Фабио Ланзони - Викинг

– Ты не сердись, что я был с тобою груб. Вот ты увидишь, что в конце концов, это к лучшему!

– Отпусти меня! – сердито воскликнула она, не слушая его.

– Нет!

Он крепко обхватил ее одной рукой, усадил на колени и начал приподнимать подол ее платья.

– Ты – моя жена! – жарким, оглушающим шепотом произносил он в ее ухо, чувствуя, что Больше нет сил сдерживаться и сердце вот-вот выскочит из груди.

– Я хочу закончить этот бесполезный разговор и любить тебя долго-долго!

Рейна стукнула его кулаком по плечу и вдруг в бешенстве выкрикнула прямо ему в глаза:

– Ну давай, задирай мне юбку и вали меня на лавку, как твои воины поступают с рабынями! Невелика разница!

Виктор отшвырнул ее прочь. Бросив на него непокорный взгляд Рейна отбежала к очагу и, присев возле лисы, стала судорожно гладить животное, Если говорить правду, она была совершенно растеряна и не знала, что ей теперь делать, испытывая совершенно противоположные желания. Больше всего на свете она хотела оказаться на родине. Но в то же время Рейна страшилась мысли о том, что ей придется остаться без Виктора. И словно какой-то злой дух сидел внутри нее! Она по-прежнему злилась на мужа за то, что он запрещает ей уехать на родину. От всего этого можно было сойти с ума! К тому же, вырываясь из объятий мужа, Рейна почувствовала, что он возбужден и хочет ее. А это родило в ней ответное чувство. Сейчас искоса посмотрев назад, она увидела, что Виктор заканчивает раздеваться. Вот он уже снял свободную свою рубаху из тонкого простого полотна и остался совсем обнаженным. Ах, как же он все-таки хорош! Рейна в волнении облизнула сухие губы, вспомнив, как вчера она медленно скользила вниз по его мощному стволу, и Виктор горячий и плотный, входил в нее. Она закрыла глаза, чувствуя как все ее тело охватывает томительное желание. И ее пальцы задрожав, впились в мягкую шерсть Фрейи. Отчаянно захотелось прижаться к его сильной груди, отдаться во власть мужских рук, которые так нежно и крепко держали ее прошлой ночью. Рейна вновь посмотрела в лицо Виктора, на его упрямый подбородок, на его нежные губы, которые вчера доставили ей столько наслаждения. Видимо Виктор прав, и они, действительно, стали единым целым! Потому что, причиняя ему боль, Рейна чувствовала, что наносит глубокие раны самой себе. И еще она поняла, что если сию секунду, вот сейчас она не успокоит его, не загладит своей вины перед ним, то и жить ей будет незачем и не для кого! Это открытие буквально потрясло ее! Она уже совсем обессилела, задрожала всем телом от желания. Как она могла сердиться на него, оскорблять его? Разве можно одновременно испытывать и гнев, и всепоглощающую страсть?! Очевидно, Виктор почувствовал, что с Рейной что-то происходит. Он повернулся и посмотрел на нее. Когда он заговорил, его голос звучал глухо и угрюмо:

– Ну, что ты на меня смотришь?

– Думаешь, я теперь с тобой лягу? – с вызовом сказала Рейна, стараясь развеять наваждение от воспоминаний.

Виктор снова сел на скамью и начал складывать одежду.

– А почему бы и нет?! – пожал плечами он. – Тебе же это все равно?

Подчиняясь внезапному побуждению Рейна сказала:

– Если ты пообещаешь отпустить меня на Луару, то я лягу с тобой!

Он изумленно свистнул и посмотрел на нее:

– Вот так женские штучки! А я-то думал, Рейна, что ты гордая и не опустишься до подобной торговли!

Я еще понимаю, если бы ты воткнула мне нож в сердце – это было бы на тебя похоже!

Чувствуя себя посрамленной и совсем виноватой Рейна встала и подошла к нему.

– Разве я всадила тебе нож в сердце? – прерывающимся голосом спросила она. Виктор покачал головой:

– Она еще спрашивает?! Ты же собираешься бросить меня и уехать на свой богом забытый остров!

– Но ведь и ты можешь поехать со мной!

– Какая неслыханная щедрость!

Виктор начал складывать штаны, а Рейна, чувствуя как всю ее охватывает желание, подошла вплотную к нему и, виновато глядя на мужчину, спросила:

– Ты всю ночь собираешься просидеть на этой скамье?

Виктор чувствовал ее прерывающийся, звенящий голос, но не мог понять, отчего она так волнуется. Он равнодушно пожал плечами:

– А зачем мне спать с женой, которой я безразличен?!

Но в следующее мгновение Рейна опустилась перед ним на корточки и положила ладонь на его сразу напрягшийся член.

– Ты мне не безразличен…

Дыхание у него прервалось, но все еще неутихающая обида сжимала грудь и он ответил:

– Значит ты говорила неправду?

– Я просто разозлилась и сказала это в сердцах.

Сжав кулаки, чтобы сдержаться и не схватить ее грубо, утоляя собственное желание, Виктор произнес:

– Ты так говоришь только потому, что надеешься уговорить меня.

– Не-ет…

– Нет? Тогда почему ты так резко переменилась, Рейна? К чему все это?

И тогда она уже не стесняясь собственных чувств, смелее начала ласкать мужа и, глядя ему в глаза, ответила:

– Потому что я хочу тебя… Мне нужен ты, а не твой гнев.

Виктор сидел сцепив руки, с закрытыми глазами, чувствуя как от прикосновения женских ладоней по всему телу начинает разливаться тепло и кожу словно покалывает иголочками. Да эта маленькая воительница, оказывается, очень хорошо знает, как мучить мужчин. Вот сейчас она едва ли не впервые, пытается сама соблазнить его, и это срабатывает, да еще как!

– Оказывается, и, вправду, двое могут чувствовать и испытывать одно и то же, – прошептала Рейна, с радостью замечая, какое превращение совершают с Виктором ее ладони, губы, ее бурные ласки. Виктор не мог вымолвить ни слова. От того, что делала с ним его возлюбленная, он почти потерял ощущение реальности, забыл, почему они только что ссорились.

А Рейна, продолжала свои ласки, прошептала:

– Мой муж, ведь ты же хочешь этого, правда? Ты всю ночь не заснешь, если сейчас не погрузишь это в меня! Тебе будет больно.

Он выдохнул.

– О Боже, Рейна!

И тогда она ответила на его призыв:

– Мне тоже больно там, где я хочу тебя… – Ее рука все стремительнее двигалась у него между ног, и в такт руке прозвучали ее слова: – И я хочу тебя там, где ты был прошлой ночью.

У него больше не было сил сдерживать себя. Виктор схватил жену, крепко прижал ее к себе, рывком взбивая ей платье вверх, закрыл ей губы поцелуем и потянул на себя вниз.

– Ты тут меня хочешь? – вскрикнул он, и ее дрожащие губы сложились в торопливый ответ:

– Да! О, да!

И тогда Виктор бросился вперед туда, куда Рейна звала его и где их обоих ждало наслаждение…

Когда все окончилось, он с нежностью обнял жену, отнес ее на постель и раздел.

Но как только его рука легла ей на грудь, женщина замерла и тихо сказала:

– Ты должен меня понять. Я только хочу поехать домой и больше ничего…

Чувствуя, что все вокруг него начинает рушиться и лететь в пропасть, Виктор прошептал:

– Но, Рейна, ведь твой дом здесь!

– Нет… Домой и больше ничего! – упрямо ответила она.

Вот и все. Ей не надо ничего больше. Не нужен ни он, ни их будущий ребенок. Слова жены переполняли его душу печалью, и Виктор, откинувшись на спину, уставился в темноту. Теперь ему оставалось только молиться о том, что когда-нибудь Рейна полюбит его и будет ему доверять так, как любит и доверяет ей он.

И еще он знал, что их медовый месяц закончился…

– Береги себя, брат мой! Пусть боги пошлют тебе попутный ветер в парус!

На следующее утро Виктор и Рейна пошли на берег моря провожать отплывающих Рагара и Гаральда. Они стояли на пристани, а рядом, с маленькой группой людей, покачивалась на волнах небольшая ладья. Кораблик был до отказа загружен провизией, водой и скоро должен был понести двух молодых викингов на далекий остров, где-то у берегов огромного континента поднимающегося из морской пучины.

На помощь Рагару Виктор выделил трех добровольцев, и те уже подняли квадратный парус и теперь ожидали на борту ладьи, когда закончится прощание.

Виктор стоял рядом, чуть в стороне, и наблюдал за тем, как его жена прощалась со своим братом. Со стороны особенно хорошо было заметно, как похожи эти двое, Рейна и ее брат. Оба молодые, какие-то хрупкие и беззащитные. И глядя на них конунг никак не мог отделаться от мысли, что запретив Рейне отправиться на Луару, он разбивает семью.

Но разве он теперь не семья Рейны? Разве у него нет права на то, чтобы его жена сначала отдала свою любовь, свое будущее ему. Как заставить ее понять, что их судьба, их будущее находится здесь на Ванахейме, а не там на Луаре!

Рейна вновь обняла Рагара и в последний раз поцеловала его на прощанье. У нее еще хватило сил, чтобы улыбнуться.

– Желаю тебе удачи, брат мой, и пусть твои паруса надувает волшебный ветер. Я буду молиться за тебя, пока ты будешь в пути.

– Все будет хорошо, – улыбнувшись в ответ сказал юноша. – Сейчас лето, и, если все будет хорошо, то во время плавания погода не изменится, и мы быстро доберемся.

Он смущенно кашлянул.

– Я о тебе беспокоюсь. Скоро тут в Ванахейме начнется жестокая война. Мне очень жаль, что ты не поехала с нами.

Обиженно посмотрев на мужа, Рейна печально кивнула.

– Не волнуйся, как тебе известно, я могу за себя постоять. И клянусь настанет день, когда мы с тобой соединимся на Луаре.

Рагар повернулся к Виктору, хмуро стоявшему рядом и сказал:

– Благодарю тебя, ярл, за то, что ты помог нам с этой поездкой на Луару.

– Это было нетрудно, – кивнул конунг. – Теперь я желаю тебе удачи.

Рейна и Рагар обнялись в последний раз. Глядя как глаза жены наполняются слезами, Виктор снова почувствовал, как сердце у него сжалось от чувства вины. Но теперь, когда Рагар и Гаральд направились по сходням на корабль, он, наконец-то, сильнее чем обычно, поверил, что Рейна остается с ним здесь, и так оно и должно быть.

Ладья медленно вышла на середину фьорда и начала свой путь к выходу в открытое море. Оставшиеся на берегу Виктор и Рейна молча стояли, глядя вслед ладье, а когда корабль наконец исчез из виду, конунг тронул жену за руку и мягко сказал:

– Дорогая моя, нам с тобой пора идти домой. Неприязненно посмотрев на мужа, женщина покачала головой.

– Нет. Я поскачу вниз к морю, чтобы последний раз увидать корабль Рагара, перед тем как он выйдет в океан.

Виктор пальцем вытер слезу, катившуюся по щеке жены и вздохнул:

– Ах, Рейна, Рейна, ну зачем ты себя мучишь так? Но она резко отшатнулась от мужа и воскликнула:

– Он мой брат!

Виктор затаил дыхание, а потом возразил:

– А я твой муж, не забывай об этом, пожалуйста. Наверное мне надо поехать с тобой.

– Нет! – страстно покачала головой женщина. – Я хочу побыть одна.

Он помолчал, а затем кивнул:

– Я понимаю, Рейна, как тебе трудно, и что ты чувствуешь из-за того, что Рагар и Гаральд уехали. Но я прошу тебя, обещай мне, когда ты будешь там, возле выхода в океан, не делай попыток заставить их забрать тебя.

Рейна горько засмеялась:

– Ты что же думаешь твои люди позволят мне сесть на корабль и уплыть туда, куда я хочу.

– Я хочу, чтобы ты дала мне свое слово…

– Считай, ты его получил, – она с презрением посмотрела на него.

– И ты даешь мне слово, что не сбежишь теперь, когда Рагар и его друг не в плену? Рейна раздраженно махнула рукой.

– Куда мне идти? Назад к Вольфгарду, который хочет меня убить? Из-за тебя у меня больше нет дома. Теряя терпенье, Виктор воскликнул:

– Со мной у тебя дом, там где я – там и ты должна жить.

– Мой дом на Луаре! И сердце мое с Рагаром!

Эта ее страстность причинила ему боль, и он даже внезапно подумал, что прошлой ночью Рейна, вполне возможно, отдавалась ему, желая изменить его решение. У него даже появилось желание спросить ее об этом прямо и остановила его только боязнь, что он не вынесет ее ответа.

Виктор постарался собрать свои нервы в кулак, чтобы сказать по возможности, спокойно:

– Ладно, Рейна. Я знаю, что это, видимо не так просто, не каприз. Поезжай, куда собралась, только прошу – не долго. Мне бы не хотелось, чтобы ты наткнулась где-нибудь на дружинников Вольфгарда.

Она дотронулась до кинжала:

– Я могу за себя постоять. У меня сейчас такое настроение, что я охотно отправлю на тот свет парочку ублюдков моего отчима.

Не сомневаясь, что так оно и случится, если дойдет до дела, Виктор буркнул:

– Ладно, будь осторожна, – и не дожидаясь ответа от жены, повернулся и пошел к стоявшему неподалеку Слейпниру.

Всю дорогу к поселку он с тревогой думал о том, что ждет его впереди. Все шло вкривь и вкось. Жена так и не стала к нему ближе, а сейчас так, пожалуй, и еще отдалилась. Опасность войны с Вольфгардом не только уменьшилась, а наоборот усилилась и неизвестно, сколько еще крови придется пролить. Оставалось только сокрушаться и ругать проведение, забросившее его во тьму веков к этим диким людям, даже не желающим менять свои кровожадные привычки.