Ольга Резниченко - Вето на будущее

Молчу, носом тычусь в шею. И плевать на свидетелей, на чужие мысли… на свое позорное проявление чувств. На весь мир плевать. Мой Федька — и он здесь, рядом. Свободен.

— Спасибо… что пришла, — тихо, несмело, шепотом.

— Я тебя убью… только опять вляпайся во что-то, — рычу сквозь откровенный уже рев.

Заржал пристыжено:

— Заметано.

— Ну ладно… хватит, — решаюсь съязвить, дабы хоть как-то собраться с духом, подавить в себе и в нем и так зазорно при всех явленную хлябь. — А то еще подумают… что мы какие-то сопливые девчонки, — цитирую его же, эхом из детства.

Загоготал:

— Они и так уже это подумали.

Вторю смехом.

Открыла веки. Едва попыталась отстраниться, как что-то странное, жуткое взорвало, вывернуло меня наизнанку. Пронзительный взгляд Роже за спину… прямо по курсу — и окоченела, мертвая: Мира. Передо мной стоял Мирашев и, хоть явно сражался с шоком, все же на губах нарисовал ядовитую змеюку.

Отстранился от меня Федька, отчасти даже силу приложив, сражаясь с моим оцепенением.

Шумный вдох, прокашлялся Рогожин:

— А это кто? — ухмыльнулся, кивнул в сторону Жаровой.

— А-а… — замялась я, казалось, вообще забыв все слова. Но еще усердия, дабы собраться с духом, мыслями. И хриплым, тихим голосом: — Подруга моя… Женя, познакомься, — махнула я рукой. — А это… — и снова невольное зависание, взгляд мой так и норовил коснуться… иного лица… иного человека, что буквально уже дыру во мне просверлил своим палящим взором. — Федька, брат мой.

— Ага, брат, — враз притянул меня вновь к себе Рожа, сжал в объятиях, потрепал волосы на макушке. — Ниче се… выросла. Почти меня по росту догнала.

— Да куда мне? — немного ожила, рассмеялась я. Взор на своего шкодника.

— Ну че, девчули, куда? С нами? — метнул счастливый, пылающий коварным предвкушением, взгляд около Федор. На меня, на Женьку. — А?

— «С вами» — это куда? — взволнованно, поспешно выпаливаю я.

— Как куда? — ржет. — Ну, не домой же? ПРАЗДНОВАТЬ!

— И вправду, — вмиг подключился знакомый Рожи — тот самый, кто первый его так горячо приветствовал. — Айда с нами на дачу! Шашлычки, винишко, природа! Там озеро, рыбалочка!

— Ага, именно, Мазур, еб*лочка! — слышится вдруг знакомый голос. Шаг ближе — и навалился на плечи ему мой «старый знакомый». — Привет, Ник, — ядовито-игривое.

Обмерли все.

Окаменела и я… разоблаченная. Черт, лишь бы обо всех наших приключениях не стал вещать — ибо… всё это явно не для нервной системы Рожи.

— А вы че, знакомы? — наконец-то совладав с собой и прекратив безумное метание взглядов то на меня, то на него, выдал Федька.

— Да так, — спешно отзываюсь я. — Чуток. Видела раз с Рыжиком, — резво, твердо, явно давая понять, где черта нашей правды.

Загоготал враз Мирашев. Шумный, глубокий вздох — и отстранился от товарища. Выровнялся во весь рост.

— Ага… разок, — едкое. — Просто… запоминающаяся очень… личность.

— Ты это, — сквозь улыбку, но довольно-таки серьезно, грозно рыкнул Рожа, — как и остальные… попридержите коней, а. А то я быстро вам… ваши бубенчики пооткручиваю.

— Да что ты?! — удивленный, понимающий возглас Мазура. — Без базара, братух! — постучал по плечу. Но Федька уже не реагирует — сверлит взглядом Мирона, а тот — меня… своим коварный, бесовским… будто назло, спецом разжигая бойню.

Тихо, грубо Рогожин:

— Только пальцем ее тронь.

— Гы… — вырвалось веселое из гаденыша. Вмиг перевел взгляд на Рожу. Еще шире, добро ухмыльнулся: — Да ладно… че ты? — кивнул. — Всё нормально. Я же понимаю…

— Ну че, погнали? — кто-то кинул за нашими спинами. — По машинам?

— Ага! — чужой ответ, вместо нас.

— Так как, едите? — наконец-то очнулся от внутренних сражений Федор. Взор на меня.

Обмерла я в растерянности: и хочется, и колется… Но тяга побыть наконец-то с Рожей выше всякого чувства… адекватности и самосохранения.

Уставилась я на Жарову:

— Ты как?

Тотчас закачала та головой:

— Не, я не могу. Меня Лёша не поймет.

Скривилась невольно:

— Ну да…

— Да ты езжай, я сама… на такси домой доберусь, — поспешно перебила меня подруга.

— А че на такси? — вмешался Рожа. — Вон, мы и закинем. Садись к нам — отвезем, куда надо, а дальше сами уже — на дачу, к остальным. Ну?

— Решайте, девчата… — игриво запричитал товарищ Федьки. — Время — деньги… а вернее, голодные все, давно уже жрать охота.

— Кому че, — резво выпалил Рогожин, перебивая; смущенно загоготал.

— Ну да, ну да, — в момент навалился на плечи к нам с братом Мирон и метнул взор поочередно: то на него, то на меня. — Кому че.

— Я тебя предупредил, — злобно уже, откровенно грубо.

— Да че ты, шуток совсем не понимаешь? — хохочет. — Расслабься.

— Ну, что поехали? — вперила я взгляд в Женьку.

— Поехали… — заливаясь смущением, несмело пожала плечами та.

* * *

Мазуров Валентин Алексеевич, он же Мазур, Мажа или просто Валик. Старше нас, наверно, лет на десять — как по мне, так примерно одинакового возраста с Мирашевым.

Как оказалось, последнее время — это и есть близкие товарищи, друзья Рожи. Особенно Валик. Серьезные общие какие-то «замуты», дела. Именно эти люди и поддерживали материально Федьку последние пару лет. В общем, спелись не по-детски… и, как я поняла, всё только начинается. Ибо грядет эра больших, «выгодных» перемен, причем для всех сторон сразу.

Но, а пока — мы в тачке Мазура… ибо именно он так любезно вызвался, решил помочь нам доставить мою Жарову домой, ну а дальше — действовать уже по их плану.

То и дело… что всю дорогу мой Рожа метал пытливые взоры на Жарову.

— Слюни подотри, — не выдержала я и заржала. — Пристроенная она уже девка, опоздал.

Загоготали и мужики.

— Ниче, Федька, — вмиг отозвался Валик. — Мы тебе там ух каких подобрали! Я сам аж обзавидовался! Но… куда мне? Всё лучшее — детям.

— Га-га, — отчасти злобно спаясничала я.

А Рогожин лишь залился сдержанной, загадочной улыбкой.

Чертов скромник…

Мира…

Мира же завалился в свою тачку… и вместе с остальными сразу укатил на пресловутую дачу. На которую… если так-то, мне даже думать ехать страшно, а не то… что бы действительно взять и туда податься. Но Рожа… и, чего греха таить, сам этот «слизкий гад», общество этих двух меня манило не на шутку.

Федька, конечно, Федькой…

…но, почему-то, именно разговор, будущая очередная «состыковка», встреча с этим странным Мирашевым влекла больше всего, занимала нынче все мои мысли и заставляла плясать, будто на иголках. Причем определенно: заживо сгорать от не менее странного предвкушения, волнения и тревоги. Естественно, если что случится, то Рожа (а это я знаю точно) непременно вступится за меня, станет горой. Так что… даже это не трусость меня грызет. Нет. А вот что конкретно — я так еще и не поняла.

Но и вообще, чего я хочу? Так, по сути, перетереть всё то, что произошло тогда между нами, причем уже как некая ровня, а не идиотка-студентка и сверх блатной упырь…

И… да, если не извинения, то хоть какой-то проблеск осознания, раскаяния получить. Наивная, знаю. Но хочется хоть какой-нибудь справедливости. Или хотя бы… еще немного в отместку его побесить, повыводить из себя, но уже безнаказанно.

* * *

Провести до квартиры Женьку (я) — пошушукаться. Подумать над своим внешним видом и учтиво сменить каблуки на кроссовки, а платье — на джинсы со свитером.

Мысленно перекреститься — и выдвинуться в бой.

* * *

Едва вывалилась из подъезда, как чуть лоб в лоб не столкнулась с Риткой.

Ошарашено округлила очи я:

— П-привет… А ты… какими судьбами? — только и смогла я из себя выдавить.

Добрая, отзывчивая улыбка (ёё) — играет, Сука.

— Да как, — запела невинно. — Мама про новость проговорилась, вот я и решила повидаться. К самой тюрьме не решилась ехать… как-то неудобно, да и страшно. А вот адрес выспросила и приехала к вам. Батя ж… вроде как, запретил ему… Ну, — замялась вмиг, взгляд около. — В смысле, попросил… чтоб он с тобой пока пожил. Так что? Он здесь?

— Здесь, — коротко. Недоверчиво.

Вот хоть глаз мне выколите — а не поверю… что именно «любовь к брату» ее сюда привела.

Голову на отсечение даю — это не так. ВРЁТ! ВРЁТ, Сука, и не краснеет! Притворяется, шкура мелкая.

— А ну, я поднимусь? А ты надолго?

— Он не в квартире. В машине. Вон, — кивнула ей за спину. — Серебристый седан. Не промахнешься.

— А, он не один там? — даже просияла в момент.

Ну вот… уже что-то.

— Ага. С другом.

Но уже и не слышала меня. Тотчас рванула вперед.

Брат. Ага. А как же… именно.

Короткое «привет», объятия — не дольше пары секунд. А взгляд уже прикипел к симпатичному (как судя по ее, наверняка, мнению) водиле:

— Рита… — игриво выставила свою тоненькую ручонку для рукопожатия.

— М-м-м… — загадочно протянул Мазур и тотчас поцеловал тыльную сторону ладони.

Рожа лишь только скривился. Что… даже странно.

— Ну ладно, хватит вам, — гневно. Сплюнул на землю. Еще одна затяжка — и выбросил бычок. Затоптал ногой. Взор на меня — как раз подоспевшую… а вернее, набравшуюся храбрости вклиниться в это… неприятное лицедейство.

— Че, Ник, едем? — учтиво отозвался Федор.

— Ага, — живо киваю головой.

— Ой! — только всплеска в ладони этому писку чарующему не хватило. — А можно я с вами? — захлопала наивно-соблазнительно коровьими накладными ресницами.

— Ух! С удовольствием! — в момент выпалил Валик.

— Я против, — тихое, но грубое, твердое… Рогожина.

— Че это? — обижено рявкнула Малая. Зенки округлила. Враз запыхтела, что самовар — как обычно это бывает.

Скривился. Отвернулся Федька.

— Я не обязан объяснять, — сдержанно, но не менее дерзко.

— А че ей можно? А? Ты опять?

— Поехали, — метнул взор на Валика, на меня. Сел в машину. — А ты вали домой! — рыкнул Ритке, даже взглянув на нее.

— Вот так, да? Она тебе даже не родная! — визгом; задергалась на месте от бешенства. — А ты опять за нее, всё для нее! А на меня похуй! Уродом был — уродом и сдохнешь! Правильно, что батя тебя видеть дома не хочет! К чертям собачьим прогнал! Ублюдок ты! Как и она!

Резво выскочил из машины Федор. Иступленный взгляд ей очи. Затрясся от ненависти:

— Я те сейчас по морде съезжу! — окоченела та вмиг от страха. Стоит, не шевелится, не дышит. — Если не заткнешься… Нику — не смей никогда трогать, усекла?

— Усекла, — тихо, но ядовитое.

— Да че вы? Пусть едет, — неожиданно вклинился Мазуров. — Места всем хватит. А то… сразу собачиться? Что было, то было. Начните с чистого листа. Сегодня хороший день для этого. Разве нет?

Подошел ближе. Силой отодвинул, отстранил от Ритки Рожу.

— Родственников не выбирают. И надо принимать друг друга такими… какими они, мы есть. хуровыми… временами глупыми… но родными.

— Федь, пусть едет, — тихо, взволнованно прошептала я.

Немая перепалка взглядов… двух бойцовских — и сдался:

— До первого косяка.

Пару часов езды за город — и вот оно, место назначения: небольшая деревушка… и дома здесь не то, чтоб виллы… Но есть в ней особый шарм, загадочность, красота.

Проехать мимо местного клуба, мимо озера — и едва ли не на противоположную сторону селения. Огромный двор, огороженный высоким деревянным забором, любезно приветствовал нас. Одноэтажный кирпичный дом, рядом — летняя кухня, гараж, ближе к огороду — сарай. По центру — импровизированная беседка, сколоченная из деревянных брусков и досок (явно на скорую руку). Вместо крыши — клеенка.

— Мазур, — загоготал Рожа. — При таком-то бабле… и такая халупа!

— Зато без палева, — ржет в ответ Валик. — Скрывайся… сколько влезет. И лишние вопросы соседи не задают.

— Даже когда такие пиры закатываешь? — вклинился поспешно знакомый голос. Вот оно: вылезла я из машины, выровнялась во весь рост, взор около — и… «долгожданная» встреча взглядов. Мирашев. Ухмыльнулся гад, в глазах заплясали черти. Жгучее мгновение обоюдного сверления потаенными мыслями — и оторвался от меня, перевел глаза на Федьку: — Че застыли? Проходите, — кивнул головой. — А то мы уже заждались… пока вы там свои дела решали. А некоторые — так уже и совсем синие: неблагодарное это дело — вместо вас стопки мыть.