Дэниел поднялся на кафедру с уже знакомой мне черной кожаной папкой и отдал ее мистеру Хили – собственному научному оппоненту – оставив себе только один лист (очевидно план речи).

– Дорогие коллеги, – начал Дэниел спокойным и ровным голосом, – прежде чем я начну, я хотел бы пояснить, что своей диссертации в ее окончательном виде я обязан мисс Джинджер Руад.

«Что?! Очередной фокус?» – пронеслось у меня в голове за секунду до аплодисментов в аудитории. Интересно, кому они предназначались – мне или мнимому благородству моего соперника? Дэниел продолжил:

– Именно благодаря ей и ее интересным идеям я переосмыслил кое-какие свои положения в работе, которую хочу представить вам.

– Надеюсь, название у работы осталось прежним? – неожиданно съязвила мисс Лейн.

Ого! Получается, из-за меня Дэниел получает от собственной матери? А я еще язвила ему и цеплялась. Вот идиотка! Мстительная злая идиотка!

– Да. Название осталось прежним, – улыбнулся Дэниел, не выказывая ни капли волнения, – «Проблематика индоевропейского мифа в современной методологии».

Вот это да! Выходит, Дэниел не крал мои идеи, а просто пересмотрел свои, да еще и посвятив свой труд мне? Воистину такое мог сделать только настоящий поэт и музыкант. И чем я ему отплатила? Подозрительностью и мстительностью!

Я совершенно явственно ощутила как горят мои щеки и как я заливаюсь краской от стыда. Мне мучительно захотелось плакать и одновременно стало страшно, что кто-то из присутствующих увидит мое лицо. Я поспешно отвела взгляд от Дэниела и опустила голову. Может быть сойду за уставшую? Все же я буквально затылком ощутила, что Дэниел смотрит на меня.

– Позволь испить из твоих уст! – внезапно произнес Дэниел совершенно театральной интонацией, сходной с его сценическим речитативом.

В аудитории пошло заметное оживление, вызванное двусмысленностью фразы.

– Дамы и господа, – продолжил он уже своим обычным голосом, – я позволил себе небольшую шутку в качестве эпиграфа к моему скромному труду. Иногда я пишу стихи и в процессе написания диссертации подумал, что данная фраза как нельзя лучше иллюстрирует суть того, что я хотел бы показать вам в своей работе: ведь в индоевропейском мифе так важна тема богов и героев. То, как поэтическим языком люди выражали самые глубокие философские мысли. Оставив, к тому же, ценные научные сведения. И сегодня мы прикасаемся к этому наследию: письменному и устному. А значит, получаем духовную пищу из отнюдь не молчаливых уст наших предков.

«Дэниел такой… Дэниел!» – со смехом подумалось мне. С этого момента вся аудитория была его, и я больше не беспокоилась, что люди на меня как-то не так посмотрят. Под шумок я предложила Джейн подождать результатов совещания в университетском кафе.

– Ну что, Дэниел оказался не так прост? – допытывалась моего мнения Джейн, когда мы взяли по пирогу с вишней и уселись за стол.

Мне не очень хотелось обсуждать свои отношения с ним, поэтому в процессе поедания пирога я смотрела на тарелку, для удобства деля ложкой пирог на куски и избегала взгляда Джейн.

– Ты права, – ответила я, все так же смотря в никуда.

– Ну, конечно я не всегда права, – продолжала веселиться Джейн, – но приятно, что в отношении вас, двух чудиков, я не ошиблась.

– Да-да, – все машинально поддакивала я, – а знаешь, мне сегодня надо отдохнуть. Шутка ли – такой нервный день. Надеюсь увидеть тебя завтра у себя в гостях. Посидим, повеселимся.

Джейн недоверчиво усмехнулась, видимо, понимая – и мое состояние и то, что я хочу избавиться от нее на сегодня:

– Не будем загадывать, Джин. Когда будет время, тогда и будет… – тут она с удивлением прервалась, – Дэн? Уже?!

– Вы тут? А я искал вас, девочки, – услышала я за спиной радостно-возбужденный голос Дэниела.

– Уже выступил? – спросила я.

– Как видишь. Пойдемте, совет обсуждает решение.

– Бросаете меня? – шутливо вздохнула Джейн.

– Как можно? – возразил Дэниел, – но нам с Джинджер надо очень много друг другу сказать.

Мне это не понравилось. Но сопротивление Дэниелу обречено на провал по определению.

Мы пошли обратно в аудиторию. Дэниел отвел меня на задние ряды, где я сидела с Джейн, и обнял меня за плечи. В этот момент я поймала на себе взгляд мисс Лейн, что-то пишущей до этого. Мне показалось, я слышу как откалывается целая глыба льда и в этих бледно-голубых глазах наконец показался человек. Ее лицо как будто стало светлее.

Я почувствовала, что готова задремать на плече Дэниела, как вдруг сквозь услышала бодрый голос мистера Хили:

– Мисс Руад, поздравляю! Совет присваивает вам степень доктора.

Я встала и по привычке протянула руку для рукопожатия, но мистер Хили вдруг поцеловал ее, прямо как Дэниел тогда в клубе. Это уже какой-то вирус джентльменства. Но, надо отметить, приятный вирус.

– Пойдемте ко мне в кабинет, мисс Руад, разберемся с бумагами, и я отпущу вас.

Когда мы вышли из аудитории, к нам вдруг подошла мисс Лейн.

– Подождите, мисс Руад. Джинджер, подождите!

– Слушаю вас, мисс Лейн, – вся напряглась я в ожидании нотаций и чего-нибудь похуже.

– Я не знаю как вам удалось переубедить Дэниела пересмотреть его совершенно несостоятельную концепцию. Все понимают, что вы просто хотели помочь ему, я же не слепая: вашу манеру изъяснения я вижу за версту и ваше соавторство…

– Это не я, – спешно прервала я поток, – это он сам, мисс Лейн. Мы с ним даже почти не говорили о науке. Разве что в контексте музыки. Может быть творческое самовыражение помогло ему? Помните мои слова на конференции в день нашего личного знакомства? Я чувствую как Дэниелу помогает творческое самовыражение даже в науке.

– Признаю, я ошибалась на ваш счет. Мне казалось, вы просто любите эффектные выступления и не брезгуете ничем, чтобы унизить оппонента.

– Признаться, точно так же я думала про вас и Дэниела, – открылась я.

– Полагаю, что в ваших словах есть рациональное зерно. Не скрою, я бы гораздо больше желала, чтобы Дэниел пошел по моим стопам. Но это его выбор, его увлечение, я могу это понять, – я словно услышала себя при первом нашем с мисс Лейн серьезном разговоре.

Мне было не по себе, когда мисс Лейн начинала говорить о Дэниеле. Неуютно мне стало и сейчас.

– Вы можете пообещать мне одно, Джинджер?

– Смотря что, мисс Лейн.

– Пообещайте, что будете беречь Дэниела. Я вижу, что вы – хорошая девушка и наверняка у него есть причины любить вас. Раз он не слушает меня, может быть он послушает вас.

– Я сделаю все, чтобы он был счастлив, мисс Лейн. Это я могу обещать. Это, наверное, единственное, что я могу обещать с его непредсказуемым характером.

– Спасибо, Джинджер. Для меня это очень важно.

Мисс Лейн вдруг по-матерински обняла меня и вернулась в аудиторию.

– Я немного поговорю с Дэниелом. Обещаю, скоро верну его вам.

Мы с мистером Хили пошли заниматься оставшейся бумажной работой, но образ человечной мисс Лейн, так отличающийся от ученой машины, к которой я привыкла, долго не мог выйти у меня из головы. Я даже пребывала в некоторой растерянности, изо всех сил стараясь отвлечься на документы.

Когда мистер Хили отпустил меня, мы попрощались и я вознамерилась вернуться в кафе, к Джейн. Но у дверей кабинета меня поджидал Дэниел:

– Поздравь меня: я тоже доктор. А у тебя все прошло хорошо?

– Конечно.

– Я видел как вы разговаривали с мисс Лейн.

– Твоя мама, – намеренно акцентировала я это обстоятельство, – просила меня беречь тебя раз ты меня любишь.

– Оказывается вы стали подругами? – попытался пошутить Дэниел, – когда приступаешь к своим преподавательским обязанностям?

– А как же твое место преподавателя, которое тебе несомненно отдадут как наиболее разумному автору? – все же не удержалась я от легкого подкола.

Я физически ощутила смущение Дэниела.

– Я… – произнес он, чуть помедлив, – отказался от места преподавателя. Мисс Лейн… то есть мама возражала и уговаривала, но я настоял на своем. Мне не нужна наука, мне нужна музыка. И к тому же я понял, что тебе лучше уступить. Мне не нужно место преподавателя и мне не нужны голые принципы ради самоутверждения.

– Я думала, что такие как ты считают себя бескомпромиссными.

– Быть бескомпромиссным – большая роскошь. Ее можно себе позволить только если у тебя нет своей семьи, друзей и начальников. Я бы даже сказал: бескомпромиссным можно быть только на необитаемом острове. Любимым нужно уступать. Я буду жить ради музыки и… тебя.

– Даже так?

– Даже так!

Возникла пауза.

– Поехали? – спросил Дэниел.

– Куда? Ко мне? К тебе?

– Куда захочешь, дорогая. Там, где тебе будет удобнее.

Мы обнялись и вышли на улицу.

Глава 20

Мы ехали в машине Дэниела в полном молчании. Произошедшее угнетало меня, а стыд жег изнутри. Подумать только – я изводила любимого из-за одних только подозрений, не пытаясь даже понять его. Какое я имею право говорить, что нуждаюсь в понимании и все люди – поверхностные овощи, когда и сама ничем не лучше!

– Все в порядке, Джинджер? – спросил Дэниел, вполглаза глядя на меня.

У меня не было сил отвечать. Взволнованный, он остановил машину.

– Что случилось, Джинджер? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Не волнуйся, Дэниел. Все неплохо, но знаешь, мне так грустно.

– Почему, Джинджер? – искренне удивился Дэниел.

– Ты так много сделал для меня, а я все это время подозревала, что ты хочешь меня кинуть в постель, а потом бросить или еще хуже – подсидеть. Я издевалась над тобой из-за своей же обидчивости и паранойи. Мне так стыдно! Пойми, если бы ты был мне безразличен, я бы не устроила всего этого… – меня снова начали душить слезы.

– Никогда не поверю, что ты была такой страстной в те минуты, когда ненавидела меня. Хотя зная твою непредсказуемую натуру… и не стыдись, – Дэниел взял меня за подбородок и поцеловал в губы, – я виноват перед тобой не меньше. Я настоящий «Дуб» друидов: болезненно гордый, мнительный, иногда даже безжалостный. И что такой «Жасмин» как ты находит во мне?

– Пожалуйста не кокетничай, – отстранилась я от Дэниела, – мы оба знаем ответ.

– Знаем, – эхом отозвался Дэниел, затем, призадумавшись, добавил, – а все же мне понравилась бесстыдная, ненасытная Джинджер без сантиментов. Ты навсегда избавилась от нее?

– Не знаю, может быть со временем иногда буду приглашать ее в гости, а потом ты, она и я будем вместе заниматься сексом.

– Кажется, развратная Джинджер снова с нами, – оценил шутку Дэниел.

– Обними меня, – по-детски попросила я.

Он остановил машину на обочине и обнял меня. Так крепко, что у меня перехватило дыхание.

– Что будешь делать теперь, когда я самоустранился? – полушутя спросил Дэниел.

– Не знаю, – честно ответила я, – раньше я мечтала о карьере ученого, быть преподавателем. Спасибо, что сделал это для меня, но с тех пор, как ты показал мне жизнь Эвтерпы…

– Скорее Эрато6, – улыбнулся Дэниел.

– С тех пор, как ты показал мне жизнь Эрато, мне трудно представить себя кем-то другим. Я уважаю мисс Лейн и дружу с мистером Хили, но… когда-то Джейн сказала, что университет мне жмет. И только теперь я поняла, что она имела в виду. И вижу, что она была права.

– Ты же понимаешь, дорогая, что еще не поздно заняться чем-то еще. Ты всегда, независимо от своего решения, будешь моей Эрато. Моей музой, ради которой я живу и творю. Даже если мы останемся вдвоем в целом мире, я буду творить только для тебя. Если хочешь, мы будем работать вместе. Твои знания, выходящие за рамки программы университета, мне очень пригодятся. А я буду твоим литературным рабом, буду выражать твои мысли в песнях. Стань моей музой!

– Разве об этом просят? Если ты все решил, я уже стала ей и у меня есть только один выход – вдохновлять тебя на творчество и дальше. Но пойми меня правильно. Для меня это очень серьезный шаг, когда речь идет о работе и о творческом самовыражении. И я соглашусь на него только если наши отношения действительно важны для тебя так же, как и для меня. И пожалуйста, как бы ты ни любил, не пытайся превратить меня в свое произведение искусства. Что скажешь?

Вместо ответа Дэниел принялся что-то долго искать в бардачке. Наконец он извлек оттуда какую-то блестящую черную коробочку. Мгновенная догадка пронзила меня.

– Открой, – спокойно попросил он.

Я послушалась. В коробочке было серебряное кольцо с символом четырехлистника и надписью «Grá Go Deo».

– Не слишком ли громкие слова? – сделала я последнюю попытку усомниться в искренности Дэниела.

– Ровно то, что я думаю и всегда хотел сказать тебе.

– Это ты мне так сделал предложение, надо полагать?

– А что, что-то не так?

– Ну… я представляла себе это событие немного более романтичным.

– Предлагаю немедленно романтизировать обстановку. Поедем ко мне и обсудим наше будущее.