Помню ее глаза, а в них ужас и сожаление. Мольбу помню, движения резкие, неуклюжие. Говорить вчера сил не было ни у нее, ни у меня, мысли всмятку, метались с ней, как два идиота, от любви до разрыва. Ну ладно, допустим, вчера в ванной Джей-Ви идиот был только один, а еще запуганная, запутавшаяся в чужих проблемах девушка.

      Но не боялась ведь, что одна останется. Не должна была, я объяснял, старался, что страх перед диагнозом ВИЧ - не причина терпеть уродство рядом. Обязана была понять, что одна не останется в любом случае, что не надо со мной из жалости или страха.

    Куда ж я теперь денусь от тебя, рядом буду. Лишь бы к Артему не вернулась. Боюсь, что не смогу тогда. Просто не смогу и все. Пусть расстанемся, к другому уходи, но только не на глазах, видеть не смогу. Знать не смогу.

Может, мне тоже повезет, как тому шизофренику? У меня и диагноз помягче. Может, получится как-то примириться?

Кретин, нельзя с этим смириться. Уйдет все равно рано или поздно, сам повод подкину, как почувствую, что созрела. Думал, вчера уже созрела, но она так просила, так прижимала мои ладони к своей груди, а от прикосновений трясло, желания и сомнения ураганом в голове крутятся, поймать ни одно не могу. Смотрел только в карие бездонные и чувствовал, что нельзя и рта раскрыть. Начнем говорить, так до утра и не закончим, а там домой и конец всему. Если бы так вышло, пальцы бы себе порезал, но не притронулся бы к ней никогда больше.

Так медленно и тяжело каждый шаг давался, столько ошибок, столько попыток осталось в прошлом. Страшно мне, лишь бы не вернулось все. Может, и не вернется. И лежащая рядом женщина правда сможет принять таким, какой есть. Не может же быть, что вчера имитировала. Зачем? Отпускал ведь по-хорошему, был у тебя выбор. Постоянно даю выбор.

Или не даю? Может, мне только казалось, что отпускаю, а на самом деле испугал как-то?

Не знаю, что делать. Уйти сейчас тихонько, попросить Варю, чтобы докинула тебя до города? А потом ждать, придешь сама или нет. Может, тебе проще решить, не видя меня? Ну, чтобы в глаза не смотреть. Ты ж добрая, в лицо побоишься сказать, наверное. Просто замять, не видеться, потом встретиться, например, через недельку, как ни в чем не бывало. Вещи тебе завезу, или в кино позову. Буду вести себя как раньше, будто просто стыдно за брата, вот и помогаю. Себе и взгляда лишнего не позволю. Смогу ли? Смогу, конечно, и не такое сделаю. Будем общаться каждый день, нельзя ж тебя одну оставлять до диагноза, но дистанцию определю до миллиметра.

Хватит мне недели, чтобы перебороть себя? Тело ж откликается от одной мысли о тебе, ему ж, телу, в диковинку вот так, по-настоящему, без идиотских игр в БДСМ и прочую фигню. Ненавижу.

По любви в диковинку.

Страшно. Тянет, конечно, помечтать о том, что меня выберешь, но падать потом как-то не хочется. Это ты сейчас великодушная, принимаешь меня, позывы рвотные давишь, а увидишь разок, как башкой о пол бьюсь, когда боль скручивает на пустом месте, о чем тогда подумаешь? Начаться даже во сне может и без явного триггера. В любой момент. Давно такого не было, конечно, но всяко же бывает. Я всегда первым делом в любом помещении ищу, где укрыться можно в случае чего, и далеко не отхожу, мало ли.

Уходить надо. Отключу ее телефон, пусть работу проспит. Разозлится на меня вдвойне, и посмотрим как раз, придет или нет после такого. Сама позвонит - скажу, вызвали по работе. Не позвонит - и ладно.

Лежу рядом, как истукан, смотрю на нее. Решил уходить, а сам лежу. Потрогать бы. Мягкая такая, гладкая. Вкусная вся, аж трясет, какая вкусная. Первая, кто знает об уродстве и моем бессилии в этом, хм, щекотливом вопросе, а смотрит так, будто значения не придает и в глазах ее я обычный мужик, за спиной которого можно укрыться. Вперед не рвется, заняла позицию вторых ролей незаметно так, и вынуждает меня ведущим быть в отношениях, решения принимать, вперед идти, а стоит замереть, устать, задуматься, так она тут как тут, на шаг позади, как и обычно. Надежно с ней, что ли. Не привыкнуть бы.

 Встретились бы мы раньше, Вера, - усмехаюсь, - лет восемь назад, например, никому бы тебя не отдал, никого бы не подпустил. Или Кустов и тут пробился бы?

Посмеиваюсь, как дурак. Что смешного-то, что ты слабак и трус? Весело тебе, неполноценный? Вон до чего девушку довел - спит, будильник не слышит, после приключений твоих идиотских. Рискованных.

Ладно, уходить надо.

Спи, Вера, отдыхай. Сделать бы для тебя что-то в благодарность, приятно ведь чертовски, когда тебя выбирают. А она вчера меня выбрала, чувствовал. Сегодня как-то иначе все выглядит, а вчера чувствовал, радовался. Одурел вконец, кретин, с мечтами своими безумными.

Провожу кончиками пальцев по мягким волосам, по нежной идеальной тонкой коже, так страшно к ней своей прикасаться, боюсь, что испорчу, поцарапаю, болью своей запачкаю, страхами. А ей и своих хватает.

Она улыбается, потягивается, открывает глаза и смотрит на меня.

- Привет, - говорит.

- Привет, - тоже невольно улыбаюсь.

- Ты не сердишься?

Напрягаюсь.

- На что?

- Ну, что изменила тебе вчера. Немножко.

- Забыл уже. А ты не сердишься? - на всякий случай.

- Ты тоже изменил? - вдруг подскакивает, смотрит на меня, глаза молнии метают. Перемена в настроении ошарашивает. Подтягиваюсь на кровати, облокачиваюсь на спинку, смеюсь. Она прожигает взглядом, прям не спрятаться, не скрыться. - Никогда не прощу, слышишь? Не поцелуя, ни объятий. Мой, - заявляет, тыча пальцем в пиратский флаг под майкой.

 Ага, будто еще кому-то могу приглянуться, кроме извращенки-Алисы. Издевается, что ли? Но смотрит так, будто серьезно говорит. Чувствую себя непонятно, даже глаза опускаю на мгновение, снова вскидываю на нее. Нужно было валить, пока была возможность, сейчас никуда не денусь от этого взгляда. Вера пробегает кончиками пальцев по моим рукам, от легких прикосновений внутри что-то сжимается, приятно. Улыбается широко, доверчиво. Не влюбиться бы в нее, и правда, тяжело ж потом будет. Или поздно уже рассуждать об этом?

- Поехали? - говорит. - Мне нельзя опаздывать.

Киваю, поднимаюсь. Ходим по очереди в ванную, поспешно одеваемся, собираем вещи. Дом будто пустой, тихо так - кажется, народ совсем недавно разошелся по комнатам. На кофе нет времени, решаем купить по пути, прыгаем в машину и движемся в Москву.

Всю дорогу поглядываю на нее, гадая, нужно ли что-то сказать. Вывалил ведь на девушку полмешка секретов, хоть остановился вовремя - там, на дне, еще кое-чего интересного припрятано. Не дай Бог, узнает.

Мы будто на новый этап продвинулись, закрепить бы его устно. Но что-то страшно.

Труса ты к себе подпустила, Вера - мало того, что урод, так еще боюсь всего на свете.  И правды, и неизвестности.

Как к Москве подъезжаем, накрутил себя настолько, что сердце колотится. Еще мгновение - и скажу что-нибудь обидное, просто чтобы разрядить обстановку.

- Вечером за мной не заезжай, - говорит, - домой поеду.

Ну, вот оно. Само собой решается, и к лучшему. Сжимаю зубы, киваю, смотрю на дорогу.

- Арина просит у меня переночевать, что-то у нее там случилось.

- Что именно?

- Говорит, нужно вина купить и обсудить подробно.

Передергиваю плечами, с трудом сдерживаясь. Все время забываю, что сестре двадцать в этом году исполнилось, и девица сама решает, что пить, курить, а с какими парнями встречаться. Привык, что мелкая она, в куклы играет. Она ж долго играла, лет до двенадцати точно, может, дольше даже. Упустил момент, когда перестала. Много чего упустил, на самом деле, из-за триггеров. Раньше Аришка мне все рассказывала, на тему мальчиков советовалась, а теперь хорошо, если раз в месяц позвонит, и то ради фотосессии.

- Ну, вы не налегайте сильно, - осторожно говорю.

- Я тебе буду писать, ладно? И ты мне пиши.

Киваю. Не буду, конечно, первым. Может, это как раз Вере нужно напиться и обсудить все с подружкой. Хотя вряд ли Арина - это тот самый человек, с кем стоит обсуждать меня.

Останавливаю машину возле служебного входа в «Веранду». Нужно что-то сказать, может, поцеловаться даже, сегодня еще не доходило до этого, но тут вибрирует мой сотовый. Джей-Ви настойчиво бьется, показываю Вере.

- Передай ему от меня, что все было здорово, - подмигивает, улыбается и выходит из машины. Смотрю ей вслед, вытянув шею, насколько возможно, чтобы не потерять девушку из виду, и гадаю, что принесет нам день грядущий. Настырный Жоркин все усердствует.

- Да? - наконец, отвечаю.

- Ты где, мать твою?! - раздраженно.

- В Москве, Вере ж на работу с утра, - зеваю. Не верится, что вчера действительно решился посетить вечеринку и справился. Вот бы еще когда-нибудь выбраться.

- Точно, блин. Слушай, тебе Костиков звонил?

 Костиков - это наш босс, самый главный в «Континенте».

- Нет, а что?

- Мне звонил уже раз пятнадцать. Червяков разрывает контракт, представляешь? Послал нас к чертовой матери, сказал, что аванс можем себе оставить, если суда не боимся, но лучше по-хорошему вернуть.

- Чего?? Его ж все устраивало. Да и ему стандарт нужен, как там можно не угодить.

- Да вот именно, все нормально было, я уже заказ на материалы сделал, а тут такая лажа. Он же твой клиент, можешь сказать, что не понравилось?

- Ты мне скинь последний проект, гляну.

- Скину. Ничего уже не изменим, но просто интересно. Костиков в бешенстве, уже восьмой контракт летит к черту за два месяца, а это дохрена для нашей шарашки, ты понимаешь?

- Странно.

- Еще несколько потенциальных на стадии переговоров сбежали. Я выезжаю в город, как только до народа добужусь, босс в бешенстве, ждет меня на ковер. Ты можешь оперативно глянуть, где я налажал, чтобы знал хоть, что сказать?

 - Я уже домой еду, первым делом посмотрю. Жду на ящике.

Вот так дела. Три СПА Червякова устраивали, а четвертый резко вдруг нет. Предыдущие, конечно, я делал, но сомневаюсь, что Джей-Ви где-то настолько крупно ошибся, чтобы  до скандала доводить. Подозрительно.

Дома первым делом сажусь за комп, смотрю планы, проекты, отписываюсь, что сам бы сделал не лучше, затем в душ; варю двойной эспрессо. У меня ж работа в студии сегодня, нужно подготовиться, с трудом сдерживаюсь, чтобы не завалиться спать. Одна богатенькая дама пожелала индивидуальную съемку, хочет именно меня, но я и не против, лишние деньги не помешают.

Босс злится из-за Марата Эльдаровича, ничего нового интересного не поручает, а кушать-то нужно. Да и перед Верой неудобно, хочется ей подарить что-нибудь приятное, цацку какую-то, например. Или в Сочи опять свозить? Предлагала же искупаться ночью голыми.

Рискну ли еще раз раздеться? Может, выпить перед этим? Травки покурить для храбрости? Знаю пару пляжей в Сочи, где нет туристов, только местные купаются. Там вода чистая, а ночами пусто.

Опять размечтался. Уютно мне с ней, вот и мечтается постоянно. Будто правда моя.

Я, конечно, веду себя как маньяк, все лезу к ней постоянно, наверное, устала уже от моих ласк бесконечных. Но каждый раз думается - вдруг откажет? И хочется проверить. А как начинаю, она отвечает, и понеслось. Когда у нее выходной, вообще ничем другим не занимаюсь, только вокруг нее скачу, в рот заглядываю.

Нужно на работу переключиться. Тома звонила несколько раз,  народ фотографии с предыдущих фотосессий требует, а там еще конь не валялся, скинул все в кучу и забыл. Сажусь за компьютер, включаю музыку.

 Что ж будет-то с нами, Вера? Чего ждать от тебя?

В девять выползаю из студии, сытый по горло съемкой обнаженки, сажусь в машину, включаю сотовый. От Веры сообщение: «обещала никому не говорить, но тебе скажу, потому что не могу тебе врать, даже если и не спрашиваешь. Аринка у меня побитая, родители не знают, просит не говорить».

Сворачиваю на первом же перекрестке в противоположную от дома сторону, благо, Вера живет в этом же районе. Через полчаса уже стучусь в дверь.

На пороге она, красавица моя уставшая в дурацкой детской пижаме, волосы собраны в небрежный хвост, смотрит глазищами своими огромными, грустными, моргает. Обнять? Сказала она Арине, что мы вместе? Первый не буду шаги делать, захожу, мгновенно занимая собой весь коридор. Арине даже спрашивать не нужно из комнаты, кто пришел, в этой крошечной недоквартире в двадцать четыре квадрата все видно с любого ракурса.

- Ты чего здесь делаешь? - пищит сестра.

Скидываю кеды, прохожу в комнату и включаю яркий свет. Твою ж мать... Губы синие, распухшие, даже кровь запекшаяся осталась, на скуле синяк, глаза зареванные. Кутается в пижаму - тоже Верину, отмечаю мимоходом - рукав короткий, а руки в синяках. От пальцев синяки - точно вижу: кто-то держал, она вырывалась. Сжимаю кулаки, подхожу ближе.

- Кто? - смотрю в ее глаза.