Заботливый какой, даже вещи занес к Артему, чтобы на первое время ей хватило. Поехал домой, закутался в свой флаг, как в панцирь. Сидел да сгорал себе тихонечко, никому не мешая. Не привлекая внимания. Думая, что никому не нужен.

- Ты сможешь с этим справиться? - спрашивает у нее через некоторое время. - С тем, что совершил Кустов. Я не знаю, что мне сделать и как себя повести с тобой, чтобы было правильно. Наверное, с ходу предложить снова потрахаться - не лучшая идея. Но на ум ничего другого не приходит.

    Она смеется. Но затем отстраняется и бьет его ладонями по груди. Опять, мерзавец, пытается уйти от главной темы!

     - Белов, я готова тебя тушить всю жизнь, ты понял или нет, чертов придурок?! - ударяет кулаком по его груди, от неожиданности он напрягается, но никак не реагирует. Терпит. - Но, клянусь, еще одно предательство - и все закончится, - она говорит резко, едва не переходя на крик. - Вбей это в свою больную башку, наконец! Я себя слишком уважаю для твоих игр. Если ты так и не сможешь поверить в то, что тебя можно полюбить, то я бессильна. Ты сейчас на гребаном испытательном сроке, и, клянусь, ты даже не представляешь, насколько он шаток, черт тебя возьми, Белов. И да, я справлюсь с тем, о чем спрашиваешь. И все, что ты можешь сделать сейчас, - продолжает тем же тоном на одном дыхании: - это предложить второй раз хорошенько потрахаться. Потому что в первый раз у тебя это вышло очень неплохо, но я верю, что ты можешь лучше и дольше, и...

    Наверное, он устал болтать, сдерживаться или еще что, но дальше они целуются. Долго, страстно, как он любит и как научил ее. С языком, мокро, задыхаясь, впиваясь в губы, но теперь не только его пальцы повсюду - она действует на равных. Обнимает его руками и ногами, громко чувственно стонет, шумно дышит, зная, что от этих ее эмоций он дуреет. Он так много целует ее шею, грудь, живот и ниже, действуя жадно, нетерпеливо - как обычно, кайфуя от ее влажности для него одного. Но ко всему прочему добавляется проникновение. Быстрое, глубокое, скользкое и такое нужное, как раз вовремя, чтобы свести с ума обоих.

Она царапает спину о гладкий кафель, скрещивая ноги на талии Вика, а потом он сзади, как и хотел, за что готов был отдать жизнь еще недавно. А привычное к его ласкам тело отвечает на любое его прикосновение так, как Вера никогда не ожидала от себя. Пусть он не первый у нее, но такой ее не знал ни один мужчина.

Ей нравится кричать для него. Нет, не во время оргазмов, потому что во время - не до криков; а просто показывая, как хорошо сейчас с ним, какое желанное удовольствие ощущать его внутри, поощряя к более резким и сильным движениям.

    А после они лежат в ванной на голом полу, но холод кафеля оказывается кстати,  откинули головы, наблюдают, как стиральная машина отжимает флаг.

Долго так лежат. Только что Вера во второй раз в жизни трогала его эрекцию, но, кажется, на этот раз тушить Белова не нужно.

    - Покурить бы, да? - говорит он ей.

    - Фу, как банально, - отвечает ему вяло, поднимая руку на уровень его глаз большим пальцем вниз.

    - Обычный банальный мужик, чего ты ждала, не пойму.

    Вырвавшийся у нее смешок получается истеричным.

Хорошо, что осталась. Тепло так, уютно с ним вдвоем, даже на полу в ванной.

     - Метнешься на кухню за сигаретами? - спрашивает Белов с энтузиазмом.

    Следующий ее жест ему - оттопыренный средний палец, который он тут же облизывает, затем повторяет то же с указательным, и проводит языком между ними. Задерживается на этом месте, имитируя движения, которые обычно совершает ртом для нее там, отчего она снова дрожит. Узнает.

    - Моя девочка, - говорит ей, улыбаясь. А потом хмурится. Моментально приходит догадка, о чем думает. На самолет в Сочи они опоздали, и это плохо. Уехать на несколько дней сейчас - лучший вариант из возможных. Подумать, поговорить, продолжить познавать друг друга с учетом новых возможностей, зализывая душевные раны партнера; позволяя времени притупить его жажду мести. Может, есть ночные рейсы? Он ведь снова вспомнил об Артеме, какие могут быть сомнения.

Вера думает о том, что в ближайшее время нужно не допустить встречи братьев. У Кустова не получится испоганить их счастье, в том числе собственной гибелью или травмами - что там Вик собирается с ним сделать?

    Нельзя выпускать Белова из квартиры.

    Кстати, ей показалось или они действительно обручились? Косится на него, а он  просто тупо пялится в потолок, снова кажется расслабленным и довольным.

    Когда они добираются до комнаты, она первым делом берет его планшет, заходит в свою почту. Так и есть, письмо из клиники на месте, прислали несколько минут назад.

    Нерешительно протягивает планшет Вику, боясь даже на секунду оставаться на краю пропасти одна, узнать результат раньше. Он кивает, натягивает майку и трико, потом читает, хмурится. А через пару секунд показывает ей экран и самодовольно улыбается до ушей.

    Иначе и быть не могло. Там написано совсем другое слово, но Вера читает его как «свободны!»

Отчеты непотопляемого пирата. Запись 17

    Хей-ле-лей!

    Стоп! Давайте поговорим о моей работе. Ладно, согласен, хотя бы вспомним о работе. А также о маме, сестре, Артеме, клиентах, гребаном Костикове, который кинул всех в «Континенте», оставляя разбираться с разъяренными заказчиками.

    Не могу я позволить себе отключить телефон и выпасть из жизни на сутки. Вдруг что-то случится? Всегда казался обязательным человеком.

    Откуда это снова прорывается? Хей-ле-ле-лей!

Будь что будет... К черту.

- Вера, ты идешь?

- Нет!

Не солгала. Бежит.

Отчеты непотопляемого пирата. Запись 18

    Твою ж мать!

    Веселенькое начало отчета выходит, ну да ладно. Это я еще мягко выразился.

    Пропускаем к дьяволу лирику, давно пора действовать, тем более что мозги, наконец, заработали.

    Я у компа, соизволившего, ура, включиться. Быстрый взгляд на Веру - спит, родная моя, калачиком свернулась, скоро приду, обниму, поглажу. Только подожди, не уходи никуда. Затем на окно - темно за ним, сквозь плотные жалюзи свет не струится, не угрожает. Время неотложных тайных дел.

    Поехали.

    Вам я, кажется, не рассказывал, но Вере так раз триста напомнил, что осенью проходит один из главных в стране конкурсов эротической фотографии «Фестиваль интимной прозы». Обычно стабильно попадаю в пятерку лучших, и рекламу «ФотоПираты» получают отменную. Так вот. Вера думает, что в этом году мне нечего представить на конкурс. На самом деле - очень даже есть.

    Быстро открываю папки, которые специально сделал доступными для любого пользователя, в надежде - что девица обнаружит их сама. Не обнаружила, к счастью. Тщательно уничтожаю следы подготовки Вериной фотографии к выставке. Помните, у меня было несколько неожиданно удачных снимков, когда она - пьяная, раскованная - в первый и последний раз мне позировала?

    Да, да, я все знаю. Кретин, аморальный тип, вам хочется меня прибить и так далее. Самому себя хочется, без шуток, но пока не до этого.

Для фестиваля я выбрал самое чувственное фото, обладающее особым эмоциональным зарядом, усиленным в разы черно-белым стилем работы. Вера так смотрит с экрана... почему-то только сейчас доходит, что она ведь смотрела именно на меня в тот вечер, я ж за камерой прятался. Уже тогда по глазам видно было, что влюбилась.

Только взгляните на эти припухшие от поцелуев выразительные губы, тонкую длинную шею, хрупкие плечи и высокие груди с тугими узелками сосков - яркие цвета здесь не нужны, они бы мешали. Только четкие линии, указывающие на исключительность момента.

Волосы в полном беспорядке, темные и длинные на фоне белоснежной кожи оттеняют влажные, зовущие глаза. Палец зависает над кнопкой «del», с экрана на меня смотрит взволнованная ведьма, сильная и слабая одновременно, которую хочется любить долго, грубо, наказывая просто за то, что непорочная, потусторонне красивая. Много шампанского, обработки, страсти, - узнать модель сложно, но вполне реально.

Эту девицу невозможно сфотографировать так, чтобы не вышло порно. Нет ни единого шанса превратить ее тело в искусство.

Удаляю. Все к чертовой матери чищу, в том числе на виртуальной флешке, не жаль десятков часов работы. Скорее уничтожить повод бросить меня окончательно, который собирался ей предоставить сразу, как покажется - что со мной из жалости.

    А как бы иначе от нее было избавиться, чтобы отрезать самому себе пути к примирению? Переспать с какой-нибудь моделькой? Да ни за что. Не обижу так сильно, предпочтя другую. А вот показать, что недостойный урод, - вполне себе повод.

    Готово. Теперь можно выдохнуть. Успел.

    Вы, должно быть, думаете - хорошо, что хватило ума не послать фото на конкурс. Упс. Вообще-то не хватило.

    Сделал это после очередного кошмара, когда опять снилось, что передал Вере свой флаг и его атрибуты. Но вряд ли работа пройдет даже первичный отбор - заметно, что съемка домашняя, и обычно в тридцатку конкурсных работ попадают более качественные и продуманные образы.

    Так что расслабьтесь, все будет нормально.

    Обещаю: теперь все будет нормально.

    Хожу по квартире, обдумывая случившееся. Флаг мой идеально расправлен на сушилке, угадайте, кто постарался.

    Кто-нибудь вообще понимает, что происходит? Сомневаетесь во мне? Просто вы не чувствуете разницу между тем, чтобы любить женщину на удалении и иметь физически. Восемь бесконечных гребаных лет считать себя чудовищем, живущем в вечном страхе перед каждой потенциальной подругой, вздумавшей сделать шаг навстречу и просто протянуть ладонь.

Треснуло проклятье-то. Нахрен покатилось.

    И дело не в сексе даже! Не в том, чтобы сунуть-высунуть, смотрите глубже, в душу мне посмотрите, вот она, перед вами раскрытая. Перед ней, Верой моей, если хотите. Внутри погасло что-то, как будто дошло, наконец - чтобы быть с этой девушкой, мне не нужно платить за ласку кожей, вы понимаете? После ее касания жечь не будут. Можно мне. Впервые после того, как поквитался с Настей, допущен.

    - Вик, ответь предельно честно, -  просит Вера следующим утром сразу после того, как «булькнул» скайп, сигнализируя об окончании разговора. Девушка сидит в постели, закутавшись в одеяло, поджав ноги, листает на планшете страницы в соцсетях.

    Поднимаю на нее глаза, ловлю внимательный взгляд.

    - Ну, давай отвечу, - говорю настороженно.

Она молчит, не моргает. Я уже три раза за это время, а она - ни единого. Плохой знак, да? На всякий случай вчера удалил письмо из клиники, где доктор, помимо поздравлений, накатал предложение сдать еще пару сотен анализов на всякую фигню. За бешеные деньги, разумеется. Видимо, понял по Вере, что мы его клиенты.

    Нашла, что ли, письмо в корзине?

    - Вик, теперь, когда у тебя получается... ну, я про секс. Тебе, должно быть, захочется наверстать упущенное. Попробовать с другими женщинами. Да? - выжидающе и таким тоном, будто предлагает сама. Не смотрит, а таращится, еще секунда - и дыру просверлит, без шуток. С трудом сдерживаюсь, чтобы не начать кричать на нее только за это. Люди должны моргать, она ведь не киборг.

Додумалась же, однако. Или кто насоветовал?

    Поднимаюсь с места и направляюсь на кухню, бросаю через плечо:

- Поверить не могу, что собираюсь жениться на дуре. Папа с мамой не одобрят. Выбрал из миллиарда самую глупую, - пораженно качаю головой, что еще добавить - не представляю. Выходит грубовато, но за реакцией девушки не слежу, кофе давно сварился, пора бы что-нибудь съесть.

    Через несколько минут присоединяется ко мне, забирается на колени, обнимает, прижимается, поежившись, так как почти раздета, а в квартире прохладно.

    - Вик, можно твой кофе? - указывает на полупустую чашку на столе. Киваю в ответ, говорю медленно, задумавшись:

    - Всё мое тебе можно.

    Она замирает на несколько секунд.

    - Абсолютно всё?

    - Не так уж это и много.

    - Смотря для кого.

    - Что насчет тебя?

    -  Думаю, мне каждая из твоих вещей очень пригодится, мой хороший, добрый, чокнутый бойфренд.

    - Доброты уже не так много осталось. Растратилась она, ресурс исчерпаемый.

    - Но вся, что есть - моя, ладно?

    - Трындец, откуда ты вообще взялась, а? И зачем, не пойму? Терпимо ж у меня все было. Жил как-то до тебя.

    - А теперь?

    - Сама знаешь, что теперь. По уши, Вера. Клянусь тебе, что по уши в тебя.

    Шепчет на ухо:

    - Ты же сам меня из парка к себе домой привез. Ни единого шанса на побег не оставил.

Допивает кофе, морщится, так как он без сахара. Затем целует меня в шею и замирает. Обнимаю в ответ. Хорошо, что Вера молчит. И сидит тут.