Тело Пеппер оцепенело, руки подломились, и она с коротким стоном упала на спину.

— А вы не знаете, где он сейчас?

— Нет, офицер Палмер. Мне только известно, что несколько дней назад он ворвался сюда и подписал отставку. — Еще одна пауза, а затем секретарша добавила голосом, более похожим на человеческий: — Вроде бы припоминаю, как мистер Эскобар сказал, что он уехал из Лос-Анджелеса.

«Хуже некуда!» Пеппер медленно опустила телефонную трубку на аппарат, уронила голову на руку и разрыдалась в доброй старой манере всех покинутых.

15

Выплакавшись, Пеппер вернула себе способность мыслить логически и мгновенно поняла — было полной глупостью вообразить, что Кристофер ее бросил. Ей вспомнилась та ночь на пляже, когда они так нежно, самозабвенно любили друг друга. Он сказал тогда, что не удовлетворен работой в окружной прокуратуре и собирается перейти работать к дяде… нет, к своему двоюродному брату.

Почувствовав облегчение, она снова потянулась к телефону. Сейчас она позвонит в информационную службу, узнает номер конторы его кузена и…

— И что?

Рука замерла, прикоснувшись к телефонной трубке. Ведь Кристофер ни разу не упомянул фамилии брата. Пальцы Пеппер побарабанили по бесполезному аппарату, и она яростно откинулась обратно на софу.

Вот еще одна неприятность на совести Эскобара. Если бы проклятый Эскобар не склонил благожелательное ухо к хныканью Венди и не позволил бы испорченной девчонке дергать за веревочки, она осталась бы в коттедже и вернулась домой вместе с Кристофером.

Но нет же! Она должна была поехать с этой гадюкой, помогать ей «вживаться в новое окружение».

Поигрывая с отсутствующим видом обручальным кольцом, висящем на золотой цепочке на шее, Пеппер несколько минут придумывала и тут же мысленно осуществляла самые изощренные способы мести для двух человек, повинных в том, что ее счастливые планы и мечты пошли прахом.

Внезапно осознав, чем забавляются ее пальцы, Пеппер улыбнулась одновременно радостно и облегченно. Из-за Венди она вынуждена была прятать кольцо, но теперь может и будет носить его с гордостью. Пеппер сняла с шеи цепочку, позволила кольцу соскользнуть на ладонь, надела его на палец и сразу почувствовала себя счастливой.

Хорошее настроение сохранялось, пока она прослушивала записанные на автоответчике сообщения и названивала по телефону, успев за сорок пять минут назначить встречи нескольким друзьям, убедить лейтенанта, что через два дня она, как штык, будет на работе, и согласиться заняться частным розыском для хорошего друга своего отца.

Затем Пеппер отправилась в спальню, надо было выбрать одежду на вечер. Вид огромного гардероба напомнил ей о неделе, проведенной в Гормане в гостях у семьи Вильсонов. Поскольку Эскобар запретил ей взять с собой вещи, ей пришлось одалживать у хозяев самое необходимое: Венди выделила из своих запасов ночную рубашку, а миссис Вильсон — халат. Каждый вечер ей приходилось дожидаться, когда все примут ванну, и только потом, переодевшись в чужие вещи, она могла постирать одежду и нижнее белье.

Лучше будет выкинуть все, что было на ней в Гормане, в ближайший мусорный ящик, подумала Пеппер, протягивая руку к вешалке с льняной блузкой и широкой цветастой юбкой, иначе эти вещи постоянно будут напоминать о кошмарных днях в обществе Венди.

Желудок протестующе заворчал, требуя завтрака. Пеппер аккуратно разложила юбку и блузку на кровати и направилась на кухню, молясь в душе, чтобы не пришлось ехать в магазин.

Ей повезло, в холодильнике кое-что нашлось. Морозильник предложил маленький стейк, а отделение для овощей четверть кочана салата-латука и помидор с подгнившим бочком. Пеппер выбрала салат, а помидор печально окончил свои дни в помойном ведре.

Получился роскошный завтрак: свежеподжаренный стейк, салат, два тоста и чашка ароматного кофе.

Бодро расправившись с основной частью еды, Пеппер сидела за чашкой кофе и тостом и составляла планы на день. Необходимо постоянно чем-то заниматься, чтобы не изводить себя вопросом, где сейчас Кристофер, и не поддаваться тоске. А на случай, если он вдруг позвонит, оставаться дома до самой последней минуты, пока не придет время ехать на ужин к родителям.

Взгляд задержался на кольце, и она мгновенно вспомнила, как Кристофер торжественно надел его ей на палец. Пеппер захихикала в предвкушении, какое у Кристофера будет лицо, когда она ему как-нибудь расскажет, что он неправильно угадал ее намерение — в тот день она не просила у него любви, а всего лишь хотела услышать извинения за неоправданные обвинения во лжи и некомпетентности, за оскорбление, которое он нанес ей в кабинете Эскобара. заявив, что «не доверит свою жизнь человеку, который обожает лезть на рожон».

Впрочем, разве мог он сделать ей лучший подарок, чем обещание вечной любви, подумала Пеппер, и прикованные к золотому колечку янтарные глаза мечтательно затуманились.


Пеппер стояла в проеме задней двери дома и смотрела на свой любимый садик, снедаемая тем же самым беспокойным чувством, которое охватило ее три дня назад после приезда из Гормана.

Прошло восемь дней с тех пор, как она покинула пляжный домик и в последний раз видела Кристофера. Два предыдущих дня она практически неотлучно просидела около телефона. И сегодня утром, отправляясь на работу, с особым тщанием проверила, исправлен ли ее автоответчик и есть ли свободное место для записи. Автоответчик функционировал, но долгожданного звонка так и не прозвучало. Фактически, если бы не кольцо на пальце, можно было бы подумать, что Кристофер — всего лишь плод ее болезненно-активного воображения.

Пеппер вздрогнула, как от холода, хотя в комнате было тепло, быстро растерла ладонями плечи, пытаясь возвратить ощущение тепла, и отступила к софе. Села, сбросила на пол туфли и удобно откинулась на локтях, скрестив ноги перед собой.

На журнальном столике лежал журнал, чтением которого она пыталась скрасить прошлую ночь. Включив лампу, Пеппер взяла его в руки и раскрыла на заложенной странице. Но все без толку, глаза никак не желали сосредоточиваться на печатном тексте.

Наконец, сдавшись, она откинула руку с журналом в сторону и стала просто глазеть в потолок. Мгновенно всплыли печальные мысли и целиком заполонили ее. Постепенно веки потяжелели и медленно опустились на ничего не видящие глаза, державшая журнал рука разжалась, и он, неприкаянный, упал на пол.

Пеппер не знала, сколько времени пролежала в таком полубессознательном состоянии до того момента, когда телефонный звонок, отозвавшийся дрожью в теле, не привел ее в чувство. Рука молнией метнулась к трубке и схватила ее еще посередине звонка.

— Алло? — «Ну, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет Кристофер», неистово молилась про себя Пеппер.

Краткое молчание, а затем в трубке зазвучал дребезжащий от смеха голос Пи Джея.

— Никак я застал тебя врасплох, дорогуша?

Нельзя показать ему свое разочарование. Он друг, наверное, ее самый лучший друг в этом мире. Друг, в котором нуждается любой человек, потому что он всегда появляется, когда необходим, и никогда, никогда ничего не просит взамен.

— Нет, придурок. Мой голос всегда звучит чуть придушенно спросонья. — Пеппер расслабилась, в голосе прозвучал отзвук улыбки.

— Ладно, замнем для ясности… Посмотри, похоже с твоим автоответчиком что-то не в порядке. Я оставлял тебе три послания, а ты так и не перезвонила. Должно быть, эта машинка их зажевала.

Пеппер мягко рассмеялась в ответ.

— Тилли ничего не ест, но она, вероятно, стерла их, зная, что они от тебя. Она у меня умница, совсем как ее хозяйка.

— Похоже на правду, — отозвался Пи Джей, хохоча от души и поэтому с трудом выговаривая слова. Немного успокоившись, он смог членораздельно договорить: — Впрочем, теперь это все равно не имеет значения, я звоню тебе, чтобы пригласить на ужин. Что скажешь?

Льстивый тон вызвал на губах Пеппер легкую усмешку. И не колеблясь ни секунды, она сказала «да». Ужин с привлекательным и предупредительным кавалером, даже если он всего лишь хороший друг — что сможет лучше залечить ее душевные раны?

— Куда пойдем?

— Как тебе «Пико Пити»?

— Превосходно, можно одеться не слишком броско и удобно.

— Дорогая, для меня ты будешь неотразимой, оденься ты хоть в лохмотья.

— Это никак предложение руки и сердца, а, Бреди?

Заполнивший трубку гулкий смех Пи Джея заразил Пеппер своим счастливым, беззаботным звучанием, и она бессознательно присоединилась к нему.

— Нет, котеночек, это не предложение. Я до сих пор не знаю, как это делается.

Позже Пеппер не могла отчетливо вспомнить причину, побудившую ее сделать то, что она сделала после звонка Пи Джея. Быстро приняв душ, она сняла с пальца кольцо Кристофера и положила его в шкатулку для драгоценностей.

Ровно в восемь Пи Джей громко постучался у порога, и улыбающаяся Пеппер, открыв дверь, жестом пригласила его войти.

— Хэлло, коротышка, — приветствовал он ее, наклоняясь, чтобы отвесить дружеский поцелуй в лоб. И проследовав в гостиную, продолжил: — Вообще-то у меня есть еще одна причина, чтобы увидеться с тобой сегодня вечером. Мне хотелось сказать тебе vis-a-vis[20], что я перевожусь обратно в ЛАДП.

Лицо Пеппер вспыхнуло смехом.

— Какой ужас! — воскликнула она, обнимая Пи Джея в порыве радости. Потом отодвинулась и посмотрела на него сияющими глазами. — А что ты собираешься делать, снова возьмешься за натаскивание курсантов?

Пи Джей отрицательно покачал головой, сверкая хитрой усмешкой.

— Нет, я попросил, чтобы меня назначили на патрулирование, и лейтенант приписал меня к одной такой горячке, обожающей лезть на рожон, которой, как ему, да и мне кажется, необходима твердая сдерживающая рука, — выпалил он и рассмеялся.

Пеппер поняла, что он совсем не шутит, и между ее бровями появились две вертикальные черточки недоумения.

— Но у меня есть напарник.

— Был, дорогуша, был!

— Лейтенант мне ничего об этом не говорил, — продолжала упираться и хмуриться Пеппер. Конечно, она бы хотела, чтобы Пи Джей был ее напарником, лучшего партнера для себя она и представить не могла. Просто это был первый случай изменения в штатном расписании, когда ее не поставили в известность, о чем она и сказала Пи Джею.

— Ну, это только потому, что я попросил ничего не говорить тебе. Мне хотелось самому принести тебе приятную весть.

Пеппер успокоилась и поторопилась в спальню за серьгами и сумочкой. Вернувшись, она, как и в прошлый раз, застала Пи Джея за изучением ее семейных фотографий.

— Знаешь, чем больше я смотрю на Тори, тем больше нахожу ее похожей на Сьюзен Хейворд в молодости.

— Интересуешься? — подколола Пеппер. — Я точно знаю, что у нее сегодня нет свидания.

— Ах-ах, как здорово! Но я сегодня что-то не в форме. Пошли, — сказал он, предлагая ей руку. — Пора.

По пути они рассказывали друг другу о своих последних приключениях, и, припарковывая машину около ресторана, Пи Джей дошел уже до стадии гомерического хохота от истории с Венди.

— Это совсем не смешно! — с упреком сказала Пеппер, дружески треснув его по руке. — Никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной! — Пи Джей продолжал хохотать, и Пеппер обиженно заявила: — Если бы ты не был моим хорошим другом, я бы никогда не рассказала тебе, что не смогла справиться с семнадцатилетней девчонкой!

Пи Джей попытался подавить смех, но это оказалось выше его сил. И еще несколько раз в течение ужина он косо посматривал на спутницу и начинал придушенно хихикать. Или, если ему удавалось сдержаться, быстро отводил в сторону вспыхивающие веселым блеском глаза.

Это был прекрасный, наполненный легким весельем вечер, и Пеппер ужасно не хотелось, чтобы он заканчивался. Но ничего не поделаешь, всему на свете приходит конец. Завтра их обоих ждет работа, и надо хорошенько выспаться, иначе утром она долго будет приходить в рабочее состояние.

Когда они с Пи Джеем, наконец, пожелали друг другу спокойной ночи перед дверью ее дома и разделили платонический поцелуй, Пеппер чувствовала себя гораздо счастливее и спокойнее, чем в прошедшие дни.

Такое счастливое настроение владело ею целую неделю, даже несмотря на то, что одинокими ночами она часто просыпалась от беспокойного сна с мыслью «когда» — и подспудно «если» — Кристофер вернется к ней. Но всему на свете действительно приходит конец, в конце концов, ушло и мимолетное ощущение счастья.

В рабочие дни Пеппер спасала от тоски необходимость ходить на службу. Она полностью отдавалась своей работе, бросалась в нее, как в омут забвения, понимая, что эта прекрасная терапия, способная лечить любые болезни, что это ее катарсис. Так всегда было и будет впредь. Но оставались еще долгие часы вечеров, торопливые перерывы на обед и бесконечные ночи, не позволявшие забыться целиком.