Ольга Резниченко - Вето на будущее

Или это я его уже так сильно игнорирую — взор мой прикипел к кровавой дорожке, что усердно вела от самого порога — в комнату.

— Кто там? — вновь слышу Мирашева, звук наперебой с каким-то не то храпом, не то свистом, воплем.

Страшно, жутко, но иду, семеню за багровой нитью кошмара.

Момент и замираю на пороге — осматривая оживший ад.

Окровавленный, до месива избитый, Мазуров лежал на полу, забившись под диван, а рядом с ним сидел на корточках задумчивый, встревоженный «незваным гостем», но довольный… Мира с окровавленным ножом в руках.

— Это еще че за хуеня?! А ты каким р*ком тут?! — бешено завопил, вмиг сорвавшись на ноги. Стремительный ход ко мне, но силой отталкиваю — смотрю, вглядываюсь в лицо своему супостату, изуверу, который так усердно, наперебой с (уже ныне покойным) своим товарищем пробовали меня на вкус всевозможными способами…

…и не знаю, ничего не могу понять, что у меня сейчас внутри: и ни страх, и ни жалость, и ни ненависть, и ни желание отомстить — пустота. Еще миг, еще один взмах моих ресниц — и потекли по щекам пресные слезы.

Я… не знаю…

Вдруг шорох, стук в коридоре, звон ключей извне.

— Ты закрыл двери? — кинул вновь взволнованным шепотом Мирон Федору.

— Да.

Шумный вздох. В момент ухватил меня Мира за плечи и прижал к себе. Оттащил к стене. Аккуратно оттолкнул в сторону, пряча себе за спину, — покорно поддаюсь; достал из-за пояса пистолет.

Спрятался с другой стороны от входа в комнату и Рогожин.

Испуганный взор мой позади себя — лежит, сопит Мажа, вздымается лениво его грудная клетка… но глаза закрыты.

Жуткие, убийственные секунды выжидания, жалящей тишины. Скрип пола. Неуверенная, тихая, мягкая чья-то поступь… Еще момент, заворот «визитера» — и отчаянный, ошалевший девичий визг раздался на всю квартиру, расходясь звонкой луной. Резво кинулась та к Мазуру.

— СТОЯТЬ, блядь! — огорошивая всех нас, бешено завопил Мирашев, наведя уже на нее ствол.

Дернулась идиотка, словно от огня, в сторону, невольно завалившись на пол около избитого. Стремительно обернулась к угрозе… К нам… лицом.

— Дура… беги, — послышалось сычом шепот полуживого Валентина.

Окоченела я от прозрения. Казалось, в этот миг сердце мое встало.

— А вы, блядь, что здесь делаете?! — неожиданно, откуда-то глотнув смелости, завопила эта больная — усердие подняться.

— Сидеть, Сука! — рявкнул на нее Мирон, тщательней прицелившись.

— Да пошли вы нахуй! — завизжала эта тупорылая скотина и кинулась к Мазуру. Обняла за плечи и попыталась заглянуть в лицо. — Хороший мой, — лихорадочно принялась гладить его по голове. — Ты живой? Ты как? Я сча скорую вызову!

— Да, ебать тебя нахуй, ты, что ли, бессмертная?! — заорал, ошалев, Мирашев, окончательно слетая с катушек.

— Это вы с ним сделали, уроды?! — метнула на меня, на Федьку отчаянный взгляд. — суки убогие!

— Да я тебе сейчас черепуху снесу, пизда ты тупая!

Гребет, не слушает, пытается то ли посадить Мажу, то ли куда-то тащить.

— Ну, блядь. Сама напросилась, — живо снял с предохранителя ствол. Похолодело у меня тотчас все внутри. — Свалила от него, Сука малолетняя! — в глазах запылал приговор.

— Слушай, остынь, а?! — послышалось грозное Рогожина.

— Ты че творишь, Мирон? — заступаю и я наперед. — Это сестра моя, Ритка!

— Да мне похуй! — завопил уже мне в лицо Мирон. А я смотрю на него — и не узнаю. Да и не он это вовсе: кто-то иной, кто… казалось, и меня едва различает, осознает.

— Я тебе не дам это сделать! — твердое мое. Приказом.

Шаг ближе — отчего дуло вмиг впилось мне в грудь.

— А ты-то, блядь, куда, дура?! — испуганно рявкнул на меня Рожа и ступил шаг ближе.

— А ты?! — я, уже глядя на него.

Одумался, Мирон, пораженчески опустил пистолет. Щелкнул вновь предохранитель.

— Я вас всех за решетку засажу, мрази вы конченные! — внезапно послышалось за моей спиной, отчего я даже вздрогнула. Заледенела от еще большего ужаса, от прозрения. — Зай, ты как? — очередным уколом по всем нашим фибрам растоптанных душ… режет эта чекнутая усерднее.

Резво оборачиваюсь:

— Ты серьезно?! — детонацией. — Он Рожу засадил! Убить хотел! А ты… ты, мало того, что готова за него сдохнуть сама, так и нас порешать?

— Да мне похуй на вас! — бешено. Взор мне в очи. — Вы уроды! — живо поднялась на ноги, с выпадом ко мне, шатаясь, яростно махая руками, тыча пальцем. — Точно так же, как и я для вас всегда была ублюдком! Так что один — один, суки! Хоть сдохните! Мне на вас похуй! А он меня любит! И я вам его не отдам!

— Он твою сестру вместе другими мужиками отТрахал и бросил в лесу подыхать! А ты, блядь малолетняя, за него заступаешься?! ДА?! — внезапно отозвался, неистово завопил Мирашев, отчего меня будто кто заживо освежевал. Окоченела я от шока. Боюсь даже дрогнуть, а не то что…. обернуться в сторону Федьки.

— А нехуй было перед кем попало ноги раздвигать! — завизжало в ответ это несуразное мелкое существо. — Шалавам только такая и участь!

Казалось, сейчас из моих ушей… кровь пойдет. От таких всплесков реальности.

На глазах очередной волной проступили слезы.

— Да я тебя, пизда малолетняя, сам, своими же руками, удушу! — в момент спрятал пистолет Мирашев и кинулся к ней. Среагировала я — наперехват. И сама не поняла, как остановила. Не удержались — повалились мы оба на пол.

Вдруг шорох, рывок — кинулся к нам Рогожин. Выхватил из-за пояса у Мирона пистолет, на автомате действия — и выстрел. Жуткий, палящий, убийственный взрыв.

Завизжала тотчас Малая, словно ополоумевшая, закрывая уши руками. Дернулась, вскрикнула машинально — но и закостенела в следующий миг я.

Жуткий, больной стон, вой раздался на всю квартиру. Скрутился в мгновение ублюдок, хватаясь за живот.

— Вы че, твари, наделали?! — еще сильнее завопила, заревела, давясь уже слезами, Ритка. Кинулась к этой мрази, силясь помочь ему зажать рану. Взор на меня, на Рожу через плечо: — суки вы! Я беременна от него! А вы… вы так с отцом моего ребенка!

И сама не сразу поняла, как что уже со мной… Дернулся вдруг ко мне Мирашев и обнял, сжал до боли. Обхватил, утопил лицо в ладонях. Попытка заглянуть в глаза — а я вою. Только теперь понимаю, что дико, исступленно… ору, как тогда… в лесу, когда мир мой раскололся надвое. Все, что копилось во мне и держалось все эти недели, уже месяцы — вновь оборвалось — и я полетела в бездну несознания.

Жадно целует, обнимает, что-то кричит мне в лицо Мирон — а я не слышу, не вижу… будто за стеклом. Вдруг силой в охапку — и потащил на выход.

На лестницу — но не вниз — наверх. А там крыша — еще подъезд… И временами Федька перед глазами, но меня уже нет…

Август, 2009 г. (Н и к а)

Очнулась в чужой кровати, в чужой комнате…

Но не больница, и не тюрьма…

Провернуться — болит все до ужаса. Попытка подняться — голова пошла кругом.

Но я сражаюсь — цепляясь за мебель, что учтивой дорожкой вдоль стены стояла, — пробираюсь на вход. Дернула ручку двери — поддалось полотно.

В коридор. Опираясь на стену, скользя по обоям — иду на выход. Где-то сбоку шорох, в дальней комнате. Страшно окликнуть кого-то из своих, а потому терплю — и если что, то хоть маленький, но будет шанс… сбежать.

Поворот, взор за угол — и вижу… Рогожин. Стоит, с серьезным, задумчивым видом, что-то жарит на сковородке.

— Федь… — несмело.

Дрогнул испуганный. Устремил на меня взгляд.

— Где мы? — не уступаю я.

— У меня… — приговором. Похолодело тотчас у меня все внутри от шока.

«Как?» «Что?» «Почему?»

— Где ОН? — только и смогла я выдавить из себя.

Шумный, раздраженный вздох. Обмер, сверля глазами:

— Че, опять ничего не помнишь? Уже ж вроде без лекарств… — скривился от горечи, на мгновение спрятав взгляд.

— Н-ну, — запнулась я, пожав плечами. — Как бежали, помню…

— Слова Мазура, — грубо, перебивая мои сопли.

Стою, выжидаю. Боюсь даже моргнуть.

Понял. Опустил печально голову, закачав в негодовании:

— Это было… В общем, — глубокий вдох. Очи в очи со мной: — Всё это было не без крышевания… Мирой.

Глаза мои выпучились, невольно поежилась.

Заикнувшись, прохрипела в ужасе:

— Что… всё?

Нервически сглотнул слюну. Вдруг развернулся, за лопатку деревянную и давай ворочать еду на сковороде:

— То, что было… со мной… — Прокашлялся: — С тобой…

— Ч-что?.. — волосы мои встали дыбом.

— А то… — с вызовом психопатическим. Вперился взором: — Мирашев дал добро на беспредел — и Мазур уж разгулялся.

— Что за бред? — ошарашено, а у меня аж челюсть сводит; немеет тело.

— Хочешь, вон… — кивнул куда-то головой и шмыгнул вдруг носом. — Отойдет от анестезии — сама спросишь.

— Кто? — казалось, мой рассудок уже вовсе рассыпался пеплом, являя полное зависание.

— Кто-кто? — злобно. — МАЖА!

— Он жив? — от шока еще сильнее выпучила я глаза. Будто кто шипами всю нашпиговал.

— Ага. Сука, и не кашляет. Прооперировали, заштопали эту тварь — и будет жить, гнида.

— А… а… — запнулась я, уже, казалось, седея от ужаса, осознавая жуть вероятностей. Невольно оседаю на мягкий уголок. Взгляд около. — И что теперь тебе? Что ты будешь делать?

— Ничего, — приговором. — У Мирашева договоренность с Мазуром: вякнет че кому… или попытается мстить — Мира его сам размотает на куски. А так… вон, чуть отойдет и нахуй свалит с города.

— А Рита?

— А че твоя Рита? — едко, громко, плеща ядом. — Хочет, пусть пи**ует с ним, а нет — вон, к родакам тащит ублюдка.

— Она так-то и твоя сестра.

— БОЛЬШЕ — НЕТ! — рявкнул. Нервно сглотнула я слюну. — УМЕРЛА. Там… вместо Мазура. Я этой суке… не прощу то, что он жив. И Мирашев не грохнул эту гниду… лишь потому что… ты попросила из-за этой шалавы.

— Где сейчас Мирашев? — испуганно я, мурашки побежали по телу.

— Не знаю, — уже более сдержано. Опустил голову. Задумчивый взгляд коло — и выключил газ. Сдвинул сковороду. — Башню ему снесло… Устроил по городу войну: третьего этого твоего нашел. А дальше — пропал: уже несколько дней его не могут найти.

Жуткий, пронзительный звук… смертельным писком, визгом вырвался из моей груди. На глаза рухнула тьма…

* * *

«Сука, ты же бессмертный!» — отчаянно грохотало моё сердце, моля; выла горестно душа.

Только живи… Мы все пройдем. Всё! Только… живи.

* * *

Майоров. Что Федька, что я — только в этом человеке и видели возможность хоть какую-то ниточку, информацию найти о Мирашеве. Ибо… более близкого — у него никого больше не осталось.

А потому — вызвать такси и рвануть в сторону их дома.

— Че, загулял твой кобель, да? — ядом прыснула на меня Алиса и радостно захохотала. Тотчас оторвалась от наличника двери — и пошагала внутрь дома.

— Не слушай эту дуру, — гаркнул внезапно Виктор и кивнул нам, приглашая пройти. — Он, конечно, и делся где-то… Но тут дело в другом.

— А че там Мазур, знаешь че? — торопливо, едва ли не перебивая, выдал Рогожин, зайдя следом за хозяином жилища в кабинет.

Хмыкнул Майор:

— Рожа… даже и не думай.

— Че? — разворот — но так и не присел в кресло. Взор в лицо Виктору.

— Сделка есть сделка. И не вмешивайся. Пусть живет, — кивнул головой Майоров. — А ты не парься… С его-то замашками — сам скоро себя угробит.

— У него ребенок скоро будет, — грубо рыкнула я, вмешиваясь.

— Да, — уверенно, но с явным сарказмом, выдал, закивал головой мужчина. — А он ему нужен?

Оторопела я:

— А как же Ритка?..