Элейн Кроуфорд - Вещие сны

Огонь охватил корабль. Она пробиралась среди обломков. Языки пламени плясали вокруг, вверх по мачте, по палубе. Лохмотья парусов развевались на ветру. Корабль был обречен. Казалось, пламя сейчас охватит все ночное небо, подобно светящемуся шару с головой дракона, украшающей корабль викингов. Кто-то схватил ее за юбку, толкнул в самый огонь, вниз. Пламя коснулось ее лица. Его неистовые языки разрывали ткань ее платья, обнажая бьющуюся в агонии белую плоть, сверкающую наготу на фоне огненно-красного и желтого. Она побежала к поручням, взобралась на перила. Посмотрела вниз на черный водоворот и прыгнула назад на палубу. Что делать? Сгореть, быть поглощенной бездонным океаном, или умереть от рук пирата-викинга… После того, как они?..

Зловещий корабль пылал со всех сторон. Северные пираты подтягивались на длинных толстых канатах, падая, поднимаясь снова один за другим в своих рогатых шлемах.

И тогда она увидела его. Он прыгнул на палубу с грацией атакующей пантеры и спокойно остановился, опустив голову и плечи. Его тело было наполнено мужской силой. Нижнюю часть лица скрывало пламя, но глаза смотрели по сторонам, сверкая, словно изумруды. Глаза искали…

Наконец, он нашел ее. Он улыбнулся и обвел тяжелым плотоядным взглядом ее полуобнаженное тело. Ее ноги, наконец, среагировали на бешено стучащий пульс.

Шаги викинга тяжело стучали в голове. Ближе и ближе. Напрягаясь, делая невероятные усилия, она добралась до реи.

Огромная рука схватила ее, толкнула вниз…

– Мисс Чэмберс, проснитесь.

Рэчел Чэмберс открыла глаза и увидела, что ее трясет толстая рука мистера Дорсета. Она глотнула воздух и вскочила. Томик «Викинг Эрик Красный» соскользнул с ее коленей и со стуком упал на пол. «О, мой Бог», – она наклонилась и подхватила его.

– Не беспокойтесь об этом. Его роняли многие годы, – сообщил плешивый лавочник.

Блиноподобное лицо покрыла сетка мелких смеющихся морщин.

– Жаль вас будить, но Джейк Стоун уже здесь. Выходите и встретьтесь с нареченным.

Сердце Рэчел Чэмберс сначала глухо застучало, а потом стало биться с такой силой, что в ушах зазвенело.

– Простите, мистер Дорсет, что вы сказали?

– Он уже здесь. Наконец-то Джейк приехал.

– Понятно. – Она надеялась, что владелец лавки не заметит дрожи в голосе. – Где он?

– Прямо тут, в лавке.

– Спасибо. – Она сцепила руки, чтобы унять дрожь. – Скажите мистеру Стоуну, что я сейчас приду.

Рэчел посмотрела вслед Хомеру Дорсету, круглолицему лавочнику, который, без всяких выражений недовольства, поддерживал тепло в ее маленькой душе и помогал во время тяжелейших дней ее болезни. Как только за ним закрылась дверь, комната пошла кругом у нее перед глазами. Это типовая захламленная гостиничная комната в далеком Орегоне, где она провела последние две недели, излечиваясь от малярии. Целых две недели одна, в ожидании странно запаздывающего незнакомца.

И вот он, наконец, пришел. Она теперь испытывает трепет и не может покинуть эту тусклую грязную комнату. О, выйти замуж за совершенно незнакомого человека? Ком застрял в горле. Но она должна, у нее нет больше выбора.

Рэчел поднялась, чтобы заколоть шпильками свои соломенные волосы, но ее руки принесли только вред – узел не собирался. Поворачиваясь перед зеркалом, она мельком увидела, что черная юбка измята.

– Ох, – застонала она, пытаясь нервными движениями пальцев разгладить материю. – Почему он не приехал вчера, когда на ней был голубой габардин? Она не выглядела бы такой жалкой. Может, есть время переодеться? Нет, она же сама сказала, что сразу же придет.

Она достала свое зеркальце в изящной серебряной рамочке. Лицо, глядевшее на нее, было скорее пустой тенью того, что Рэчел из себя представляла пять месяцев назад. Тонкие черты стали острее, появились мелкие морщинки и, казалось, на лице остались лишь глаза. Пожалуй, ее вид был далек от того, что мама называла «фарфоровой куклой». Рэчел провела пальцем по щекам, таким тонким и впалым, затем дотронулась до темных кругов под глазами.

Там внизу ждет мистер Стоун. Как она может встретиться с будущим мужем в таком виде?! Она еще внимательнее посмотрела на свое отражение. Жалкая желтая кожа обтягивала лицо, но то, чем она всегда гордилась – ее золотисто-голубые глаза – остались прежними. Вздохнув, она закрыла зеркальце и спрятала его в деревянную шкатулку. Немного колеблясь, она постаралась придать лицу вежливое выражение и повернулась к двери.

«А если он откажется жениться на мне? – думала она. – Но кто знает, может, моя болезнь – это благословение Божье? Он может быть старым и уродливым… – Ее взгляд нашел книгу, лежащую на тумбочке. – Конечно, он варвар, мужик. И он, не обращая внимания ни на что, хочет меня».

Она посмотрела на черный вход. Она может избежать этого. Но куда идти? Каким образом? Нет выхода. Или выйти за него замуж, или назад в тюрьму.

Ну и что же ее держит? Чей-то мужественный голос гудел в другой комнате. Мягкий тембр прибавил ей смелости. Дрожащей рукой она открыла дверь.

Мужчина стоял спиной к ней. Незнакомец был одет в грубую рубашку серого цвета; она обтягивала такие широкие плечи, каких Рэчел не видела за всю свою жизнь. Он возвышался над тучным низеньким лавочником, словно гора.

Глядя на этого гиганта, Рэчел почувствовала себя маленькой, меньшей, чем была в действительности, и гораздо более истощенной.

– Она, наверное, просто прыскается какими-нибудь там духами или что-нибудь вроде того. – Редкие волосы на лысой голове мистера Дорсета подрагивали, когда он хихикал. – Кстати, о глупостях. Вы знаете Боуна и Лиланда Кутера, которые тоже записались и приезжали за женами?

– Боун и Кутер? – великан повернул свою светлую голову в сторону мистера Дорсета. – Я и не знал, что эти два мужлана станут ошиваться здесь. Где это они взяли денег, чтобы завести жен?

– Я думаю, у Маклина.

– Маклина? Кайла Маклина? – удивился Стоун.

– Да, он приезжает из Орегон-Сити довольно регулярно. Он даже открыл контору рядом с гостиницей. И Чарли Боун и Лиланд всякий раз приходят к нему.

– Приходят? – зайчик от свежевычищенных ботинок мистера Стоуна метнулся по стенам, когда тот подошел к окну. – Откуда?

– Если бы побывал на берегу во время разгрузки-погрузки шхуны, ты бы знал. Им двоим почти задаром достались два участка поселенцев сразу севернее твоего: Ведь знаешь, земли между твоей и Маклина свободные. А теперь они завели жен и имеют право удвоить свои участки.

– Ясно. – Мускулы перекатывались на огромных плечах. – И вы думаете, Маклин планирует выкорчевывать?

– Похоже на это. Два дня назад здесь был лудильщик. Говорил, что многие колонисты в Колумбии живут на своих местах, а артели Маклина позволяют корчевать свои земли.

– А как же земельный судья? Разве Гарви Бесту нечего сказать по этому поводу?

– Этот городской молодчик? Я не уверен, что он пойдет против такого крупного дельца, как Маклин. Факт, в последний раз, когда он проверял жалобы, они ужинали с Маклином.

– Даже так? – мистер Стоун засунул руки в карманы, и Рэчел не могла не видеть, как вздулась грубая материя на его узких бедрах.

– Когда Бест снова приедет? Мне надо будет зарегистрировать надел моей жены. Когда он появится? Ведь он ждет меня, не так ли?

– Да, конечно. Гарви не такой глупый. Снова он приедет в следующем месяце. Когда это случится, я дам тебе знать.

– Спасибо. Что так задерживает эту женщину?

Рэчел с трудом стерпела: «Джентльмены»?

Мужчины повернулись к ней, и она застыла.

В противоположность густому приятному голосу мистера Стоуна пугающая рыжая борода скрывала нижнюю половину лица, а копна соломенных волос почти закрывала всю остальную часть лица. Самым впечатляющим была невероятных размеров грудная клетка. Ее колени задрожали, она испугалась чуть не до обморока. Это был мужчина из ее сна. Она схватилась за ближайшую стойку, едва держась на ногах, и дотронулась до подбородка, чтобы унять лихорадку. Наверняка у нее галлюцинации! Ее лицо покрыла смертельная бледность. Все-таки он стоит здесь, живой, и его дыхание слышно по всей комнате.

Его живые глаза, казалось, тоже выражали состояние безмерного удивления.

– Вы шутите. А где настоящая?

– Нет, Джейк, – начал заискивающе Дорсет. – Она была больна. Ее надо немного откормить, и она будет выглядеть очень привлекательной.

Мистер Стоун наморщил бронзовый лоб.

– Вы это несерьезно, надеюсь? Мне придется скормить ей все припасы в лавке. А ее волосы? Нет, как вам это нравится? Это цвет соломы, и висят словно пакля…

Мистер Дорсет водил пальцем по носу, а его маленькие круглые глазки рассматривали ее. Рэчел застыла с открытым ртом, молча протестуя. Он быстро продолжал:

– Кроме того, тебе придется взять то, что досталось. Ты опоздал на две недели. Если бы ты был здесь, когда женщины только приехали, ты мог бы выбирать, как это сделали остальные.

Мистер Стоун передвинул свое невероятное тело.

– А я говорю, что не мог быть здесь, как бы ни хотел. Ведь когда эта цепь порвалась, я мог только достать лошадь и ехать верхом весь путь по побережью.

– Джентльмены, – прервала Рэчел, надеясь положить конец бестактному спору. – Похоже, мистер Стоун хочет избежать этой неудачной сделки. Я уверена, что нет такого закона, который бы заставил его на мне жениться.

Взгляд ярко-зеленых глаз устремился к ней.

– Я сам об этом позабочусь, леди.

– Джейк, мне кажется, ты здесь что-то упускаешь, – владелец лавки взял его за руку и увлек за собой к выходу. – Мисс Чэмберс, вы нас извините? Мы с Джейком собираемся немного погулять на улице.

Рэчел смотрела им вслед до тех пор, пока мистер Дорсет не закрыл за ними входную дверь.

– Пожалуйста, Господи, – молила она, желая слышать, о чем говорил хозяин лавки, – не дай ему убедить северного гиганта жениться на мне! Но если он этого не сделает, ты будешь послана назад, в Сент-Луис, – предупреждала она себя.

Мурашки пробежали по спине.

– В тюрьму. Нет, мистер Дорсет этого не сделает. Он был всегда таким прекрасным человеком. Он просто найдет ей другого мужа. – Заметив, что руки трясутся, Рэчел сомкнула их еще сильнее. Она хотела казаться спокойной, когда вернутся мужчины.

Вскоре они вернулись. Их, казалось, распирало от смеха. Желудок Рэчел сжался от нового приступа беспокойства. Вероятно, владелец лавки сказал мистеру Стоуну, что она обвиняется в позорном занятии – проституции.

– Я думаю, что был излишне вспыльчив, – с энтузиазмом начал мужчина.

Его яркая улыбка нейтрализовала некоторую природную угрюмость.

– Как Хомер говорит, сделка есть сделка.

Рэчел предпочла не комментировать. Что она могла сказать? В конце концов, он был единственный, не из чего выбрать. Она вновь с силой сжала руки, да так, что суставы побелели.

– Прекрасно, – бледно-голубые глаза владельца заведения блестели, как если бы он завершил очень выгодную продажу. – Вы двое, подойдите-ка сюда. Нам надо закончить женитьбу, оформить документы.

Дорсет, приняв на себя роль мирового судьи, подошел к столу и принялся заполнять сертификат. Мистер Стоун стал перед ним, но ноги Рэчел не могли идти. Никак не могли.

– Джейк, ваше полное имя? – спросил мистер Дорсет, опуская перо в чернильницу.

– Не вижу необходимости называть его. Вы знаете, кто я.

– Джейк, мне надо твое полное имя, или документ не будет законным.

Мужчина положил огромные, загоревшие до черноты руки на стойку.

– Вы пытаетесь заставить меня поверить, что если я не назову свое полное имя, то не смогу жениться?

– Верно, – ответил Хомер. – Итак, что там?..

Подталкиваемая любопытством, Рэчел подошла поближе к прилавку.

Великан проскрежетал зубами, такими ровными и белыми. Он глубоко вздохнул.

– Джейкоб Обейди Херувим Стоун. И если вы только пикнете, берегите свои шкуры!

Полные губы лавочника задергались, и он, склонив голову, стал выписывать названное имя на бумаге.

– Я думаю, что это прекрасное имя. Особенно Херувим.

– Я тоже так думаю, Хомер, – с угрозой подтвердил великан.

– Порядок, порядок. Так и запишем, – усмешка исчезла с лица лавочника.

– А как ваше имя? – обратился затем он к Рэчел.

Она колебалась. Если она не даст свое полное имя, не будет никакого замужества с орегонским викингом.

– Что случилось? Вы тоже своего имени стесняетесь? – осенние глаза мистера Стоуна потеплели, глядя на нее.

Напряжение Рэчел слегка ослабло. Разве может злой человек носить имя Херувим? Она почувствовала, что уголки ее собственного рта дрогнули.

– Нет, мое имя Рэчел Элизабет Чэмберс.

– Ну, наконец мы что-то знаем. Джейк, где вы родились?