Ольга Резниченко - Вето на будущее

Проигнорировал Мирон ее выпад, не прокомментировал. Хотя и скривился от раздражения. Взор на Виктора:

— Ну так… а че еще делать нам, дворянам? — ухмыльнулся.

— Да вот именно! — загоготал Майоров. — Че-то пацаны совсем жаловаться стали, что ты на них забил. Дозвониться, говорят, даже не могут.

— Ох, уже эти девочки… — гыгыкнул Мирашев. Взгляд на Алису, что уже нарядилась в его очочки и плясала перед моими «зеркалами», разглядывая себя, словно обезьяна. — Ты бы поаккуратней, — ухмыльнулся ядовито. — А то Некит у меня злой.

— Некит? — от удивления дрогнули ее брови, выскочив за рамку. Спешно сняла аксессуар. — Эт еще кто? — улыбнулась загадочно, явно кроя иные, истинные эмоции, в том числе страх, неловкость. — Она, что ль? Ты, что ль? — вперилась в меня взглядом.

— А кто ж еще? — съязвил Мирон. — Мальвина моя, — кивнул головой (на меня, от стыда спрятавшую очи).

— Еще и Мальвина? — захохотала Алиса.

— А ты, блядь, Буратино, что ли? — заржал Майоров, нагло перебивая свою жену.

— Ну так… — ухмыльнулся Мира.

— И что, золотой ключик тоже имеется? — сумничала, заливаясь странной (пошлой) иронией, отчего даже я не выдержала — нервно цыкнула, закатив глаза под лоб. Отвернулась на мгновение.

Шумный вздох.

Идиотка, что ли?

Рассмеялся Мирашев. Зажмурился, гримасничая:

— А это уже, дорогая… история не для твоих детских ушей, — растянул лыбу.

Хихикнула сдержано.

Движение — и, откровенно флиртуя, нагло прижалась овца к Мире, силясь надеть на него очки (вольно али невольно оттесняя и меня заодно).

— Лиса, хватит! — гаркнул тотчас грубо, строго Виктор, и отдернул ее назад за локоть (чуть не свалились «окуляры» — вовремя подхватил и поправил их Мирон).

— А че я? — спешно обернулась та к нему, наивно захлопав коровьими ресницами.

— Сука… — послышалось тихое Мирона сквозь едкий, нервный смешок. Чиркнул зубами. Обнял вдруг меня за талию, прижал к себе. — Не обращай внимания, — на ухо. — Они друг друга стоят. ебанашки еще те… Но и грубить не хочется. Хорошо? — отстранился. Взор мне в лицо.

Несмело киваю, заливаясь доброй, благодарной улыбкой.

Обернулся к этим, что уже буквально сцепились, слово за слово: вот-вот уже и грандиозный скандал грянет.

— Эй! Дерущиеся, — громко, резво отдернул их словом Мирашев. — Давайте вы это… совокупляться уже будете без нас? — рассмеялся.

Подчинились. Замолчали, скривились.

Учтиво продолжил Мирон:

— Так че ты там… говорил, кто там плакал? Кому я там пиздец как понадобился?

Шумно вздохнул Майоров. Показательно прокашлялся:

— Да этот… Дизя.

— И че у него там… совсем всё горит? — рыкнул Мирашев.

Криво, невесело улыбнулся Виктор:

— Да хур его знает, если честно… Но ерзался здорово. Просил передать, если увижу, чтоб ты обязательно заехал…

Вздохнул раздраженно Мира. Скорчил задумчивую, печальную мину. Заиграл скулами:

— Так-с…. ну это только с понедельника, разве что… А так… у нас пока свои планы.

— Какие? — улыбнулась, вмиг ожившая, Алиса. — Может, с нами, на дачу? Мы тут как раз на шашлыки собрались за город. Да, Вить? — мило улыбнулась своему мужу мадемуазель.

Нарисовал в ответ улыбку и Майоров:

— Конечно, любовь моя! — не без сарказма. Взгляд на нас. — А если серьезно — да. Мир, как идея?!

Хмыкнул Мирашев, смолчал.

— Ну или хотя бы так, — торопливо вновь отозвался Витек, желая сгладить неловкость. — На кофе… коньячок заглядывайте сегодня-завтра к нам вечерком. Отдохнем.

— Нет, благодарствуем, ребят… — наконец-то ожил, решился Мирон. — Но у нас другой моцион.

— Какой? — искренне удивилась девушка.

Заржал пристыжено Мира:

— Самый что не есть коварный: сначала адский шопинг, а после — морально разлагаться, лежа к верху пузом дома на диване у телевизора.

— Фу, ты уже как старпер, — шутливо скривился Майоров.

Улыбнулся Мирон:

— Ну так… пора уже потихоньку приобщаться к этому делу. Гляди… давно уже не двадцать.

Загоготал Виктор:

— Нашелся мне… «недвадцатилетний». По-моему, тебе как было семнадцать, так и осталось. В голове одни «гы-гы» да «га-га»: телки… — взгляд вдруг метнул на меня, — пардон, зайчонки… выпивка да драки.

Скривилась я от обиды. Отвернулась к Мире.

Сука… сам ты «зайчонок», как и твоя… недо-жена.

Взор невольно на Мирашева. Обомлела.

Оскал проступил на его уста, кромсая ухмылку. Но сдержался.

— Ладно, зай-ча-та, — рявкнул. Прожевал эмоции. — Нам действительно пора, — не менее грубо вышло. Задумчивый, бесцельный взор на тропинку, а затем около. Обнял меня за плечи, силой разворот, напор — подаюсь на ход. — Аривидерчи, — не оборачиваясь.

* * *

— А у вас было че с…? — не договорила я.

Бросил на меня короткий взгляд, не сбавляя ход.

— С кем? — удивленно.

— С Алисой…

Заржал вдруг, но тотчас осекся. Долгая, резиновая пауза… видимо, «за и против». Но еще один шумный вздох — и сдался:

— Пыталась она… и не раз. Однажды даже штаны умудрилась с меня стащить, — и снова смущенный хохот. А у меня все внутри сжалось странным образом, обида полосонула по сердцу. Продолжил: — Тот еще «зайчонок»… Но Майоров мой друг, как и Мазур, — вздрогнула я от услышанного (но не заметил, не обратил внимание Мирон, будучи вовлеченным в свои… глубокие, ревностные рассуждения), — брат по духу… а потому даже по пьяне я не… Да и потом, — вновь метнул на меня взор, — если бы не это… она, че… последняя баба на земле? Да хоть и так! У нее в башке такая мочалка вместо мозгов, что ну его нахуй: оно явно того не стоит. Никогда бы не рискнул, зная ее уже, как облупленную. Вообще не понимаю, как Витек мог так затупить и жениться на этой выдре. Да, красивая… но будто она одна такая: с ж*пой и сиськами…

— Ну-у… так и он гуляка, — не знаю почему, вступаюсь за нее.

Заржал. Косой, беглый взор на меня.

— Ага… Я же говорю — друг друга стоят. Главное, что как друзья — хорошие, всегда выручат. Поддержат, подсобят. Не сдадут. А на остальное — мне как-то класть.

— Ну… она ж все равно от тебя не отстанет… — тихо, робко… ляпнула я, но тут же осеклась, прикусила язык.

Поздно…

— Ты че, ревнуешь? — вперил в меня взгляд. Загоготал громко. Резко выпустил мою руку из своей — и обнял за плечи, прижал к себе: — Не чуди, Мальвина. Ни на кого и ни за что твой Буратино тебя не променяет.

* * *

— А почему Мальвина? — не выдержала я… и все же озвучила свой вопрос, едва мы завалились в салон его авто.

Обмер пристыжено. Еще миг — и вдруг заржал. Пристегнулся — вторю ему. Не унимаюсь. Хоть и неловко, а все же с вызовом пялюсь на Мирашева, требуя странный ответ на странный вопрос… о странной кличке.

Сдался. Пожал плечами. Беглый, косой взгляд по зеркалам заднего вида, на меня — и за лобовое:

— Не знаю… наверно, потому что… одна такая.

Взревел мотор. Тронулись…

* * *

И вправду… не шутка: купил ноутбук, приставку игровую и даже телевизор, плазму приличной диагонали.

— Ну… мне бы еще игры… какие-нибудь к этой вашей… бандуре, — кивнул на диски Мирашев.

— А какие Вас интересуют? — торопливо, учтиво отозвался консультант.

— Да я откуда знаю… в какие там обычно играют? — ухмыльнулся пристыжено.

— М-м-м, — задумчиво протянул молодой человек, взор забегал около. — Гонки, стрелялки, борьба.

— Отлично! — радостно вскрикнул Мирон. — Заворачивайте!

— Что именно? — растерялся парень.

— Да всё, всё заворачивай! — загоготал. — Жена из дома не выпускает. Надо же хоть чем-то себя развлекать, помимо спанья, — ухмыльнулся.

— Ну да, — смущенно улыбнулся собеседник. Взор на меня, пялящуюся, выбирающую и себе среди дисков что-нибудь «под стать»: мордобой — идеально.

* * *

Выходные пролетели на ура. Причем день с ночью активно перевернулись. Единственное, что пришлось сообща отвлечься на дела мирские: готовка еды… Мирон даже отыскал где-то ножик и вилку: картофель мне чистить не доверил, зато колбасу порезать — тут да, повезло прикоснуться хоть на минуту к «запретному» — и снова упрятал куда-то все острое из кухни прочь…

— И долго ты так будешь… меня бояться? — съязвила, кивнув на пластиковый нож, что организовался незаметно около меня вместо настоящего.

Гыгыкнул:

— Я не за себя боюсь. А за соседей… как только уверую, что больше не хочешь всемирной вендетты[24] — так и вперед.

— По-моему, это ты ее хочешь… а не я, — ведусь. Хоть и понимаю всю подноготную этих шуток, но затронутая тема… уж больно (острее прочего) между нами стоит… даже если и вслух не обсуждается.

Скривился. Передумал — не ушел в комнату дальше играть. Присел на стул, напротив. Взор на меня (ковыряющую свежие огурцы пластиком).

— Да, хочу, — приговором. Серьезно. Твердо. — И она будет… даже если ты почему-то не хочешь дать хоть какие-то зацепки… что это за суки были.

Поджала я губы. Смолчала. Отвела взгляд в сторону.

— То бишь я прав? — внезапно гаркнул громко, отчего невольно вздрогнула — и будь реальный нож… точно бы порезалась. Невольно метнула на него взор, но тут же осеклась.

Жуткие… морозящие душу предположения. Причем… итог, какой бы он не был… уж никак не блещет облегчением. А потому… не знаю… что ответить… и как убедить… бросить эту затею. Ведь… за эти дни убедилась. Вернее, разуверила себя… что его забота — это какой-то коварный, гадкий, алчный план использовать или унизить меня еще больше.

— Почему молчишь? Я прав? Ты не сдашь их? Ты знаешь… кто это, но умышленно молчишь?

Не хватает храбрости даже поднять на него очи. Молчу.

— Я же их все равно найду, — не унимается. Встал резко. Шаги ближе. Окаменела я от страха. Обошел сзади. Со спины… прижался ко мне, несмело обняв за талию. Жуткий, цепенящий голос на ухо: — Им не жить. Кто и почему бы это не сделал — не жить. Более того… я тебе клянусь, они пожалеют… что их матери в свое время не сделали аборт. Попомни мое слово.

Нервно сглотнула слюну. Чувствую, как дрожь начинает пробирать конечности.

Жгучая, убийственная тишина. Выжидание.

— Не скажешь? — будто гром раздались его слова, отчего даже дернулась в его хватке. Сжал сильнее.

— Нет, — тихо, несмело… но окончательно.

(Н и к а)

А вот и понедельник: начало недели — конец отпуска. Дела вновь затрубили в рог, зовя своего прилежного Исполнителя.

— А почему «Дизя»? — улыбаюсь сама себе под нос. — Как-то не очень подходит для мужчины, — бормочу, усердно семеня за Мирашевым.

Тихо рассмеялся. Движение, обнял за талию, невольно поравнявшись со мной. Метнул взгляд в лицо:

— Дизя. Он же — Дизук. Дизиак. Афродизиак… — задумчиво протянул, не унимая улыбки. — Сама увидишь на чем… сдвинут этот гад. Я бы, конечно, с радостью тебя в машине оставил, внизу. Но… там район тот еще. Так что… уж лучше со мной, рядом.

Пропустил вперед себя, открыл дверь авто. Кивнул на сидение.

— Б-благодарю, — запнулась я, ошарашенная его галантностью. Подчинилась.

— Так что… — продолжил, обогнув тачку и плюхнувшись рядом, за руль. — Прости… если что не так.

(Н и к а)

— Э-э… привет, — растеряно протянул невысокого роста лысоватый худой молодой человек, открыв дверь. — Ты не один?

— Да нет, это глюк, — прищурился, заливаясь смехом Мирашев. Уверенный шаг вперед — отчего вмиг покорно тот отступает назад. Следую и я за своим Поводырем. Захлопнуть учтиво дверь. — Ну че… побазарим? — хитрая ухмылка Миры. Стоит, звенит, крутя связку ключей на пальце. Жует жвачку, что та корова.

— А… — беглый взгляд хозяина квартиры по сторонам. — Да… конечно. Может, чаю? — вперился вдруг в меня. Нервно сглотнул слюну.

— хуяру! — рявкнул Мирашев. — Своих зайчат будешь поить, — усмехнулся ядовито. — А моего Малыша не тронь.

— Да я че?.. Я ниче, — запричитал тотчас «Дизя», отворачиваясь. Шаги к межкомнатной двери: — На кухню? — махнул рукой, обрушив вновь странный взор на меня, а затем (покорно, вынужденно) перевел оного на Мирона.

— Ага. На кухню, — передернул слова. — А ты, — уставился на меня Мирашев, — пока пройдись по квартире, поразглядывай где че. Не разувайся, — кивнул, уточнил заботливо.