Прежде чем вернуться в гостиницу, Кейн зашел на конюшню. Если он кого и любил на этом свете, то это своего огромного жеребца, с которым не расставался вот уже пять лег. Увидев подошедшего Кейна, конь радостно заржал.

– Привет, Рыжий Великан! Тебе уже, наверное, осточертело это место, где толком и не повернуться? Ничего, дружище, это все же лучше, чем вагон, в котором тебя перевозили из Канзаса. Я-то знаю, как ты возненавидел его.

Кейн пролез под перекладиной и внимательно осмотрел каждую ногу лошади, уделив особое внимание подковам. Он даже достал нож и проверил подковы на прочность крепления. Затем он ласково потрепал коня по гриве.

– Ты в замечательной форме, Рыжий Великан. Завтра мы покинем эту вонючую дыру, и ты сможешь наконец размять ноги. Мы едем в Денвер, мальчик. Приятно будет снова оказаться вдвоем, только ты и я.

Кейн наполнил кормушку лошади овсом.

– Наедайся, великанище. Скорее всего овса тебе удастся отведать теперь не скоро. Завтра утром я зайду за тобой, и мы отправимся в путь.

Внезапная боль спазмом скрутила желудок Кейна. Он прислонился к стенке стойла и попытался сделать осторожный вдох. На лбу выступила испарина. Дьявол бы все побрал! Вот уже несколько недель его донимала боль. Но этот приступ был самым болезненным. Доктор в Канзас-Сити дал ему настойку, но лекарство оказалось столь мерзким на вкус, что Кейн через силу выпил лишь половину, а пузырек с остатками вышвырнул из окна поезда. Сейчас он пожалел об этом.

Приступ прошел, оставив после себя слабость. Кейн постоял еще немного, надеясь, что боль не возвратится. Он никогда не болел, и эта лишающая сил боль его крайне раздражала. Единственное, чего он сейчас хотел, – прилечь и уснуть. Он коснулся рукой живота: кажется, миновало.

Кейн вернулся в номер и немедленно вытянулся на кровати. Внезапно его пронзила тоска по Колорадо и верным, испытанным друзьям – Гриффину и Куперу. Он вспомнил о Лорне и ее прекрасном голосе, о миссис Парнелл. Память подарила и слегка размытую картинку с изображением Ванессы, к сожалению, опять в чертовом капоре. И он снова задумался, как она выглядит без этого треклятого головного убора.


Ванесса сидела рядом с Элли на козлах. Она слегка ослабила поводья и надвинула шляпу на лоб. В бриджах и рубашке, издалека она выглядела как молодой парень, чего, собственно, и добивалась. Она заплела волосы в тугую косу и уложила ее короной, чтобы старая шляпа Генри с широкими полями не ерзала. Элли вначале ужасалась тому, что Ванесса надела мужские штаны, но несколько дорожных встреч убедили ее в мудрости подобного поступка.

Ванессе нравилась свобода, какую ей давали бриджи, особенно это ощущалось, когда приходилось взбираться на козлы или слезать с них. Удобнее было ездить и верхом, хотя она давно уже надевала в этих случаях специально сшитую широкую юбку-брюки.

В первые дни путешествия, когда они только покинули Спрингфилд, Ванессе казалось, что ее руки того гляди и выскочат из суставов, а сухожилия порвутся. Ей приходилось частенько меняться местами с Генри, скакавшим на лошади рядом с фургоном и зорко следившим за дорогой. Но сейчас ее руки стали мускулистыми, да и на ладонях благодаря кожаным перчаткам по вечерам не обнаруживалось никаких мозолей.

День клонился к вечеру, и Ванесса все чаще поглядывала в сторону повозки, следовавшей за ними от самого Додж-Сити. Она упорно ехала примерно в миле позади них и не делала попыток их перегнать. Ванесса и Элли несколько раз пытались угадать, кто бы там мог находиться. Может быть, какая-то семья, решившая переехать на запад огромной страны, или какой-нибудь охотник, отправившийся на поиски стада бизонов? Им повстречалось несколько фургонов, едущих в сторону Доджа, но обогнал их лишь отряд солдат. Капитан, следовавший во главе, приложил кончики пальцев к шляпе, приветствуя Элли, и велел подчиненным проскакать стороной, чтобы не поднимать пыль прямо перед фургоном.

В ту ночь они остановились на ночлег у заброшенной хижины с покосившимся загоном для скота. Ванесса и Генри слегка подправили ограду и загнали за нее мулов и лошадь. После этого они, пока Элли готовила ужин, подобно любопытной детворе, обследовали хижину. Там было темно и неприятно пахло. Ванесса поразилась, как кому-то могло прийти в голову поселиться здесь.

– Я нашла несколько осколков голубого стекла, – крикнула она Генри и именно в эту секунду услышала злобное шипение змеи. – О, Генри, немедленно уходим отсюда!

Они быстро выскочили наружу.

– Что случилось, Ван? Я как раз успел заметить ложки и еще кое-какие вещи.

– Змея. – Неприятный холодок пробежал по ее спине. – Мы больше туда не пойдем, Генри. Всегда держись подальше от таких мест, ладно?

– Фу, пакость! А я ничего не заметил.

Элли вытряхивала скатерть, которой хотела застелить складной столик, когда к ним подошел некто и остановился шагах в пятидесяти. Ванесса узнала его. Это был тот самый пожилой мужчина, который присутствовал при драке коротышки с Генри, а потом купил пирожки. Тем не менее, она подошла поближе к своей двустволке.

– Добрый вечер! – крикнул он. – Не возражаете, если я подойду?

– Все в порядке. Проходите. Добрый вам вечер. Всегда приветливая, Элли поздоровалась так, словно принимала гостя в своем доме.

– Так это вы весь день ехали позади нас.

– Да, мэм.

Мужчина переводил глаза с Элли на Ванессу, с Ванессы на Генри и снова на Элли. Он явно не понимал, к кому следует обращаться. В обычной ситуации он разговаривал бы с мужчиной, но в данном случае он почему-то был уверен, что главная здесь молодая женщина в бриджах и что именно она принимает решения. Но девушка держалась в тени, и он продолжил беседу с той, что постарше, – приветливой женщиной с мягкими светлыми волосами, убранными в узел на макушке. Славная женщина, подумал он, но подобные путешествия не для нее.

– Так вышло, мэм, что нам по пути. Мы тоже едем на Запад. Вот я и подумал, может быть, вы не будете против, если мы, значит, присоединимся к вам. Оно было бы спокойнее и лучше, чем ехать поодиночке.

– А кто с вами? – быстро спросила Ванесса.

– Моя девчушка, больше никого.

– А куда именно вы едете?

– В окрестности Денвера. Я подумываю податься в горняки.

– А ваша повозка в порядке? Мы бы не хотели замедлять скорость.

– Да, мэм. Я слежу, чтобы все было в лучшем, значит, виде. Где надо – плотничаю, а то и за кузнеца сработаю. Потому что все это перепробовал, когда был молодым. Могу и вам помочь, если что.

Он оглянулся на фургон и восхищенно покачал головой:

– Ay вас, однако, богатая карета! Я и не видал красивше.

Он взглянул в сторону Генри, перевел взгляд на Ванессу. Та словно прочитала его мысли, как и мысли сотен других мужчин, когда они смотрели на ее двоюродного брата. Он наверняка думал, что перед ним идиот. Две женщины и идиот, разве им здесь место? Ищут приключений на свою голову?

– Мы прекрасно справлялись до сих пор, – резко ответила она.

Мужчина помялся. Кажется, девушка не хочет ехать вместе. Он еще постоял, вертя в руках шляпу.

– Моя фамилия Виснер. Джон Виснер. Недавно приехал из Симаррона, это графство на индейской территории.

– А я – Ванесса Кавано. Это – мой кузен, Генри Хилл, и моя тетя, миссис Хилл.

– Очень приятно.

Мужчина энергично кивнул головой и протянул руку Генри. Этот жест все и решил для Ванессы. Вот у них и появились попутчики.

– Рад познакомиться, молодой человек.

Генри встал и пожал протянутую руку. Он был дружелюбен, словно любопытный щенок, но научился не проявлять инициативы, а ждать, пока кто-то сделает шаг навстречу.

– Добрый вечер. – Он расплылся в счастливой улыбке.

– Будем рады вашей компании, мистер Виснер. Мы собираемся выехать на рассвете и не останавливаться, пока не станет жарко. В середине дня, если удастся отыскать подходящее место, мы сделаем привал. – Ванесса говорила ровно, но не терпящим возражений тоном.

– Нам это подходит, мэм. Вы не против, если я позову сюда мою девочку? Я, правда, не знаю, придет она или нет, уж очень она робеет перед незнакомцами.

– Бог с вами! – воскликнула Элли. – Ей нет причин стесняться или бояться нас. Мы простые люди, без хитростей.

– Да, мэм, только она нечасто бывала на людях. Виснер отошел на несколько шагов и крикнул:

– Мэри Бэн! Иди-ка сюда и познакомься с нашими попутчиками!

Он подождал немного и снова крикнул. Ему никто не ответил.

– Думаю, она стесняется. Я вижу, вы приготовились сесть за ужин. Не буду мешать, а постараюсь пока уговорить ее. Может быть, мы подойдем попозже.

– Вот незадача, – вздохнула Элли, когда мужчина ушел. – Как ты думаешь, может быть, надо было пригласить их поужинать с нами?

– Конечно, нет. Только потому, что мы попутчики? Вот еще! Это вовсе не значит, что мы обязаны заводить близкие отношения.

Ванесса наконец сняла с головы шляпу и швырнула ее на козлы. Затем набрала в ковшик воды и хорошенько вымыла руки и освежила лицо.

– Генри! Сегодня напоим мулов и лошадь водой из бочки, а завтра постараемся расположиться на ночлег поближе к реке.

– А почему это девочка не захотела подойти и познакомиться? – спросил Генри, когда они сели ужинать.

– Ее па сказал, что она очень робкая и дичится незнакомых людей. – Элли сочувствующе покачала головой.

– Возможно, ей пришлось долго жить в такой вот прерии. Ты не произнесешь сегодня благодарственную молитву, сынок? Генри с готовностью кивнул.

– Благодарю тебя. Господи, за то, что помог нам пережить еще один день. Благослови нашу скромную пищу.

– Передай бисквиты сначала Ванессе, Генри, – нежно упрекнула Элли сына, когда он в первую очередь положил три штуки на свою тарелку.

– Ох, ты права, мама! Я опять забыл. Я задумался. Такая жалость, что мы уехали из Доджа, так и не найдя никакой собаки.

– Мы непременно отыщем ее, – пообещала Ванесса.

– Теперь мы не повстречаем собаку аж до самого Колорадо. – Генри вздохнул, словно разочарованный ребенок.

– А у мистера Виснера есть собака, – добавил он.

– Вот и отлично. Надеюсь, она добрая и не покусает тебя. – Элли улыбнулась и добавила: – Но и чересчур доброй нам тоже не надо, так ведь? А-то как же она будет сторожить?

Каждый раз, стряпая ужин, Элли готовила столько, чтобы хватило и на обед следующего дня. После трапезы она убирала еду в кастрюльки с плотными крышками и ставила их в специальный ящик в фургоне. Ванесса в это время мыла посуду, а Генри поил и кормил животных. Все трое четко знали свои обязанности, которые выполняли привычно и споро. Никто не тратил лишнего времени и сил.

– Иногда я думаю, правильно ли мы поступили, покинув родные места, – сказала вдруг Элли, когда они уселись вокруг затухающего костра. – Господи, да разве я могла себе представить эти расстояния? – Она обвела рукой вокруг. – Кто ж знал, что это все такое огромное и… дикое? Я не имела права тащить за собой Генри и тебя, Ванесса. Адам Хилл, возможно, уже успел умереть, он ведь не отвечал на мои письма.

– Только не воображайте сразу самое мрачное, тетя Элли! А то вы сами не знаете, как работает почта в нашей стране!

– Я правда утешаю себя тем, что наверняка отыщется еще какая-нибудь родня. Генри-старший рассказывал, что его брат был одним из самых важных людей штата. И говорил, что ему принадлежит самое большое ранчо… – Голос Элли замер.

– Прекратите изводить себя попусту! Мы уже тысячу раз обсуждали все это. И Генри, и я согласились, что переезд в Колорадо – самый лучший выход для всех нас. Особенно для Генри. Он уже столькому научился в пути! Я, кстати, тоже. Мы увидели жизнь совершенно с другой стороны и другими глазами. И денег на то, чтобы начать где-то новую жизнь, у нас достаточно. А если у Генри еще и родственники объявятся, то вообще все будет отлично. Но мы, конечно же, не станем садиться им на шею.

– Я знаю, что ты сама вызвалась отправиться с нами, но одно дело – сидеть дома на диване и рассуждать о поездке, и совсем иное – когда ты уже в пути. – Элли взглянула на запад, где расстилалась бесконечная прерия. – Не могу не думать, что нас всех ждет там.

– Что бы нас там ни ожидало, хуже, чем в Додже, не будет. Не волнуйтесь, тетя Элли. Пока мы прекрасно со всем справлялись.

– Но в Додже еще действовали хоть какие-то законы. А сейчас перед нами совершенно дикая страна, не признающая никаких Божьих заповедей.

– На Бога надейся, но и сам не плошай, – решительно ответила Ванесса. – А я со своей двустволкой вполне могу за себя и за вас постоять.

Генри молча слушал их разговор. Его беспокоили тревожные нотки в голосе матери. Его медленно соображающий мозг старался понять, что именно ее пугает. Сначала идея поездки привела их всех в радостное возбуждение, но сейчас восторг поутих. Временами он и сам недоумевал, что заставило их бросить родные места, и отчаянно тосковал по с детства знакомым будням фермы: по стаду, теплому уюту коровника, по старине Шепу. Но Ванесса твердо заявила: все это уже в прошлом, а им следует думать о будущем. Она сказала, что в Колорадо у них будет новый дом и что ему, как единственному мужчине в семье, придется много работать, чтобы все у них было не хуже, чем на родной ферме. Работы он не боялся. У него хватит сил на многое. Он умеет трудиться не покладая рук. О Ванессе и матери он сумеет позаботиться.