Светлана Лубенец - Весенний подарок

Они дошли до конца участка.

– Вот с этой стены, если на нее залезть, будет виден дом, в котором жил Данила, – голосом экскурсовода произнесла Галя.

– А где лестница? – оглянулась Соня. Стена показалась ей слишком высокой и неприступной.

– Я без всякой лестницы туда залезала, – призналась Галя.

Соня попыталась вскарабкаться, цепляясь за выступы, но едва не сломала ноготь.

– Нет, я не такая ловкая, – проговорила она, отступив назад. – Боюсь, если бы здесь жила я, то с этим Данилой я бы никогда не познакомилась!

А вот Сидякин ловко залез на стену, устроился поудобнее.

– Вижу! – крикнул он сверху. – Вон там дом стоит старый…

Он подобрал камушек и, размахнувшись, кинул куда-то вдаль…

– Девчонки, я шишку с елки сшиб! Удивительно точное попадание…

Пока он там развлекался, Соня с Галей стояли внизу и тихонько переговаривались.

– Ты давно Данилу видела? – спросила Соня.

– Давно. Вчера к нам его мама заезжала, певица Элизе, и сказала, что с ним все в порядке…

– Слушай, Галка, вы что, с ним больше никогда так и не увидитесь? – забеспокоилась Соня. – Ты для него столько сделала – а он взял да и пропал!

– Сонька, я не ради благодарности его спасала, а вообще… – сердито произнесла Галя.

– Ага, а он там, наверное, с Лилией своей встречается! – не сдавалась Соня.

– Нет никакой Лилии! – прошептала ей на ухо Галя. – Он ее придумал! То есть она существует, но это совсем не Лилия…

– А кто? – широко раскрыла глаза Соня.

– Я!

– Ты?

– Ну да, я!..

– Ничего не понимаю… – затрясла головой Соня. – Как такое может быть?..

– Эй, там кто-то едет по дороге! – вдруг закричал Сидякин, вглядевшись в даль. – Очень похоже на машину Громова…

Соня с Галей переглянулись.

– Сидякин, слезай! – нетерпеливо сказала Соня. – Тоже мне, скалолаз…

И в этот момент ребята услышали, как кто-то сигналит у ворот. «Неужели действительно Юрий Алексеевич решил нас навестить? – удивилась Галя. – А что, если он не один?.. Если с ним еще и…»

Но она не успела додумать – Сидякин спрыгнул со стены, и они втроем побежали ко входу. Соня по дороге с любопытством поглядывала на свою подругу.

– Галка, ты не дорассказала про Лилию… – напомнила она.

– Ладно, потом…

А в ворота тем временем заезжала машина Громова.

– Галочка, к нам еще гости! – сказала Вава, спускаясь с крыльца. – Просто удивительно, что за день такой сегодня…

Из машины вышел Громов и одновременно с ним – Данила…

Сердце у Гали забилось быстрее.

– Здравствуйте, Варвара Аркадьевна, – поздоровался Данила. – Галка, привет!

– Что ж, вы приехали вовремя, – сказала Вава. – Я как раз на стол накрываю…

Громов пошел в дом вслед за Вавой, а Данила и троица друзей остались стоять во дворе.

– Это Данила… – представила его Галя. – А это Соня и Вася Сидякин, я тебе о них сто раз рассказывала.

– Галя нам о тебе тоже много рассказывала, – призналась Соня, с любопытством разглядывая Данилу.

– Спасибо вам, – серьезно сказал тот, пожимая Сидякину руку. – Если бы не вы…

– Если бы не Галка, – поправила его Соня. – Ведь на самом деле это Галка все придумала!

– Не стоит благодарности, – отмахнулась Галя. – Так, пустяки… Кстати, Данила, к нам вчера твоя мама заезжала…

– Я знаю, – кивнул тот. – Но вчера я был занят, только сегодня удалось выбраться…

Соня тихонечко потащила Сидякина к дому. Она знала, что этим двоим надо сейчас поговорить… Но Галя и Данила даже не заметили их исчезновения.

– Ты больше не сердишься на своего отца? – спросила Галя.

– Ну, в общем, мы с ним поговорили и пришли к выводу, что просто не поняли друг друга, – признался тот. – Да нет, на самом деле он неплохой… знаешь, они с мамой пришли к этому… к консенсусу.

– К чему?

– Ну, к соглашению. Тоже решили помириться. Правда, с условием – папа не требует от мамы, чтобы она бросила концертную деятельность, а мама обещала, что не будет надолго уезжать на гастроли.

– Здорово! – обрадовалась Галя.

– Да, просто удивительно, как оно все совпало… Кстати, я тебе кое-что привез… – смутился Данила.

– Что?

– Так, небольшой букетик…

Данила достал из машины цветы, завернутые в блестящий целлофан и перевязанные яркими лентами.

– Ничего себе! – удивилась она. – Если честно, мне еще никто и никогда не дарил цветов…

Она взяла букет и с наслаждением его понюхала.

– Данила! – потрясенно прошептала она, заглянув внутрь обертки.

– Что, тебе не нравится? – испугался он.

– Ты знаешь, что это за цветы?

– Ну, как сказать… – растерялся он. – Я в этом не специалист. Розы там или гвоздики еще могу отличить, а все остальное…

– Данила, это же самые настоящие лилии!

– Ой, я не знал! – испугался он. – Черт, какой я дурак… Выброси их, я подарю тебе другие!

Он так переживал, что Гале даже стало смешно.

– Не буду я ничего выбрасывать, – произнесла она со сварливой интонацией. – Вот еще, такими красивыми букетами бросаться!

– Но это же лилии!

– Ты думаешь, что они мне будут напоминать о девчонке Лилии? – усмехнулась Галя. – Это все ерунда…

Данила вздохнул с облегчением.

– Слава богу, ты не сердишься… Слушай, Галка, мне надо срочно с тобой поговорить – я еще в прошлый раз хотел сказать тебе, но у нас не было времени…

– Ты можешь сделать это сейчас. Идем, сядем в беседке…

Они побрели к той самой беседке.

Галя молчала, улыбалась и время от времени вдыхала аромат цветов.

Они сели в беседке друг напротив друга.

– Когда-то мы уже здесь разговаривали, помнишь? – начал он.

– Да, – кивнула она и слегка покраснела.

– И ты сказала мне, что я тебе нравлюсь. А я…

– А ты ответил мне, что у тебя на первом месте всегда будет Лилия, – перебила она. – Честный ответ.

– Ничего не честный! – покачал он головой и тоже немного покраснел. – Я в тот же день понял, что ошибался. Не нужна мне никакая Лилия… Ты – лучше всех! И вообще, если честно, я даже имени ее не знаю, сам придумал…

– Потому что ты увидел вывеску с этим словом? – спросила Галя.

– Ну да, там магазин какой-то рядом был… Послушай, а ты это откуда знаешь? – изумился он.

– Я была там. Ну, когда одна девчонка прыгнула с моста, спасая упавшего с теплохода мальчишку…

– Ты тогда была где-то рядом?! Ты тоже это видела? – Данила был потрясен.

– Какой же ты недогадливый, Данила Громов… – вздохнула Галя. – Той девчонкой и была я.

– Ты?..

– Ну да. Помнишь, я тебе говорила, что у меня были длинные волосы? После того купания я простудилась, и волосы пришлось отстричь – они мне мешали.

– Погоди-погоди… не может быть… невероятно! – Данила осторожно взял ее за подбородок, повернул сначала ее голову в одну сторону, потом в другую. Видимо, он пытался представить, как Галя выглядела раньше, с длинными волосами. – Это ты!

– Я…

Он засмеялся, и она засмеялась тоже.

– Значит, эти цветы я подарил тебе не зря… – кивнул он на букет.

– Да, подарок со смыслом…

– Галка…

– Что?

– Это все-таки ты! – Он все никак не мог прийти в себя. – А я был на том теплоходе, следующим за тем – ну, с которого свалился тот мальчишка. Кстати, как он там, жив-здоров?..

– Даже насморка не было, в отличие от меня!

– Это было как раз накануне того дня, когда я от Фикусовых сбежал, – признался Данила.

– А что ты на теплоходе делал?

– Так, прокатиться захотелось… Нет, ты фантастическая девчонка… – с восхищением произнес он. – Единственная в мире. Самая лучшая! Это был такой прыжок…

– Громов, ничего удивительного в этом нет – я же с раннего детства спортом занимаюсь!

В это время на крыльцо вышла Вава.

– Галя, Данила, вы где? – позвала она. – Идите в дом, мы ждем вас!

– Сейчас! – крикнула Галя. – Что, пошли? Ты еще не пробовал Вавиных плюшек с вареньем…

– Еще минуту… – сказал Данила.

– Ладно…

Сад стоял тихий, и ветер едва слышно шелестел в опавшей листве. Серое небо словно опустилось еще ниже.

– Темнеет, – прошептала Галя. – И холодно. Скоро зима…

– Нет, зима уже началась, – так же тихо ответил ей Данила. – Смотри!

Сверху стал сыпаться мелкий белый снег – сначала едва заметно, а потом все сильнее.

Галя с Данилой взялись за руки и пошли в дом, оставляя следы на первом снегу…

Ну вот. Родители уехали, девочка Жужа дома одна, как вольная птица, – а еда кончается… Нет, конечно, мама навертела ей для пропитания кастрюлю голубцов. Ведь удобная вещь: подогрел один голубчик в микроволновой печке – и съел! Голубцов должно было хватить почти на неделю. Но Жужа забыла кастрюлю с ними на столе (дня через два про нее только вспомнила) – и на голубцах выросла белая пушистая плесень. Вскоре на ней появились всходы – плесень заколосилась нежными шариками на тонких ножках-волосинках. Если на эту поросль подуть – как будто волнуется желтеющая нива. Красота!

«Ну, пусть растет, – подумала Жужа, любуясь живописной плесенью. – Только есть-то все равно очень хочется… Что же делать?»

Есть всегда сильно хотелось, когда девочка вспоминала об этом. А вспоминала редко – потому что, придя из школы, тут же бросалась к компьютеру. Жужа принималась рисовать все то, что приходило ей в голову за то время, которое она просиживала на уроках и когда мчалась домой.

Весь сухой паек, оставленный для нее родителями, Жужа смолотила в первые дни своей самостоятельной жизни: хвать печенье, хвать сухарик – и к экрану! Точно так же влет ушла и длинная копченая колбаса, которую можно прямо так откусывать, не отвлекаясь на то, чтобы резать ее аккуратными колечками, и помидоры, и банка маслин. Жужа даже лук (в количестве четырех штук) съела – с остатками вкусного черного хлеба. Она вообще любила такую простую еду: кусай да жуй. Это не суп и не голубцы, которые подогревать надо, мучиться…

А сегодня кончилось все. Можно, конечно, в магазин сбегать – но это сколько времени займет! Ценного, важного, которого так всегда не хватает… Да и дождь на улице, как из брандспойта.

Жужа была художницей. Нет, даже, наверное, больше дизайнером – по крайней мере, ей самой приятно было так о себе думать. Рисовала она не только на компьютере, но и на всем, что попадалось под руку. А еще лепила, вырезала, клеила.

Но сейчас Жужа искала еду. Кончилась вся провизия, кончилась! Лишь в дальнем углу одного из кухонных шкафов девочке удалось отыскать полбанки гороха.

«Ага! – обрадовалась Жужа. – Горох – это хорошо! Будет у меня гороховый суп! Его совсем не трудно варить».

Очень тщательно вымытый горох бодро ссыпался в кастрюлю. Поставив будущий суп на небольшой огонь, художественная девочка отправилась творить…

И как же люди только помнят, что у них на плите что-то варится? Скоро (или не скоро – Жужа вряд ли вразумительно ответила бы на этот вопрос) по квартире пошел горелый смрад. Теряя тапки, с криком «Супчик мой дорогой!» девочка бросилась на кухню.

Вот она, кастрюлька, бывшая голубенькая. На ее дымящемся дне лежат черные угольные шарики. Черное на черном. Горох. И тоже бывший…

Плохо. Голод… Но какие шарики, как красиво!

Жужа разложила эти шарики небольшими кучками под двери и на лестницах по всему подъезду. «Пусть, – решила она, – люди ходят и думают: чей же это котик гадит, как зайчик?»

Никто не заметил затейницу Жужу за этим занятием. Завершив свое черное гороховое дело, она тихонько вернулась в квартиру. Но тут же споткнулась в прихожей о наваленные кучей ботинки. Стараясь не упасть, шлепнулась перемазанными углем ладошками о белую пластиковую дверь ванной, уронила кастрюлю, которая жизнерадостно покатилась, рассыпая по полу горелые хлопья…

Теперь уж точно красота. Полный разгром…

Жужа села на пол, вздохнула.

И в это время зазвонил телефон! Черные пальцы потянулись к трубке…

Степка! Друг – это тот, кто появляется, когда надо.

Так поступил и он – и уже через двадцать минут был у Жужи дома.

Появился Степан не просто так, а с сумкой продуктов. Скоро на сковородке бодро жарилась картошка, инсталляция с пушистой плесенью перекочевала в мусорное ведро, а ее место в чисто отмытой кастрюле заняли пузатые сардельки. Жизнь налаживалась.