. – Возраст и все такое вы там сами вставьте – сорок семь, сто семьдесят.

– Так, задача понятна – вас надо полюбить, пока вы не вымерли. И еще вы очень честный и хотите жить за границей. Это все? – Катерина говорила задумчиво, будто уже прикидывала в уме варианты, и мужичок кивнул, соглашаясь.

– Случай у вас непростой, – продолжала культурно издеваться Катерина. Достал ее этот тип, так бесхитростно мечтающий стать альфонсом, как в детстве, наверное, мечтал стать водителем троллейбуса или пожарным. – Женщины действительно любят мужчин работящих, самостоятельных, чтобы могли семью прокормить. Природой так устроено, хотя вообще, конечно, безобразие. Где же вам других-то найти, ума не приложу…

Будущий альфонс тяжело вздохнул, понимая сложность поставленной им задачи, но в глазах его уже теплилась надежда – теперь его проблему должна решать журналистка Титова, по долгу службы. Катерина еще полюбовалась на его невыразительную физиономию, которая, впрочем, кого-то ей смутно напоминала, перевела взгляд на пол-листочка – и тут ее осенило. Она порылась в ящике стола и из дальнего угла, из стопки писем, которые публиковать не собиралась по разным причинам, вытащила точно такую же половинку серого тетрадного листка в клетку. Память ее не подвела!

– Вот, вы знаете, давно берегу, – сказала она, переписывая с листочка адрес – та же улица, что у нее, только соседний дом, раньше они даже были соединены переходом, а потом его перестроили под магазин. – А для вас не жаль. Очень хорошая женщина. И очень одинокая. У нее неплохая квартира в Екатеринбурге. И детей нет. Мне почему-то кажется, что она вас будет беречь. Только знаете что…

– Что? – насторожился мужчина.

– Вы ей сразу не говорите, что вы бедный.

– Я врать не собираюсь! – гордо отрезал посетитель.

– Нет, вы меня не так поняли. Я уяснила, что вы честный человек, это такая редкость по нынешним временам. Просто начните с других своих достоинств, помимо вашей незаурядной честности, ведь они же у вас наверняка есть, я уверена.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул мужчина, аккуратно складывая бумажку и убирая ее в карман пиджачка. На лице его была написана не благодарность, а удовлетворение: ему обязаны были помочь, и помогли, так с какой стати рассыпаться в благодарностях?