Брайанна Рид - Ветви Дуба. *Без шрамов от цензуры*

– А как же шоу-бизнес?

– Ты же понимаешь, что разница между шоу-бизнесом и настоящей музыкой такая же, как между наукой и борьбой научных школ.

– Логично, – уловила я его мысль.

– И вот, когда «заводившая» нас разница стала уже раздражать, она вдруг заявляет мне: «Дэн, я ухожу от тебя, не хочу, чтобы наш ребенок рос в среде «секс, наркотики, рок-н-ролл». У нее, как я потом понял, голова была безнадежно забита подобными стереотипами.

– Ребенок? – не веря ушам переспросила я.

– Да. Номинально я – отец. А по факту… да что уж теперь говорить.

– И ты больше никогда их не видел? – я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. А ведь я – не самый несчастный человек в мире. У меня детей просто нет, а у него? Одиночество при живой, но ненавидящей тебя семье – что может быть хуже?

– Нет, почему, – спокойно и грустно ответил Дэниел, – видел. В суде. Когда суд лишил меня родительских прав.

– Жестокая сука! – вырвалось у меня.

– Не надо, Джин. Не будь как моя мама.

– А что с твоей мамой?

– После такого краха в моей личной жизни она стала в штыки воспринимать молодых и красивых женщин. Джейн понадобилось немало времени, чтобы убедить ее в том, что мы просто друзья и никто из нас никому не причинит боль.

– Грустно это, все, что ты мне рассказал, Дэнни, – внезапно для себя я обнаружила, что сижу рядом с ним на полу, его голова у меня на коленях и я глажу волосы, – я думала, противоположности притягиваются.

– Противоположности притягиваются только у магнитов, а людям надо иметь еще и что-то общее. И, знаешь, я не осуждаю свою жену. Ей хотелось дать нашему ребенку все самое лучшее, это не только нормально для матери, это долг каждого человека – помочь ближнему выжить. Но не забывай, что тогда наша группа совсем не имела известности. Я бы и сейчас не сказал, что мы купаемся в деньгах, а тогда в успех группы верили только ребята. В общем, я ее понимаю. Но зато мне удалось хотя бы в творчестве добиться того, что я планировал. Без ребят ничего бы не вышло. Вот такая история. Не принимай моих тараканов в голове на свой счет. Иногда сам не знаю чего хочу.

– Это, конечно, печально, но причем тут я? – обиделась я, как мне казалось, справедливо, – почему я должна расплачиваться за свою предшественницу, которая сделала тебя зло? Ведь не я была той стервой. Что это за чисто человеческая привычка мстить за себя всему миру? Ведь люди, на минуточку, не гидра, у которой головы разные, а суть одна!

– Погоди-погоди, Джинджер, ты о чем? – остановил меня Дэниел, – с чего ты взяла, что я мщу тебе?

– Ты типичный абьюзер, энергетический вампир, который унижает и обижает партнершу, чтобы напитаться ее эмоциями.

– Вовсе нет, – почти прошептал Дэниел, – не думал тебя обижать и унижать. Тут все намного сложнее.

– Что же сложного? Ты мучаешь меня, мне это неприятно, все просто.

– Я обычный неуравновешенный псих и пессимист, который боится серьезных отношений. Я вовсе не мщу тебе, представляя, что мщу своей жене. Просто… само как-то получается, что держу на расстоянии всех, кто мне нравится. Ну вот такой я негодяй, такой, какой есть.

Я не понимала почему он каждый раз смеется над собой, словно наказывает себя за искренние эмоции, продолжая играть «плохого парня» даже со мной.

– И почему ты такой, Дэниел?

– Какой «такой»? – спросил он с явным интересом.

– Сначала приоткрываешь душу, а потом захлопываешься так, что я опасаюсь что-нибудь прищемить.

На его лице появилась грустная улыбка:

– Не знаю… само получается. Раньше я не приоткрывался никому. А теперь хотел бы стать открытым, да не могу. Пойми, я не мщу всем женщинам за свою судьбу, но когда я осознаю, что эротическая эйфория рано или поздно пройдет, мне становится страшно: что женщина почувствует скуку или, что еще страшнее, разочарование во мне как в личности, как в мужчине, как в музыканте наконец, как это произошло с моей женой. Я хочу держать себя на расстоянии, но с тобой это не выходит: я не могу выкинуть тебя из головы и сердца.

Я начала закипать:

– Так зачем же ты тогда сделал первый шаг, да еще такой решительный, если боишься, как ты говоришь, серьезных отношений?!

– Я не предполагал, – начал оправдываться Дэниел, – что у тебя такой волевой характер, что ты на самом деле такая сильная и независимая. Я надеялся, что там, в клубе, это было бравадой. Когда я увидел этот контраст волевой, смелой и интересной ученой и несчастной, не находящей дорогу домой, мне показалось, что ты нуждаешься в защите, что ты – обычная, скромная и добродетельная, с которой можно завести кучу детишек, в перерыве между концертами и записями жить скучной размеренной жизнью среднего класса с выездами на пикник, походами в торговые центры под Рождество и прочей милой, но такой иногда необходимой чушью.

Слова о куче детишек больно резанули меня. Но не обидой, а грустью.

– Дэнни, ты кое-что забыл. У меня ничего не осталось кроме науки. Я говорила тебе, что, по-видимому, не могу иметь детей.

Он, кажется, понял, что забылся и ляпнул бестактность. Тут же он поспешил исправиться:

– Прости, Джинджер. Но и ты кое-что забыла: не только наука, но и творчество.

– Ты никогда не сдаешься? – немного улучшилось у меня настроение, – все время будешь напоминать мне о музах и богинях?

– Это судьба! Древние люди считали кузнецов жрецами огня. Значит по воле самой судьбы я должен стать твоим жрецом!

– Жрецы, боги и герои – это, конечно, замечательно. Однако не гипнотизируй меня и не пытайся заговорить зубы. Я, вообще-то, пришла к тебе по поводу нашей последней ссоры.

– Я надеюсь, что последней, – упорно не желал Дэниел говорить серьезно.

– Мне очень не понравилось, что ты скрыл от меня, что работаешь у мисс Лейн ассистентом. Я, конечно, понимала, что у нас много общих интересов, и что ты – ученый, но как будто во всей стране другого университета не нашлось, обязательно мы должны были столкнуться лбами!

– И что же ты хочешь? Чтобы я ушел с кафедры?

– Нет, конечно. Но мы ведь по-прежнему остаемся соперниками.

– И тебя это сердит? То, что я не сказал тебе об этом сразу. Но ведь и я не знал, что ты работаешь там. Я думал, ты такой же приглашенный преподаватель, как и мои друзья.

– Да, сердит! – решила я не смягчаться и показать, что не доверяю тем, кто не открывает мне всей правды. В его поведении проглядывает что-то нечистое.

– Ты такая сексуальная, когда сердишься!

– Для тебя все «сексуально», – поддразнила я, – есть что-нибудь, что тебе у меня не нравится?

– Есть. Твое отсутствие.

– Смешная шутка, – сыронизировала я, – пойдем прогуляемся. У тебя на заднем дворе красиво. Столько вереска!

– Да, я люблю вереск. Давай отдохнем. Обещаю, наукой мы займемся. И обещаю – никаких грязных приемов.

– Хотелось бы верить.

Мы, держась за руки, вышли на задний двор. Было еще красивее, чем вид из окна. Солнце светило уже вполне по-летнему, а закат прибавлял красоты и загадочности: в воде отражалась розоватое солнце, а вереск казался голубовато-сиреневым озерцом, окружающим беседку-островок.

Мы зашли в беседку. Не знаю сколько мы так сидели и смотрели на воду, но я, впечатлившись романтической обстановкой, обняла и поцеловала Дэниела.

– Хочешь, чтобы я трахнул тебя в необычном месте? – снова явил Дэниел свою хищную сторону.

– Постой, – попыталась я сдержать его, – ты не мог бы хотя бы иногда выражаться не так жестко? Девочки любят «заниматься любовью».

– Не понимаю выражение «заниматься любовью», – прорычал он, – я «занят любовью» к дорогому мне человеку всегда: в своих мыслях и поступках, а не только когда мы трахаемся.

– Слушай, мне хочется чистой любви, а не «траха», – настаивала я. Надо признать, звучала эта грубость по-первобытному, возбуждающе, но у меня сейчас было романтическое настроение, навеваемое беседкой, в которой мы сидели и любовались полем вереска и ручьем.

– Величайшая ошибка – думать, что страсть и чистая любовь несовместимы. Единение влюбленных не является грехом, а без любви грехом становится все, – вдруг последовал мне пафосный ответ, – в идеальных отношениях чистая любовь и грязный секс дополняют, а не исключают друг друга.

– Мне кажется, ты не относишься ко мне так же серьезно, как я к тебе.

– Полезно иногда снимать маску серьезности.

– А для меня серьезность – не маска, а мое настоящее лицо. Ты предлагаешь мне снять кожу?

– Нет, дорогая. Это не твоя кожа. Это строгий кожаный переплет, в который одевают страстные любовные романы, боясь осуждения окружающих. Снимай этот переплет хотя бы для меня, я хочу видеть твою страстную натуру чаще.

С этими словами он, почти не встретив моего сопротивления, стянул с моих плеч блузку и, увидев, что под ней ничего нет, впился губами в сосок.

– Мое рыжее жаркое пламя, – шептал он, перебирая мои волосы и заправляя их мне за уши, – как бы я хотел сгореть в тебе!

– Зачем же дело стало? – подгоняла я его.

Не отвечая, Дэниел бесцеремонно задрал мою кожаную юбку, не справившись с застежкой, и, стянув с меня белье, сделал «шокер». Я вскрикнула, забыв, что мы, вообще-то, не в доме. Но мне было уже все равно: вряд ли в такой час в таком месте кто-то пройдет неподалеку.

Ненадолго оставив меня в покое, он быстро расстегнул штаны и притянул меня к себе, грубо поцеловав. Остатки моего самообладания с каждым его движением пропадали.

– Мой любимый вид!

Он подхватил меня на руки, придерживая мои ноги под коленями.

– Хочешь сделать это стоя?

– Да! – крикнула я, чувствуя как его стоящий член соприкасается с моими бедрами.

– Как я хочу твою горячую дырочку! – прорычал Дэниел и, придерживая мои ягодицы, помог мне насадиться.

Я обняла его руками, обхватила ногами и запрыгала. Он похлопывал меня по ягодицам, задавая ритм.

– Ах! – тяжело дышал он, – ты прекрасна!

Я чувствовала, что он заполнял во мне все возможное пространство и это отзывалось острым, приятным ощущением. Я чувствовала его толстые, пульсирующие вены, его член так плотно шел, мне хотелось кричать и стонать как можно громче:

– Ах! Аай! Ай! Еще-еще! – я была просто не в состоянии озвучить свои эмоции словами больше, чем из двух слогов.

– Моя сладкая сучка! – раззадоривал меня Дэниел, – да, кричи! Хочу видеть и слышать как ты кончаешь!

С этими словами он начал ласкать меня сзади, массируя.

– Я такое с тобой сделаю! – перешел он на шепот, – доставлю наслаждение всем отверстиям!

Он тут же одной рукой прижал мою голову к своей, проник в мой рот языком, а другой рукой продолжал гладить меня по бедрам и тут я почувствовала как его палец оказался в совсем другом отверстии. Это оказалось так приятно, что сдерживаться я не могла, да и не очень-то уже хотела. Мышцы в ногах и животе начали непроизвольно сокращаться, я кончала так, что Дэниелу, по-видимому, стоило больших усилий удержать равновесие в то время как я выгибалась и прыгала. Он разрядился через несколько мгновений после меня. Как приятно было это ощущение подрагивающего члена внутри и горячего семени…

Мы просидели на скамейке беседки несколько минут, голые, не имея возможности пошевелиться. Когда Дэниел отдышался, то спокойно и тихо произнес:

– Пойдем в постель. А то ты снова простынешь.

– У меня нет ночной рубашки, – лениво отозвалась я.

– Будешь спать голой под толстым теплым одеялом, а я утром буду смотреть как выглядывают из-под него твои сосочки и теребить их пока ты не проснешься. И тогда мы снова будем трахаться как дикие звери.

– Только не говори, что пойдем на второй заход, – ужаснулась я. Это было чудесно, я никогда не испытывала такого блаженства, но мне было страшно представить до какой степени я буду без сил после еще одного раза.

– Не волнуйся, дорогая. Не сейчас. Но если ты захочешь, я всегда готов помочь.

Я попыталась встать, но мышцы предательски расслабились. Дэниел помог мне добраться до дома и после совместного горячего душа мы легли в постель.

– Джинджер! – услышала я сквозь сон, – просыпайся!

– Не хочу! – в шутку ответила я, потягиваясь, – хочу еще поспать, куда нам спешить? – вспомнила я, где нахожусь и почему.

– Просыпайся, сладкая, – настаивал Дэниел, поглаживая меня по волосам. Глаза никак не хотели открываться. Я ощутила как он поцеловал меня в шею.

– Если ты ляжешь ко мне и обнимешь меня, проснуться будет легче, – продолжала я дурачиться.

Легкий холодок обдал мою спину, но пропал, когда Дэниел залез в кровать и снова укрыл меня одеялом.

– И что ты наделала? – смеясь, сказал он.

– Что я наделала? – испугалась я.

– Догадайся, – прижался он ко мне сзади.

– Хочешь избавиться от этой проблемы? – догадалась я, – дай мне проснуться и прийти в себя.