– Я назову нашего сына Кейном де Болтом, – прошептала она. – И мы зачнем его именно сейчас!

– О Боже! – хрипло выдохнул он и содрогнулся в блаженном освобождении. Они лежали рядом, и каждый слышал, как бьется сердце другого.

– Тебя сотворили на небе, любимая, специально для меня.

Она ласково коснулась его груди.

– Угу, и я спустилась оттуда поближе к твоему сердцу.

– Мне почему-то так и кажется.

Тут из кухни послышались звуки, знаменующие начало нового дня. Они не спеша встали, оделись, умылись и спустились вниз.

Кейн завтракал молча. Он ел до смешного мало, не выпускал руки Ванессы и не сводил внимательного взгляда с ее лица. Когда Элли позвала Ванессу помочь, он вышел в холл, встретил там Мэри Бэн и велел ей передать Ванессе, если она спросит, что он работает в загоне для лошадей. Ванесса наблюдала, как Элли месит тесто для хлеба. – Вы прирожденный повар, тетя Элли. Но теперь-то, когда у вас под началом этот огромный дом и имение, вы – уже, наверное, забросили мысли об открытии булочной-кондитерской?

– С чего бы это? Я люблю печь и готовить. Да и нет абсолютно никакой гарантии, что мы останемся здесь. Зато я совершенно уверена, Ванесса, что если мне придется зарабатывать себе на пропитание выпеканием хлеба и булок, то я преуспею. – Элли улыбнулась. – А пока постараюсь порадовать хорошей выпечкой всех этих мужчин.

– Но у них же есть своя повариха, тетя.

– Да знаю я, но ты видела хлеб, который она испекла им вчера? Ф-фу! Плоский и твердый, как камень!

Ванесса обняла тетю.

– Вы и здесь сразу завели свои порядки и заставили всех слушаться!

– Да ладно тебе, подлиза! Ступай-ка и не отвлекай меня от дела. А насчет этого… Иногда приходит время, когда женщина просто обязана постоять за себя. Вот я и нагнала на них страху!

– Кейн велел передать тебе, что он в загоне, – сказала зашедшая на кухню Мэри Бэн. – А что мне делать теперь, миссис Хила… Ой, мама!

– Вот это ужелучше, доченька. Вон там кастрюля с бобами, которые надо вышелушить из стручков, или, если хочешь, займись взбиванием масла. Что тебе больше нравится, то и делай.

– Я могу заняться бобами, Мэри Бэн, если ты предпочитаешь взбивать масло, – предложила свою помощь Ванесса.

Все утро Ванесса была занята, переделав уйму необходимых дел на кухне. Время словно замерло и тянулось медленно-медленно. Кейн почему-то все не приходил. Она спросила Генри, не видел ли тот его. Брат честно ответил, что не видел, но тут же добавил, что и не мог видеть, так как наблюдал за работой кузнеца в конюшне. Ванесса никак не могла решить, идти или не идти к загонам, но тут вспомнила, что обещала не выходить из дома. Она начала волноваться, как всегда, когда Кейна не оказывалось поблизости, и рискнула выйти на веранду, чтобы взглянуть в сторону сараев. У привязи выстроилась цепочка лошадей, но Рыжего Великана среди них не было. Не было его и среди прочих лошадей у тента, где ковбои собрались выпить по чашечке горячего кофе и обсудить дела.

Тревожное чувство, с утра не дававшее ей покоя и мешавшее сосредоточиться на работе, разрасталось в груди, словно снежный ком. Вскоре оно окутало ее, словно темной шалью. Это будет необычный день! Она даже не осмеливалась думать, что именно этого дня с таким страхом и покорностью ожидал Кейн. В минуту слабости она однажды попросила его не говорить, если настанет его время исчезнуть. Господи, зачем она только сказала ему это? Неужели именно сегодня ему суждено свести счеты с Тэссом или кем-то другим, а может, их несколько, убийц, задумавших уничтожить его? Боже, спаси и сохрани! Не допусти, чтобы это случилось уже сегодня!

Ледяной ветер отчаяния коснулся Ванессы и пробрал ее до костей. Но проснувшийся в груди гнев сдвинул ее с места и заставил действовать молниеносно. Она взлетела на крыльцо, исчезла в доме, накинула на плечи шаль, на голову капор и через секунду уже мчалась к конюшне, спотыкаясь, молясь и плача на ходу.

Когда небо на востоке посветлело и начался новый день, Праймер Тэсс встал. На душе было муторно, а в желудке пусто. Становилось все холоднее, а он с детства ненавидел холод. Приближались морозы, а он все выжидал, чтобы сделать свой ход. Но ведь немало времени понадобилось, чтобы прийти в себя, после того как индейская скво вытащила из него все пули. Ему повезло, что он знал парочку отпетых индейцев. Они-то и настигли его, когда он чуть не терял сознание из-за ран. Счастье снова улыбнулось Тэссу, когда удалось отыскать старую шахту, достаточно просторную, чтобы спрятать двух лошадей, и когда он увидел пьяного рудокопа, размахивавшего пачкой зелененьких в салуне в Грили, а потом, беззаботно пошатываясь, вышедшего из салуна в непроглядную ночь. Рудокоп дошел только до темной аллеи, так что теперь у Праймера Тэсса были и деньги, и лошади, чтобы довезти его вместе с женщиной до Мексики.

Когда он вернулся из Грили, он долго наблюдал за домом, куда прибыл тот диковинный экипаж с его девушкой. Но там не было никого, кроме старика, рыжей псины и пары рабочих, которые усердно пилили дрова. Он ни разу не смог подойти так близко, чтобы можно было выстрелить, а все из-за проклятой псины. Но тут он заметил следы фургона и поехал по ним аж до ранчо Клейхилла. Через день терпеливого наблюдения он увидел ее на веранде. На ней было голубое платье, ничем не покрытые огненные волосы сияли на солнце ярким пламенем. Он впервые увидел ее с тех пор, как был ранен, и радость переполнила его. Скоро эта красотка будет принадлежать ему. Она ведь не навечно поселилась на этом ранчо. Рано или поздно она и де Болт захотят вернуться домой.

Он коснулся пламенеющей на его шее косички. Это ее часть. Она покинула его, но у него осталась ее частичка, требующая, чтобы он поскорей заполучил ее всю без остатка. И тогда он сможет делать с ней все, что пожелает. Он не раз жалел, что не овладел ею уже в форте Лайон. Но тогда за ним по пятам гналась бы вся армия – здесь законы насчет изнасилования суровы, за такое платят головой. Так что выжидать стоило. Все будет даже слаще, когда она наконец окажется в его власти. Если погода станет по-зимнему морозной, эта огневолосая женщина сумеет согреть ему кровь, а через несколько недель они уже продвинутся далеко на юг, туда, где солнце доводит кровь до» кипения. Тэсс скатал свои одеяла и прикрепил их позади седла. Он покопался в седельной сумке и достал кусочек высушенного мяса. Пожевал и взобрался на лошадь. Этот день может оказаться знаменательным. Если женщина решит сегодня покинуть это роскошное ранчо, он должен быть готов пленить ее.

Солнце поднялось уже высоко, когда он добрался до вершины скалы, откуда ранчо виднелось как на ладони. Тэсс, стреножив лошадь, спрятал ее в густом кустарнике, а сам присел, прислонившись спиной к большому камню, и стал наблюдать. Он снова похвалил себя за проявленное терпение. Теперь у него две лошади, запас продуктов и деньги. Как только он увидит Кейна, то сразу же в него выстрелит. Он уже разок проделал это и сделает еще раз. На этот раз он постарается убедиться, что точно прикончил сукина сына. Он все еще удивлялся, почему не прикончил Кейна еще тем утром у реки, когда они приперлись за мулами. Если бы Тэсс тогда воспользовался моментом, когда старый пень разрядил свою пушку в немца, то теперь у него было бы меньше хлопот. Но тогда его голова была занята женщиной. Вот и оплошал.

Тэсс огляделся. Если мужчина хочет выжить на этой земле, он должен останавливаться там, где имеет прикрытие. Тэсс никогда без нужды не рисковал. Он однажды набрел на группу людей, имевших глупость улечься спать прямо возле костра. Более того, их ружья находились от них на расстоянии протянутой руки. Идиотизм! Сейчас они все мертвы.

Утро постепенно перешло в полдень, и на юго-востоке начали собираться темные тучи. Адские козни, подумал он. Они ни за что не захотят ехать в дождь. Тэсс понаблюдал за тучами. Они не особенно торопились затянуть небо. Когда он снова взглянул в сторону ранчо, то увидел, как из его ворот в сторону города выехал фургон.

Он проклял индейца, отнявшего у него бинокль в качестве платы за то, что его скво вылечила Тэсса. Он поискал глазами местечко, откуда хорошо просматривается дорога, но при этом не будет виден он сам. Нельзя, чтобы его кто-нибудь заметил. Чуть ниже, справа от него, находились густые кусты. Он побежал, пригнувшись, к этим кустам и затаился.

Восторг окатил его, когда он заметил кусочек голубого платья, трепетавший на ветру. Он смотрел на дорогу сверху и не мог рассмотреть ее лицо, но ему был виден козырек голубого капора. Боже! Кажется, она едет одна! Она настегивала лошадку, так что та мчалась галопом. Тут фургон свернул и исчез из виду. Тэсс с секунду посомневался, как это ее отпустили одну и не выслали с ней хотя бы ковбоя. Но тут его губы вытянулись в понимающую улыбку. Она поцапалась с де Болтом! Вот почему она так нахлестывает лошадку, словно стремится побыстрее унести ноги.

Кажется, все выйдет намного проще, чем он предполагал. Слава темпераменту огненноволосой! Он развернулся на каблуках и зашагал вверх по склону, туда, где припрятал лошадь. Вскочив на нее, он поехал, стараясь не выпускать фургон из виду. Тэсс даст ей доехать до старой шахты, а уж потом… План начал приобретать четкие формы. Он спрячет фургон в заброшенной шахте, так что у них будет целый день форы, пока на ранчо догадаются, что она пропала.

Спустя несколько миль он слегка поднялся вверх но склону, откуда мог видеть всю дорогу. Он немного понаблюдал за фургоном, затем обвел взглядом дорогу к городу. Черт, черт, черт! Со стороны города навстречу фургону двигалась какая-то колымага. Везение явно изменило ему! Проклятие и еще раз проклятие! Между повозками расстояние около трех миль. Если он поспешит, то еще успеет перехватить женщину. Пopa действовать! Он слишком долго ждал, чтобы не воспользоваться сейчас выпавшим шансом.

Резко дернув лошадь, он принудил се спускаться по крутому склону вниз. Животное несколько раз приседало на задних ногах, опасаясь сорваться, и наконец успокоилось, найдя опору всем ногам. Фургон находился всего в четверти мили от Тэсса. Лошадь передвигалась скачками, стараясь избегать болезненных уколов шпор Тэсса, позабывшего о всякой осторожности. Он принуждал своего коня мчаться по невероятно узкому серпантину на головокружительной высоте, от чего у того тяжело ухало сердце. Фургон вдруг набрал скорость, по лошадка, впряженная в него, не могла поспорить в скорости с породистым вороным, так что Тэсс легко опередил его. Зная темперамент Ванессы и предвидя, что она запросто может решиться пристрелить его, Тэсс держал наготове ружье и улыбался во весь рот, приближаясь к фургону.

Лишь через секунду он осознал свою ошибку. Пуля ударила его прямо в живот. Он вылетел из седла взбесившейся от испуга лошади и умер еще до того, как ударился о землю.

Кейн остановил свою запыхавшуюся лошадку и оглянулся. Тэсс мешком лежал у дороги, а его лошадь галопом неслась к небольшой рощице на склоне горы. Кейн снял с головы голубой капор Ванессы и скинул с колен голубое платье жены. Прислонив ее старое ружье к сиденью, он взялся за поводья, чтобы развернуть фургон.

Все кончено. Его план сработал самым великолепным образом. Он остановил лошадь, примотал поводья к рядом стоящему деревцу и сошел вниз. Лежа на земле с раскинутыми руками, Тэсс казался совершенно безвредным. Кейн коснулся его носком ботинка, как сделал бы это со змеей, чтобы убедиться, что она сдохла.

– Проклятый маньяк! Сумасшедший! – Он еще раз пнул поверженного врага мыском ботинка и перевернул на спину. Глаза мексиканца были открыты и смотрели в небо. Кейн достал из кармана перочинный ножик и чуть не задохнулся от нахлынувшей на него ярости. Он схватил косичку из волос Ванессы и резким движением рассек ее. Голова Тэсса глухо стукнулась о каменистую почву. Кейн зажал пламенеющее ожерелье из волос любимой женщины в кулаке. – Чтоб тебе вечно гореть в аду, паршивец! Это мое, и ничье больше!

В ту же секунду боль в желудке пронзила его. Утром напасть миновала. Но сейчас болезнь отомстила. Волнения словно превратились в кислоту, разъедающую внутренности. Он несколько раз сглотнул и прижал ладонь к животу. И даже не услышал, как подъехала старая повозка, пока цоканье подков не прозвучало совсем рядом. Доктор выскочил из своей колымаги, держа в руках докторский саквояж.

– Вам он не понадобится, – глухо сказал Кейн.

– Мне послышался выстрел, вот я и поспешил. Что произошло?

– Я застрелил его.

– Это я и сам вижу. Почему?

– Иначе это сделал бы он.

– Что ж, эта причина меня вполне устраивает. Кейну осталась всего лишь секунда, чтобы сделать шаг в сторону, когда боль согнула его пополам. Он на коленях дополз до колеса фургона, вцепился в него, и тут его вывернуло. Волны тошноты накатывали и накатывали, и в рвоте он сразу же увидел примесь крови. Его все еще мутило, хотя в желудке уже не осталось ничего. Во рту ощущался привкус горечи. На лбу выступил пот. Он вытер лоб носовым платком и бессильно привалился спиной к колесу.