Ольга Резниченко - Вето на любовь

— Да ладно? — вытаращилась я на нее.

— А че? — заржала та. — Прям так по мне сразу скажешь, что меня все таскали?

— Да нет, — поспешно. — Просто… ты такая продвинутая… Да и с парнями вон сколько и как легко общаешься…

— И что? — дерзкое. Защитой. — Я так-то и по роже многим съездила, и бухала с ними, и в одной комнате спала. И даже могу в одной раздевалке переодеться (не догола, конечно, но…). И что? Это сразу значит, что у меня ноги не сдвигаются? Или что?

— Да нет… просто, — отвернулась я. — Просто… я их как огня боюсь. Хотя и интересно, тянет. Но… не знаю.

И снова пролегла между нами тишина.

— Ладно, — вдруг шумный вздох и хлопнула по своим коленям ладонями. Встала Ника. Взгляд около. Потянулась. — Пошла… Может, еще сегодня Шмеля найду. Подразню кобеля. Главное, чтоб Рожа не прознал… а то еще и я отгребу по полной, — рассмеялась тихо. — А ты, — взор на меня, — не грузись. Я раз так набухалась, помню, а вернее… меня все пытался один к*злина споить — вовремя я просекла, а потому все еще более-менее вышло. И короче, просыпаюсь от того, что понимаю, что что-то не так. А эта с*ка втихую ко мне в кровать, и давай с меня труселя стаскивать, да пристраиваться сзади.

— Так и у меня почти так было… — поспешно отзываюсь, взывая хоть к какому-то оправданию.

— Да? — заржала вдруг. Взгляд в лицо мне.

— Ага, — прячу очи.

— И че потом?

— Да ничего. Сбежала…

— О-о-о! Молодец! — сглотнула слюну. — А мне пришлось самой тогда отбиваться. Но я-то… девочка ученая. Так зарядила, что аж звенело у бедного. Всех разбудил. Зато потом, — цыкнула, гримасничая, — штиль. Ни одна с*ка ко мне не осмеливалась втихую или в наглую подкатить.

— А этот, — смеюсь смущенно, — импотентом не остался?

— Не знаю, — тихо хохочет. — Но рыдал долго… И это ему еще повезло, что Федька где-то там с Инкой шкерился. Если бы сам запалил — оторвал бы ему его хобот. У Рожи бзик на этот счет. Ты что! — закатила глаза под лоб. — Для него шлюха — это… хуже крысы. Не знаю там… хуже бомжа. Так что да… Бдит наш Федька нашу честь. Ой, как бдит, — гогочет. Шумный вздох, продолжила Ника: — Ладно… пошла, проведи. Пойду прошвырнусь… где они там тусуются. А нет — то завтра найду. А ты давай… отходи, и приходи обратно к нам. Ты — хорошая, а нам такие нужны, — добрая, веселая улыбка Рожиной.

* * *

Разузнала. Как и обещала, все разузнала. Вечер следующего дня — а она уже у меня.

Мать дома — вышли в подъезд. На последний этаж — и, по инициативе Ники, на крышу.

Нашла Шмеля Ника, но там и Рожа заодно был. Так что план резко видоизменился.

С Федей поговорила — не пришлось Шмеля на справку раскручивать. Рожа уверил, что буквально неделю назад Глеб проходил медосмотр у себя на работе, и раз до сих пор остался работать, то значит здоров.

— А кем работает? — улыбаюсь смущенно, осознавая, что вообще ничего не знаю о Шмелеве (а готова была с ним переспать, ну-ну; может, Рожа и прав?).

— Да хрен его знает. Где-то кем-то в больнице. Медбрат на скорой, или как-то так. Короче! — гаркнула. — Про то, что «было» или «не было», — неожиданно торопливо продолжила Некит. — Короче, набухала я его. Глеба. Не искалось тебе? — заржала та.

— Не, — пристыжено прячу взор. На устах — кривая улыбка.

— Ох уж он трепло! Хуже бабы. Но да ладно, — поморщилась. — Короче, не было ничего. Напугала ты его. Кровякой своей, плачем. Мол, куда там… кончать? Там сам чуть не кончился, — рассмеялась нервно. — «Я еще толком не вошел, — говорит, — а выходит, что уже, вроде как, силой взял… И это при том, что Рожа на стреме — п**да же, конкретная. Причем сразу, на месте. Без суда и следствия. Я давай бежать. А тут Он, Федор собственной персоной, — я уже даже молиться никаким богам не стал. Убьет. Понял, что убьет. И убивал. Но тут Эта прибежала. И как давай вопить: «Я добровольно! Добровольно!» Я и ох**л. Сразу принялся объяснять, но Рогожин уже ничего слушать не стал. Свои выводы сделал. Короче, так или иначе, обоим п**дец». А потом еще и она, Малая, то бишь ты, Вань, — взор на меня беглый Ники, и снова за горизонт, — пропала. Пошли искать. Даже Шмель, хотя, говорит, после всего еле двигался… и видел, что вокруг, гы. Девок в дом загнали, дверь на ключ заперли, а сами — на разведку. Ну, а дальше… дальше ты знаешь.

* * *

Скрывалась. Как могла — скрывалась. Иногда за продуктами быстро прошвырнуться на рынок, молясь, чтоб нигде ни с кем из их компании не пересечься, а в остальном — сидеть покорно в четырех стенах: то спать, то в телевизор втыкать, то книги «на будущее» штудировать (по списку литературы на лето — как еще никогда доселе).

Ничего. Ничего больше не хотела.

Ника, конечно, заходила пару раз. И даже Настя. Но мамы не было дома — а потому умело я состроила вид, что никого нет в квартире.

Про отца — он так и не узнал, что произошло. Спасибо матери. А, вернее, ее нежеланию ввязываться в проблемы.

А потому прошло.

Всё прошло. Перешагнули.

А там и вовсе — первое сентября. Пора браться за ум и учебу. Спасибо, что хоть не в одном классе со всеми ними.

Я надеюсь.

* * *

Линейка. Черт бы ее побрал.

Одиннадцатые классы — обязаны «состыковаться» с первоклашками. Гимн страны, речи. Танцы, пляски. Подарки малышам. Первый звонок.

Да только я — вся на иголках. Что двести двадцать ко мне подключили.

Уже пару раз видела знакомые лица — Настя, Инна, Дима. И даже Некит.

Слава богу, ни Рожи, ни Шмелева.

И на этом спасибо.

— Да станьте по классам! Что вы, как дикари, столпились? — причитает наша классная.

Жуткое зрелище.

— Слышь, а ты че, новенькая? — слышу едкий смех за своей спиной неустанного местного клоуна.

— Да нет, уже как восемнадцать лет отроду, — злобно язвлю, исходясь на нервах.

— Ты че, больно умная, да? — гневное. — На меня смотри, когда с тобой разговариваю.

Дабы не распалять конфликт еще больше, нехотя, но всё же подчиняюсь. Разворачиваюсь.

Уловила невольно взглядом за его спиной: Инка с Настей. Окатила мадам Соболева меня презрительным взглядом, что-то буркнула своей подруге и отвернулась. Беглый, колкий взор Метлицкой Старшей на меня — и та тоже отвела очи в сторону, сделав вид, что не заметила.

Ну и плевала я. Плевала на вас! Мне еще и лучше!

— А звать-то хоть как? — не унимается мой развеселый собеседник.

Игнорирую.

— Ванесса, — неожиданно вместо меня отвечает какая-то девушка.

— О, наша Мина всё знает! Умница! Пять балов! Возьми с полки пирожок! — гогочет.

Отвернулась «всезнайка» тотчас, раздраженно фыркнув.

— Несси, что ли? — взор уже на меня этого нахала. — Чудовище? А че озеро с собой не прихватила?

* * *

Так и прицепилось с тех пор ко мне это прозвище. Если не «Несское», то просто «Чудовище». Более того, классный руководитель умудрилась меня посадить за одну парту с этой «Миной». И теперь сие место стало очагом взрывного изгойства.

И если не пнет, то мерзкую шуточку точно в нашу сторону кто-то да отвесит.

* * *

Физкультура. Спасибо моей недавней операции — получила освобождение от этой каторги (жаль, что от доставучего клоуна Картошина мне никто справку не даст). И даже за это прилетело:

— Да… скелетам бегать нельзя — по дороге рассыплются! А нам потом собирай и лепи обратно. А биологичка-то на больничном! Еще че-то не то и не туда прилепим.

— Ага, — не уступает и его друг. — И вместо Ванессы какой-то Вован получится.

Ох, уж эти идиоты. Антон Картошин и Костя Леонов. Два «брата-акробата». Не по крови. По уму. Не зря же сколько лет за одной партой (судя по рассказам), на галерке. Вечно сидят и единственное что, кроме как резаться в дурака, делают, так это гогочут и бумажками кидаются в тех, кто, по их мнению, не должен был и рождаться, а не только… в школу, к ним в класс попадать.

* * *

Попить воды. Дождаться свою подругу по несчастью, Минину Олесю, Леську, и потопать в столовку. Что-что, а булочки здесь отменные.

Купить чай с витушкой — и за стол.

— А че… че у нас тут? — гогочет. Завалился рядом Картоха. — А че на нас не наливают? — вперил в меня наглый взгляд.

— Отвали, — окатила презрением я его — и отвернулась.

Принялась жевать свой обед.

— Ну хоть немного… поделись, а? — ехидное. Потянулся к моей булке.

— Тебе что, пальцы сломать?

— А че ты такая борзая? — отломил кусок и тотчас показательно принялся жевать, приблизившись ко мне. — М-м-м, вкусная.

— И подавись ей, — рычу.

Ржет скотина.

— А че у нас тут? — слышу знакомый голос.

Невольно обернулась я. Так и есть — Ника.

Виновато, смущенно опускаю очи.

Знаю, как я их проигнорировала — так и они нынче мне этим платят.

А кое-кто… и заслужено презирает.

— О, б***ь, Малая! — громом где-то надо мной. Рожина. — Жека, возьми на меня! И сюда дуй. Я те потом деньги отдам.

Живо присела рядом, между нами с Антоном. Вздрогнула я невольно.

— Привет, народ! — Некит.

Торопливо завторили мы ей в ответ:

— Привет…

— Привет.

— Здорово.

Взор около Вероники. И на меня:

— Ну, здравствуй, Вань! — счастливая улыбка окрестила ее уста.

— Привет, — смущенно шепчу, повторяю, не поднимая глаз.

— Че не заходишь? Мы уже соскучились ужас как! Я, кстати, пару раз заходила к тебе, домой. Да и Валька с Метёлкой. Мы уже думали, всё… свинтила от нас, молча, в свои теплые края.

— Да нет, просто… — мнусь. — Учеба… все дела. Сама понимаешь.

— Ой, да ну ее! — звонко захохотала Ника. — Не напоминай! Эти восемь утра — кто придумал в такую рань просыпаться?!

— О-о, зато наша Несси, — внезапно отозвался Антон, — как и Мина, не свет не заря — а уже в классе. Они, наверно, спят и видят, как бы поскорее обратно в школу вернуться.

Обмерла, окоченев от шока, Некит:

— Те че, кто-то слово давал, или че? — дерзкое. — Слышь, Картоха, если ты тут сидишь, не значит, что я отменила мораторий на твои шутки. Не твое — не берись. Я тебе давно уже это сказала.

Нервически рассмеялся, смолчал.

— Вань, так че? — вперила в меня взгляд. — Когда в гости-то? Если не ты к нам, то мы к тебе? — хохочет.

— Ну… — замялась я, пожимая плечами.

— Оба-на! — и еще один знакомый голос за моей спиной. Обняла на миг за плечи. Присела рядом, протискиваясь между нами с Лесей. Валька.

— Привет, — счастливо улыбаюсь ей.

— Катька, Настя, айда сюда, — махнула враз та рукой.

Подоспели. Только втроем. С еще одной девчонкой.

— Кстати, — неожиданно вновь отозвалась Вероника. — Познакомься, — кивнула на незнакомку головой. — Вы вроде еще не пересекались. Ритка, Рогожина Младшая. Наша с Федькой сестра.

— И моя одноклассница заодно, — вклинилась радостно Катя.

— Привет, — смущенно шепчу ей, заливаясь краской. Не то от нового (волнительно из-за важности, принадлежности) знакомства, не то… упоминания о Нем.

— Привет, — незамедлительный, строгий, сдержанный ответ той.

— Кстати, как там Рожа? — торопливо отозвался задвинутый на галерку Картошин.

— А че, соскучился? — ехидное Ники.

— Да нет, просто…

— Давно он тебе уши мял, да? — гогочет Рожина.

Скривился, отвернувшись. Смолчал. Только сейчас заметила — рядом с ним уже и его любимый «Костяныч» нарисовался. Чай с булками принес.

— Так че, как дела? — отозвалась Валька. — Совсем про нас забыла!

— Вот и я ей об этом, — рассмеялась Некит.

— Да вообще, выпороть давно пора! — слышу голос Жени.

Черт. Да вся честная компания скоро тут соберется!

Разве что…

— Привет, народ!

А нет, вот и Она. Собственной персоной. Передернуло меня от Ее голоса.

— Привет, Инесс, — поспешили ответить ребята.

— А че вы тут? У нас переезд? — гоготнула, но тотчас осеклась. Увидела меня.