Я только сейчас поняла, что все остальные мужчины радостно загоготали на выпад Энцо. Несколько минут мы, молча, смотрели друг на друга, он все еще с силой сжимал мой платок. А затем он поднялся на ноги и, не выпуская платка из рук, повел меня за собой. Я тоже свой платок не выпускала, следуя за своим будущим мужчиной.

Энцо решительно направился к какой-то двери. Я думала, он ведет меня куда-то конкретно, но когда мы зашли внутрь, оказались в нешироком коридорчике, освещенном слабо горевшей лампой. Я не успела ничего понять – дверь затворилась, Энцо прижал меня к стене.

Тяжело дыша, он стал изучать мои глаза. Медленно, его рука потянулась к моему лицу. Я не могла не позволить ему этого, я знала, что он мой, даже если не сейчас, ну как я могла не хотеть, чтобы он прикоснулся ко мне? Я чувствовала эту близость, это единение между нами, другого просто не могло быть. И я улыбалась.

Он был пьян. Опрокинутые пять стаканов с выпивкой при мне, а если посчитать еще те, что он выпил, пока я переодевалась, могут вызвать вполне предсказуемое состояние. Но он все еще был в сознании, на грани, я видела это в его глазах, но что-то заставляло его все еще оставаться со мной.

Я понимала, к чему все идет, но когда он внезапно резко опустился к моим губам и поцеловал, я на секунду растерялась. Я чувствовала в нем жадность, с которой он целовал меня, желание, которое заставляло его оставаться в сознании. Его руки, тем не менее, осторожно оплелись вокруг моей талии. Я все еще улыбалась.

Да, возможно, это не совсем мой Энцо и да, сам факт того, что до меня он таким образом проводил время, могло бы слегка покоробить. Но каким-то странным и непонятным чувством я понимала, что это не мое право распоряжаться его прошлым. Зачем? Если даже до того, как он встретил меня, он все равно был рядом со мной.

Дверь распахнулась, и Энцо, видимо, желая за одно мгновение очутиться рядом с вторженцем и придушить, от обилия алкоголя в крови лишь пошатнулся и чуть не завалился. Я улыбнулась, вцепившись в него. Оказалось, в коридорчике появился этот самый бородач. Окинув нас недовольным взглядом, он покачал головой и бросил резкое «танцуй» и «посадить». Затем он кивнул и вышел из коридорчика.

Энцо был недоволен, но я взяла его за руку и повела за собой следом. Как выяснилось, бородач отвел нас к каким-то двум диванам, которые так же были отгорожены от толпы перегородками. Полагаю, мы зашли туда, куда заходить было нельзя. Тем не менее, усадив Энцо, я уже было хотела вернуться к тому, на чем мы остановились, но заметила, как его глаза стали закрываться.

Энцо, Энцо! Я покачала головой. В проходе появились его друзья, и я тут же собралась уходить. Если бы он еще был в сознании, а так – лучше мне не оставаться в таком наряде с целой кучей здоровых мужиков. Только я выпрямилась и шагнула к выходу, где разглядела уже сверкавшего улыбкой Робина, как внезапно Энцо резко схватил меня за руку.

Я испугалась немного, он потянул меня на себя, пришлось упереться рукой в стену, чтобы не свалиться прямо на Энцо. Он уже едва что-либо соображал, да и его друзья загоготали, собираясь разобраться с его вольностью. Но он по-прежнему хотел, чтобы я оказалась рядом с ним.

Зависнув в миллиметрах от его лица, я заглянула в его полузакрытые глаза.

– Не уходи, – тихо и так проникновенно, с мольбой в голосе, попросил Энцо.

Что-то было в его просьбе, что-то, что пробрало меня до мурашек. Это длилось какое-то мгновение, потом все прошло.

Я медленно улыбнулась и провела рукой по его волосам.

– Я всегда буду с тобой, – тихо пообещала я.

Взгляд Энцо стал совсем туманным, но в последние мгновения я вдруг увидела на его лице тень удовлетворения, как будто этих слов ему стало внезапно достаточно для того, чтобы больше не вгрызаться сознанием в реальность. Он закрыл глаза, хотя руку мою все еще не отпускал.

Его друзья подошли поближе и освободили меня. Парочка из них что-то мне сказали на арабском (надеюсь, это был комплимент), я мило улыбнулась и удалилась. Даже представить не могла, что когда-нибудь встречу Энцо еще до того, как мы впервые увиделись у мадам. Что он здесь делает? Не думаю, что только отдыхает и развлекается, несмотря на все то, что я только что видела.

Я дошла до Робина, который по-прежнему сверкал как новогодняя гирлянда. Как только я остановилась, он объяснил мне почему.

– Еще один танец? – Радостно потряс он маленьким мешочком с монетами. – Думаю, мы здесь заживем!

Я закатила глаза, а затем выхватила мешочек.

– Идем, – буркнула я.

– Кто это такой? – Пока я искала, что бы на себя накинуть, спросил Робин.

– Это… – я и не знала, как охарактеризовать моего мужчину, – мой будущий знакомый.

Найдя какую-то хламиду, я быстро нахлобучила ее на себя и огляделась. Вроде бы никто не претендовал. Да на нее даже мертвец претендовать не станет.

– Постой, – задумался Робин. – Так ты его еще не знаешь?

– Скоро познакомимся, – буркнула я, не желая вдаваться в подробности.

Да кто такой этот Робин, чтобы я ему хоть что-нибудь объясняла?

Решительно направившись к выходу, пока кто-нибудь не спохватился из-за хламиды, я уже хотела выходить.

– Может быть, еще один танец? – Настаивал Робин. – Мешочек с деньгами там, где мы не самые желанные гости, нам бы пригодился.

Я задержалась и вздохнула.

– Хорошо. Костюмы вон в той подсобке. Тебе пять минут, чтобы надеть ту золотую юбку и лифчик. Я подожду.

Медленно улыбнувшись, я дождалась, пока до Робина дойдет, его лицо сразу стало недовольным, и он насупился. Теперь я вышла, он, естественно, последовал за мной.

– Почему ты не хочешь? – Не отставал он.

– Я танцую только для своего мужчины.

– Так вы что? Встречаетесь? – Удивился он.

– Нет, я просто люблю станцевать мало знакомому мне мужчине, который мертвецки пьян, – хмыкнула я.

– Постой-постой, – стал вдумываться Робин. Лучше бы он этого не делал. – Он же вроде бы из этого времени, нет?

– Слушай, мы можем бесконечно обсуждать детали моей личной жизни, или же найти ночлег и наконец-то поспать.

Робин, находясь в процессе размышления, слегка задумался на пару мгновений, а затем сделал правильные выводы и все-таки предпочел хороший отдых. Посидеть полчаса в ожидании меня было недостаточно для того, чтобы назваться полностью отдохнувшим.

Четырнадцать

Было уже слишком поздно, и мы устали неимоверно, поэтому ночь провели в какой-то конюшне, вырубившись практически сразу. Несмотря на заработанное, ходить и искать, где тут можно переночевать, сил уже не было, поэтому мы предпочли самые скромные удобства.

Проснулась я рано. Лошадям мешал, разговаривающий во сне, Робин. Надо перестать путешествовать во времени с какими-то сомнительными парнями, которые ворочаются во сне, разговаривают и храпят.

Растолкав Робина, сначала я увидела блаженное выражение лица и улыбку. Потом он огляделся и вспомнил, где засыпал. Улыбка исчезла, словно унесенная ветром. Да, не самый лучший способ провести время, особенно если не знаешь, как отсюда выбраться.

Когда мы встали, воспользовались деньгами, которые у нас были и как только открылись первые булочные, купили хлеба и раздобыли воду. Да, вода по традиции была…. Ну, она была, и давайте не будем об этом, иначе меня вывернет наизнанку.

Короче говоря, после, так сказать, завтрака, мы с Робином снова отправились искать портал. К счастью, все было спокойно, но это не облегчало задачи. Я уж не знаю, видимо, привыкла за столь продолжительное время переходов во времени к тому, что мой желудок испытывался на прочность. А вот Робин к этому, к несчастью, не привык. Спустя час после еды, он весь позеленел и его стошнило.

Прекрасно!

Пришлось двигаться медленнее. Я решила, что если дать ему водицы напиться местной, станет еще хуже. К тому же так просто все не закончилось, его вывернуло наизнанку еще трижды. Он весь опух, глаза покраснели, можно было спокойно выдавать его за какого-нибудь прокаженного. Но пока он держался и все-таки шел.

Ближе к полудню он уже не мог стоять на ногах, пришлось еще искать, где присесть. Все-таки нельзя было оставлять его совсем уж без еды и воды, поэтому я рискнула. В этот раз хоть и скажу, что его не замутило от местных инфекций, все же с тем, что попало в его желудок, он хотя бы скоропостижно не расстался. Пить хотелось страшно, я решила задобрить его желудок местным алкоголем и вроде бы это помогло. Я не самый лучший гастроэнтеролог, так что если делала что-то уж совсем не по правилам – выбора не было, мы в одиннадцатом веке.

Короче говоря, посидев еще часок, Робин, кажется, пришел в себя. Он весь дрожал, судя по испарине на его лбу, у него поднялась температура. Я устала возиться с ним, но он, как это ни странно, не жаловался и даже поднялся с места, отправившись искать портал вместе со мной.

Поиски, к сожалению, ничем определенным не увенчались. Единственное, что мы нашли, это огороженную территорию и кучу народу, разодетых во все праздничное. Много зевак пришли поглазеть на свадьбу. Это я поняла чуть позже, когда увидела, как мужчина и женщина постарше несут зажженные свечи и ведут девушку к стоящему лицом к храму молодому мужчине. Надо сказать, жених был не то чтобы не красавцем.

В общем, мы тоже остановились поглазеть.

– Что это там? – Спросил Робин.

– Свадьба, – объяснила я.

– Да? – Нахмурился Робин. – А чего они не в церкви?

– Это евреи, болван, – рявкнула я. – Какая церковь?

– А, ну! Синагога там…

Я лишь вздохнула и покачала головой. Робин сделал вид, будто не обратил на это никакого внимания и продолжил пялиться на происходящее. Это его хоть немного отвлекало. Невесту подвели к жениху и, стоявший до этого молчаливо, раввин начал возглашать благословения к будущим мужу и жене.

Все вроде бы было спокойно, но потом вдруг кто-то закричал. Кажется, это была женщина, и все мгновенно повернули головы в сторону возмутительницы спокойствия. Послышался глухой звук чего-то громоздкого, падающего на землю, и за толпой мы смогли разглядеть бездыханное тело.

Я тут же испуганно отступила, потому что из толпы только что скользнули к участникам свадьбы мои вчерашние знакомые.

В их числе был и Энцо. Они не жалели никого, рубили каждого, кто пытался бежать или сопротивлялся. Толпа зевак, естественно, начала разбегаться, не бежала одна только я. Даже Робин рванулся в сторону, пока была такая возможность.

Я понимала: нужно уходить, Энцо меня еще не знает, а шанс того, что все получится, как тогда с мадам, был мизерным. Была причина, по которой это произошло в ее спальне, а не здесь.

Бросившись к домам, я спряталась за какими-то бочками и стала наблюдать из укрытия за происходящим. Мне почему-то было очень важно увидеть, что случится дальше. Робин появился неожиданно, встал возле меня как вкопанный, начав сверкать своей спиной перед ассассинами.

– Ты что села?! Бежим! – Вопил он.

Да, спасибо, а то нас еще не заметили.

– Уберись! – Рванула его на себя я, да так сильно, что даже рубаха его треснула и порвалась.

Он свалился за бочки с таким грохотом, как будто кто-то пианино уронил на стеклозаводе. Вообще не знаю, что он там свалил и во что врезался, но грохот был почти такой же, если бы он только что развалил дом. Может, и развалил? Секундное любопытство почти завладело мной, но я все-таки удержалась.

Когда последствия глобального ядерного взрыва, учиненного Робином, стихли, я продолжила вглядываться в происходящее на кровавой свадьбе. Ассассины перерубили почти всех участников свадьбы, но словно на подмогу им – участникам свадьбы, конечно – поспешили стражники города. Друзья Энцо сразу же бросились разбираться с ними, к этому моменту в живых остались только жених с невестой, в ужасе отползая от страшных убийц.

Энцо был тем, кто собирался нанести решающий удар и медленно вышагивал им навстречу. Он не торопился, как это делает хищник, ранивший свою жертву и понимающий, что она никуда не денется. В его руке был знакомый мне уже клинок. Его лицо было холодным и спокойным. Похоже, он хорошенько выспался за вчерашнюю ночь.

Он подошел к этим двоим и остановился. Жених начал молить его о пощаде. Слов я не понимала, просто он выглядел так, как будто молит Энцо о пощаде, да и что он еще там мог говорить? Поцелуи были моей фишкой. Жених кричал, чуть не плакал и пытался пробиться словами к благоразумию хладнокровного убийцы.

Но Энцо не зря был ассассином. Достав из ножен второй клинок, он зажал оба в руках, готовясь к удару. И тогда жених буквально накрыл своим телом свою любимую. Может быть, он был и не красавцем, но то, как самоотверженно он заступился за свою любимую…. Что-то екнуло у меня в сердце, что-то сжалось, мурашки побежали по телу. Но даже не от его жеста.

Энцо медлил. Пару секунд он просто наблюдал за этими двумя, но потом его холодность и расчетливость сменилась грустью и тоской. Мне захотелось выбежать к нему и пожалеть, но я не стала этого делать, прекрасно понимая, что под руку ассассину лезть не стоит. Он опустил клинки, незаметно кивнул этим двоим, намекая на то, что они должны уходить. Жених не стал медлить, поднялся на ноги сам, схватил побелевшую от ужаса невесту и рванул что есть сил, уволакивая за собой девушку.