Децим посмотрел на него в упор.

— Так вот что тебя во всем этом бесит. Не то, что ты не оказался на свадьбе Юлии, а то, что ты рискуешь потерять возможность распоряжаться состоянием Клавдия?

Марк поставил кубок на стол и, едва сдерживаясь, проговорил сквозь зубы:

— Если ты не забыл, я взял на себя все эти дела, потому что ты был в Ефесе. Когда ты вернулся, ты сам сказал, чтобы я продолжал и дальше распоряжаться этим состоянием. Из того, что я сделал для нее, я не взял себе ни динария.

Децим вздохнул.

— Извини. Мы всегда знали о твоем отношении к делу. Я доверил тебе дела, потому что твои решения были разумными. Имущество Юлии в твоих руках было в безопасности. Но теперь нам не придется об этом беспокоиться.

— Не торопись, отец. Пока мне не станет ясно до конца, что муж Юлии не бездельник и мот, ему не видать денег Юлии.

— Но у тебя нет никаких законных прав на ее имущество, — твердо сказал Децим. — Когда Кай Полоний Урбан взял твою сестру в жены, он стал владельцем всего того, что ей принадлежит, в том числе и имущества Клавдия.

Марк подумал о Хадассе, и им овладело какое–то неприятное чувство. Ведь она тоже считалась имуществом Юлии. Кто такой этот Урбан, и какие чувства он будет испытывать к иудейской служанке молодой жены? Смущенный своими чувствами к юной рабыне, Марк скрыл их, снова заговорив о Юлии:

— А если она захочет оставить финансовые дела такими, как они есть?

— Юлия уже не имеет права принимать такие решения.

Феба встала и подошла к Марку.

— Стоит тебе увидеть, как Юлия счастлива с Каем, ты не будешь так сердиться по поводу решения своего отца дать согласие на этот брак.

На следующий день, после полудня, Марк отправился навестить Юлию. Когда он пришел на виллу Урбана, Юлия до сих пор была в постели, но как только ей сообщили о прибытии брата, она тут же поторопилась к нему.

— Марк! — закричала она, бросившись в его объятия. — О, как я рада тебя видеть!

Марк был немало удивлен, увидев сестру такой растрепанной. Неубранные волосы были не причесаны, лицо не умыто. Она выглядела усталой и понурой, как после большой попойки. На шее красовалось большое красное пятно, свидетельствующее о бурной и страстной ночи.

Он поглядел на Юлию весьма обеспокоенным взглядом.

— Можешь представить себе мое удивление, когда я вернулся домой и узнал, что ты уже замужем.

Юлия весело засмеялась.

— Извини, но я не могла тебя ждать. Тебя к тому дню не было уже два месяца, и ты не присылал никаких вестей о том, как скоро ты вернешься. Кай тебе понравится. У вас с ним много общего. Он обожает зрелища.

— Как ты с ним познакомилась?

Ее улыбка стала озорной, вызывающей.

— Нас познакомила Калаба.

Глядя на сестру, Марк в ярости сжал губы.

— Хорошие у тебя советчики, нечего сказать.

Юлия вырвалась из его объятий и отошла в сторону.

— Мне жаль, что ты ее ненавидишь, Марк, но для меня это теперь не имеет ни малейшего значения. — Повернувшись к нему, теперь она выглядела сердитой и готовой к защите. — Я теперь могу делать все, что мне хочется. И при выборе друзей я не нуждаюсь ни в твоих советах, ни в советах отца.

Марк сразу же увидел влияние Калабы.

— Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой. Я хочу убедиться в том, что ты счастлива.

Юлия гордо вздернула подбородок.

— Можешь в этом не сомневаться. Я в жизни еще никогда не была так счастлива.

— Ну что ж. Приятно слышать, — сказал Марк с плохо скрываемым раздражением. — Прими мои поздравления с тем, что избавилась от наших уз и вновь обрела свободу.

Маска пренебрежения моментально исчезла с лица Юлии, когда она увидела, что Марк направился к выходу. Она поспешила его остановить.

— О Марк, ну не будь ты таким занудой! Не успел прийти, как уже уходишь. Не уходи. Я этого не переживу. — С этими словами она обняла его так, как делала это, будучи еще маленькой девочкой, преклоняющейся перед старшим братом. На какое–то мгновение Марк смягчился. Юлия отступила на шаг. — Калаба тебе не нравится просто потому, что ты не знаешь ее так, как я. — Она взяла его руки в свои. — Я совершенно не похожа на свою мать. И ты знаешь это. Я не умею нужды других людей ставить выше своих. Мне хочется радоваться жизни так, как это делаешь ты, Марк. Сами боги свели вместе меня и Кая.

Марк внимательно изучал лицо сестры, стараясь найти в нем сияние счастья юной невесты, — и увидел наряду с этим опустошение жизни, проводимой в кутежах и оргиях. Нежно погладив ее по щеке, он спросил:

— Ты действительно счастлива?

— Да, конечно. Кай такой красивый и жизнерадостный. Когда его здесь нет, я ни о чем другом, кроме как о нем, не могу и думать, все время жду, когда он вернется. — Она перевела дух. — Ну не смотри на меня так, — смеясь, добавила она. — Пойдем, посидим в перистиле. Я еще не ела и умираю от голода. — Щелкнув пальцами, она подозвала одну из рабынь и приказала ей принести что–нибудь на обед.

Потом Юлия рассказывала о том, куда они с Каем ходили в гости. Марк подумал, что все эти места посещала и Аррия.

— Недавно видела Аррию, — сказала Юлия, как бы читая его мысли. — Она интересовалась тобой, расспрашивала меня о тебе. Сама привела какого–то гладиатора. Он был весь в шрамах, такой страшный.

Потом Юлия выговаривала рабыне за то, что та принесла совсем другую еду, после чего послала ее назад и приказала принести свежие фрукты и хлеб.

— Мне очень не хватает Хадассы, — недовольно сказала она. — Вот она всегда знала, чего я хочу. А эти такие глупые и еле шевелятся.

— А почему она не здесь? — как можно осторожнее спросил Марк, чувствуя, что его сердце забилось чаще, а на лбу выступил холодный пот.

— Кай не любит иудеев, потому что они слишком жеманные. Кроме того, она ему в частности не понравилась, потому что она такая непривлекательная.

Прежде чем Марк успел сказать что–то еще, к ним присоединился Урбан. Едва завидев его, Юлия вскочила и побежала ему навстречу. Он мимолетно поцеловал ее, посмотрел на нее с кривой усмешкой и что–то прошептал ей на ухо. Юлия слегка отстранилась и повернулась к брату.

— Марк, это Кай. Я вас пока оставлю, пойду приведу себя в порядок.

Она поспешно удалилась, оставив Марка наедине с Каем.

— Тебя, наверное, интересует, какую жизнь мы ведем здесь, если твоя сестра приветствует тебя едва ли не лежа в постели, — сказал Кай, направляясь к Марку.

Марку стало понятно, почему Юлия полюбила Урбана. Это был один из тех мужчин, по которым сходят с ума все женщины, — смуглый, хорошо сложенный, прямо–таки излучающий сексуальность. Его загадочная улыбка выглядела вызывающе. Марк ответил на нее своей улыбкой, подавив в себе стремление потребовать отчета о том, что этот человек сделал с Хадассой.

— Юлия много о тебе рассказывала, — сказал Урбан. — Послушать ее, так ты просто любимец богов, — с этими словами он прислонился плечом к одной из мраморных колонн и продолжал смотреть на Марка холодным взглядом.

— Младшим сестрам свойственно боготворить старших братьев.

— У вас существенная разница в возрасте.

— У нас было еще два брата, которые умерли от лихорадки. — Она не говорила мне о них.

— Она и не знала о них. А у тебя есть родственники, Кай?

Кай выпрямился и не спеша прошелся вдоль пруда. Долгое время тишину нарушало только журчание фонтана.

— Нет, — кратко ответил Урбан. — Их не было, до тех пор пока я не женился на Юлии. — Он улыбнулся, и Марку не очень понравилось выражение лица Кая. — Твои мать и отец приняли меня с распростертыми объятиями. — Продолжил он, все так же пристально глядя на Марка.

— А я с этим повременю, пока не узнаю тебя лучше.

Кай рассмеялся.

— Ты прямой человек, — сказал он. — Это интересно. — Тут в перистиль вошел раб и предложил Урбану вина. Кай кивнул в сторону Марка, и раб предложил вино и гостю. Марк отказался. Урбан попивал вино, внимательно глядя на гостя поверх своего серебряного кубка. — Я так понимаю, что ты распоряжался состоянием Юлии.

— Ты бы хотел знать его точные размеры?

— На твое усмотрение, — Кай отставил свой кубок в сторону. — Из того, что я о тебе слышал, я понял, что тебе бы этого не очень хотелось.

— Ты муж моей сестры. Ответственность за ее состояние теперь лежит на тебе.

— В самом деле. Это большие деньги. — В глазах Кая засверкала искорка азарта.

Марку было интересно, откуда он узнал о размерах состояния Юлии. Этого не знала даже она сама. Возможно, ему что–то рассказал отец, но Марк в этом сомневался. Отец наверняка сказал бы Марку об этом.

— Я думаю, мы могли бы с тобой договориться, — медленно произнес Кай. — Скажем, ты мог бы и дальше распоряжаться этим имуществом и выплачивать каждый месяц оговоренную сумму.

«Очень тонкий ход», — цинично подумал Марк.

— Я привык, чтобы мне платили за мои услуги, — сухо сказал он, не имея ни малейшего желания становиться лакеем Урбана.

— Даже твои родственники? — насмешливо спросил Кай.

— Процент с прибыли, — парировал Марк, — и большой процент.

Кай засмеялся и смягчил тон.

— Мне только было любопытно, что ты на это скажешь. Но я вполне могу распоряжаться нашими делами и сам. Ты знаешь, Марк, между нами много общего.

— Юлия уже кое–что сказала мне об этом. — От Урбана ему хотелось слышать об этом еще меньше.

Марк оставался в гостях ровно столько, сколько требовали правила приличия. Юлия вернулась в перистиль, одетая в дорогой наряд из тонкой шерсти. На ее шее красовались жемчужные украшения.

— Не правда ли, красиво? — сказала она, с гордостью показывая их брату. Это были самые дорогие украшения, которые только могла иметь женщина в те времена. — Кай подарил их мне в нашу брачную ночь.

Темные круги под глазами были искусно скрыты макияжем, а на бледные щеки и губы была наведена розовая краска. Если бы Марк не видел ее часом раньше, то не узнал бы, что она уже устала от тех вечеринок, на которые Урбан возит ее каждый раз поздно вечером. Ее оживленная болтовня начинала раздражать, а шутки Урбана были полны косвенных намеков. Не в силах больше оставаться здесь, Марк под первым же благовидным предлогом удалился.

Возвращаясь домой, он пребывал в депрессии. Войдя в дом, он отдал одежду Еноху. Затем он услышал голос отца в том помещении, где отец каждое утро встречался со своими патронами, и направился туда.

— Хадасса! — сказал Марк, завидев ее стоящей перед отцом и матерью. Но в следующее мгновение он пришел в замешательство. — Что тут происходит?

Децим повернулся к сыну и увидел на его лице такое выражение, которого никогда не видел раньше.

— Вития обвинила Хадассу в краже, — Децим никак не мог понять смысла этого обвинения. Теперь же он с возрастающим интересом наблюдал за тем, что Марк совсем не смотрит на египтянку, а смотрит только на Хадассу.

— В краже? — спросил Марк, отводя взгляд от Хадассы. Он почувствовал страх. Посмотрев на Витию, он увидел темный блеск ее глаз. Марку был очень хорошо известен этот взгляд, потому что он уже столько раз видел его у Аррии. Она просто сгорала от зависти. — А у Витии есть доказательства? — холодно спросил он.

— Мы только сейчас хотели спросить об этом, — сказал Децим. Феба, бледная и растерянная, сидела рядом с ним. Хадасса молча стояла перед ними с опущенной головой. В ней не было видно никакого стремления хоть как–то защитить или оправдать себя. Более того, до сего момента она вообще еще не произнесла ни слова. — Так какие у тебя доказательства против Хадассы? — спросил Децим у Витии.

— Я сама видела ее, — настойчиво сказала Вития и назвала имена еще двух рабынь в доме, которые могли бы подтвердить ее слова. Децим велел позвать их, и те подтвердили, что действительно видели, как Хадасса дала монету какой–то женщине на рынке.

Марк не мог поверить в услышанное. Вития выглядела самодовольной, тогда как другие свидетели соглашались с ней. В нем возникло чувство острой неприязни к ней, и теперь он не мог понять, что он нашел в ней в самом начале.

— Хадасса, — хмуро обратился к девушке Децим. Она подняла голову, очень бледная и напуганная. — Это правда? Ты действительно отдала кому–то монету на рынке?

— Да, мой господин.

Дециму очень хотелось, чтобы она солгала. Он тяжело вздохнул. Теперь ему предстояло ее высечь, и он думал о том, хватит ли ему сил для того, чтобы встать и наказать рабыню. Ему не нравилось выражение лица Витии. Он подозревал, что Вития просто недовольна тем, что сейчас им служит Хадасса, а не она.