Ольга Резниченко - Вето на любовь

И снова едва закрываю глаза — передо мною Он. Вот только теперь не один. А с Ней. С Инессой…

* * *

Хорошо, что лето. Прикинулась больной, да и мать не настаивала — поехала на кладбище без меня, одна. А значит, и видеть «любящую» бабушку — тоже не доведется.

Провернулась в постели — и уставилась на циферблат настенных часов: уже и три натикало.

Еще немного — и соберутся они вновь в беседке. Возможно, и Он там будет. И Она…

Плевать.

Ничего не хочу.

Да и мешаться не стану.

Даже пытаться завоевать Его внимание. Не нужна — так не нужна.

На чужие вещи никогда не зарилась, а парней — так тем более…

Парней.

Вообще никогда ни на каких не зарилась. А тут — на тебе… Вляпалась по самое не хочу.

И, главное, как? Сам проявил участие. Да и всего один вечер!

А напридумала же!

Дура! ДУРА конченная!

ПОЗОРИЩЕ!

Небось, все только и смеялись с тебя, как ушла.

Такого напридумывают. Такого насочиняют. Как слюни пускала, как ночами с ума сходила! Как ревела!

Стоп!

Нельзя так! Не надо!

Хватит, что эти «двое» и так мне душу раскромсали, так еще… и честь захоронят.

Хотя и сама виновата. Но…

Живо спохватилась с дивана. Приняла душ, привела себя в порядок.

Одела сарафан — пусть и не фонтан, и далеко не ровня «Инессе», но и не самая помойка!

Пусть ему не нужна — зато другим интересна! Тот же (если не путаю) Глеб вон сколько распылялся, кружился вокруг меня! Да и остальные, вроде как, приветливо относились. Не любовь, так дружба!

Ради той же Ники пойду. Сострою вид, что мне плевать на «этих», покрасуюсь пару дней, а там…

Черт! Батя!

Живо бросаюсь к телефону. Набираю заветный номер (благо вечер воскресенья — должен быть дома) — и плевать на былые обиды.

— Слушаю, — уверенный баритон.

— Пап, привет! Это Ваня! — тарахчу, словно ненормальная.

— Привет, котенок. Что-то случилось?

— Пап, — рублю в наглую. — Я по поводу моря. В этом году ты меня тоже отправишь с Санаторий?

— Ну, если не хочешь… только. А так — да. В августе.

— А можно сейчас? — резво перебиваю. — В ближайшие дни.

Обмер в растерянности. Колкие мгновения тишины:

— Что-то случилось?

— Да нет! — и когда научилась так ловко врать? — Просто, пока погода отличная, хотелось бы туда попасть. А то будут, как в прошлом году, одни штормы. Не отдохнуть, и на экскурсии не поездить!

— Ну-у, — протянул задумчиво. — Я позвоню, уточню, можно ли перенести…

— Пожалуйста! Очень прошу! Только на ближайшую дату.

— Хорошо. Но точно ничего не случилось?!

— Пап, ничего, — отчаянно-убедительно. — Иначе бы я тебе сказала. Верно?

— Надеюсь. Ладно, тогда до понедельника. Завтра днем все разузнаю, а вечером — позвоню.

— Жду.

Повесить трубку. Шумный выдох.

Шах и мат.

Не вы меня — я себя.

Уйду красиво. А там, гляди, за пару недель и забудете, как звали.

* * *

Но, а пока — сделать вид, что меня ничего это не задело.

Уверенный шаг за порог — и подалась в уже заученном направлении.

Зря нервничала. Переживала.

Не было… ни Его, ни Ее. Да даже Ники.

Просидела, как дурочка, чувствуя всеми фибрами души, насколько здесь я — лишняя.

А потому еще часик для отвода глаз, учтивой вежливости — и откланялась, сетуя, что завтра дел по горло и, так как вставать очень рано, то и спать уже пора.

* * *

Дождалась. Как еще никогда, я радостно встретила новость о скорой поездке в еще столь недавно бесящий меня Санаторий (пусть он даже и на море). Нынче… возможность убежать от всего этого, от этих перемен, что будто книга схлопнулись, раздавив меня, спасительным елеем на мое разбитое состояние скрадывается.

Так что да: Аривидерчи, ребята!

Если хочу успеть на ближайшую «смену», то выезжать уже завтра. И хоть отец настоятельно рекомендовал не торопиться, а собраться толково, обдуманно, не спеша, мой ответ был непреклонен, и сразил его явно наповал:

— Идеально! Буду как штык!

* * *

Едва ли не вприпрыжку — на рынок — и с новой «дотации» папы купить всё необходимое: да уж, пусть и на всём готовом там буду, а нет-нет, да по мелочам целый список организовался.

Уже целых два пакета барахла. А еще только половина строчек…

— Привет. Помочь?

— А? — нервно вздрогнула от Его голоса. Касания. Резво обернулась, отчего едва поклажа не вывалилась из рук — удержала.

— Привет, говорю. Помочь донести?

— А нет… спасибо, — смущенно прячу взгляд. — Все нормально. Нетяжело.

— Куда это ты? Кому-то передачку собрала? — смеется.

— Да уезжаю завтра.

— В смысле, куда? — испуганно отозвался, гаркнул… Федя.

— Да ненадолго, — язвительно вру. Кривлюсь, не то от солнца, не то он неловкости. Прищурилась в попытке взглянуть ему в глаза, но тотчас осеклась: не хватает духа. Отвернулась. — На море, в санаторий, — несмело мямлю.

— О, полезное дело.

— Угу, — взор вперила в асфальт. Мнусь, переступаю с ноги на ногу. А в груди так уже и заворочалась змеюкой обида.

— Так ты сегодня хоть зайдешь сегодня? С нами попрощаться… — режет. Режет же, гадина, по живому…

Невольно поморщилась. Закусила до боли губу.

Вот так и хочется спросить: вот зачем тебе всё это? ЧТО ТЫ со мной делаешь?

Да только смелости не хватает. Разве что как рыба — могу только немо молить, глупо моргая и беззвучно глотая воздух ртом.

— Да ненадолго, хотя бы, — продолжил вдруг, не выдержав паузы. — Я понимаю, что перед дорогой надо выспаться. А так…

— А Ника будет? — нагло юлю. Взор в лицо…

(хотя… по-моему, это единственное приличное и уместное «желание», интерес в этой компании; остальным так-то на меня…)

Пожал плечами:

— Да будет, наверно. Куда ж ей еще деваться?

— И вы с Инной? — не поняла даже, как вырвалось из меня.

— Инка нет… — нахмурился. — К ней родственница какая-то там приехала. Надо встречать… Так что? — и снова колкая тишина. — Придешь?

— Не знаю. Видно будет.

— Давай помогу донести? — нагло вклинивается своей рукой в ручки пакетов, невольно касаясь меня, отчего вновь будто током стрельнуло.

— Ай-яй! — резво отдернулась я, выпустив из хватки сумки.

Смеется гаденыш. Не выдерживаю — поддаюсь: заливаюсь улыбкой в ответ, пряча глаза.

— Ладно, — резво отзывается, учтиво перебивая разразившуюся неловкость. — Командуй! Куда там тебе еще?

— Шампунь там, зубная паста…

— Ну, веди, Сусанин. Я весь твой.

И вновь запылали мои щеки жаром — но поддаюсь. Нарочно шаг шире и перебираю ногами быстрее — сбежать. Хотелось просто сбежать от него, бросив даже покупки.

Задыхаюсь. Снова задыхаюсь… даже если и на расстоянии.

Не могу… не могу я быть рядом с ним — схожу с ума.

Сама не своя…

* * *

Еще пару кругов по рынку — и провел до подъезда. А там кого-то из своих встретил. А потому — живо заскочил к квартире, поставил у порога пакеты — и беглое «до встречи», игриво подмигнув…

Только и провела его взглядом, стоя не лестничной площадке, выглядывая через мелкие окна межэтажья…

Федя-Федя… за что ты мне такой данный? За какие грехи?

* * *

Не сдержалась. И пусть моя месть уже вовсю кипела на кострище, превращаясь из пресного бульона в сытный супец, я напялила на себя свое парадное платье, босоножки — и рванула в злополучный двор.

Вечер… что ты мне подаришь с этот раз? Али слезы, али радость?

Какова моя участь?

* * *

Слезы. Моя участь — слёзы. Боль. Ненависть. Обида.

Война.

Родственница?

Не знаю, кто, куда и как надолго приехал, но Инна была на месте. В беседке. За столиком. Более того — с Рожей. Опять объятия, лобзания, ласки.

— Привет всем, — будто угли глотая, прошептала я. Несмело присела на край скамьи.

— Привет, Малая!

— Привет! — завторили и остальные.

— Добрый вечер, — по традиции выделился Всеволод.

(причем его так все и зовут, в лицо — откровенно стебясь из-за его «манеры», любви к «правильным» речам, а иногда — даже и на «вы» обращаются (тому, конечно, все равно… вроде как), а вот за глаза, конечно же, от лени — Сева).

— Говорят, на море собралась? — едкое. Будто сам аспид зашипел в мою сторону — невольно поморщилась.

Но мгновение совладать с собой — и оборачиваюсь. Взор на Них:

— Да, — смело, дерзко, но тотчас краем глаза ловлю, как она, эта… «нехорошая девушка», начинает гладить его, играться короткими волосами на макушке — и будто кто ножом мне вонзил в грудь… да провернул несколько раз. Скривилась. Отвернулась, опустив взгляд. Запылали щеки мои… от позора, от чувств, что не в силах была сдержать.

Дура! Тупая курица! И зачем приперлась?! ЗАЧЕМ?!!

У Него есть ОНА! ОНА!!! Есть и всегда будет!!!

А ты и рядом не стояла… и никогда не будешь ровней.

Едва я только подорвалась с места, на ходу уже соображая, что такое придумать, как соврать, чтоб сбежать, как тотчас шаги, пробежка — миг и влетела где-то из-за наших спин Ника.

Скрючилась, упершись руками в колени. Попытка отдышаться.

Живо спохватился Рожа:

— Что такое? — к ней.

Еще один шумный, глубокий вдох, сражаясь с отдышкой, и выровнялась. Взгляд около:

— Шмеля твоего убивают.

— Чё-ё? — ошарашенное, протянув.

— Да эти, твои, — кивнула головой. — На тачке ехали. На встречку к ним этот… ну, мотоциклист. Ну, б***ь! Этот, придурок с 9-го дома, на своем драндулете. Я сама видела, — таращит взволнованно очи. — Короче, твои свернули вбок, чтоб не лоб в лоб — и прямо в ларек. А там — сам знаешь, кто всем заправляет. Пи**дец им! Слушать ничего не стали. Сразу браткам своим отзвонились. Заруба, короче, там намечается та еще, стремная. И не факт, что менты успеют.

— Б***ь! — бешеное Федьки. Шумный вздох. Покраснел. Взор по сторонам. — Беги к Токарю. Знаешь, где живет?

— Откуда? — гневное.

— Где Лис, только на пятом. Красная такая дверь. Беги, зови его — пусть своим звонит.

— А он дома?! — отчаянное.

— Да по***! Узнаешь! А нет — брату его говори — он тоже может отзвониться пацанам. Потом сюда рули — если че, за девками присмотришь.

— Ты дурак? Какие девки?! Пусть по домам валят! Вована звать?

— Да. Конечно, — кивнул головой. — Димон, Леший, Сева. Да все, б***ь, быстро за мной! Приправу возьмите! А вы, бабы, или тут — или по домам! А ты, Некит, не лезь к нам! Только если менты будут отсюда ехать — то тогда нам маякнешь.

— Хорошо, если успею.

— Беги!

Разворот — и кто куда: Ника по своему курсу, а парни, живо достав из-под лавки или у крыши запрятанные трофеи (кто арматуру, кто палки, кто трубы) рассосались буквально в секунды.

Обмерли мы, брошенный женский коллектив, в ужасе… Страшно даже дышать.

— И что теперь? — тихо, едва различимо… осмеливаюсь я на звук.

— Да чё-чё? — раздраженное Инки. Расселась та за столиком. Живо сгребла карты в кучу (оставленные прежними игроками), в колоду их — и тотчас принялась тасовать. — Расслабьтесь. Будто первый раз такое. Сейчас порешают всё — и вернутся. Давайте пока в «подкидного».

Стою, таращу на нее в очи: неужели… ей вообще ни капли не страшно за Федьку?

Вот как так?

Да даже… если бы и каждый день такое! Раз на раз-то… не приходится!

Присели и остальные.

— Чё стоишь? — на меня борзое. — Играть будешь?

Раздраженно скривилась я, отвернулась.

— Нет.

Присела на скамью (спиной к столу).

— Не умеешь, или слишком гордая?

— Слишком нервная, — тихо, но злобно.

— Чё? — едкое мне. Так и чувствую ее презрительный, сверлящий взгляд мне в затылок.

— Ничего, — отчетливо. Криком. — Настроения нет, — метнула учтивый взор на нее и тотчас отвернулась.