— Отчего ты так любишь убивать?

— Я — викинг, — гордо ответил Торн. — Вся наша жизнь — битва.

Фиона молча повернулась и отошла, стараясь держать голову высоко, а спину — прямо.

Отряд викингов спал возле догорающего костра. Фиона проснулась от холода и поплотнее закуталась в свой плащ, усердно стараясь не замечать спящего рядом с нею Торна. Его тело готово было укрыть Фиону от ночного холода. Да с ним бы ей в одно мгновение стало жарко.

Впрочем, сейчас между ними лежал невидимый меч, и причиной тому был гнев Фионы и несносный характер Торна. Этот болван охотно верил в то, что она спала с Роло, но никак не хотел слышать правду.

Фиона закрыла глаза и вновь попыталась уснуть. Внезапно в полусне она почувствовала нарастающий шум в ушах. В прикрытых веками глазах Фионы сначала замелькали разноцветные искры, а затем сквозь них постепенно начали проступать неясные еще картины.

Все тело Фионы напряглось — до судороги, до боли, как всегда бывало в преддверии большого прозрения. Фиона сделала еще одно усилие, и наконец ей удалось совершенно отключиться от этого леса, от холода и от этого догорающего костра и погрузиться в нахлынувшее на нее видение.

Еще раз сверкнули в глазах искры, и Фиона увидела.

Возле дома Торна шел бой. Само по себе это было неудивительно — у Торна и его семьи было немало врагов. Но на сей раз положение защищающихся было отчаянным — ведь самые лучшие воины были сейчас вместе с Торном здесь, в лесу. Тех сил, что оставались у Олафа, было явно недостаточно, чтобы выстоять.

Фиона ощутила острое и холодное присутствие смерти, и из ее груди вырвался невольный крик.

От этого крика мгновенно проснулся Торн и первым делом схватился за оружие.

— Что? Что случилось? — воскликнул он. — На нас напали?

Отряд проснулся. Один за другим викинги вскакивали на ноги, хватали свои мечи, топоры, дубинки и напряженно оглядывались в поисках врага.

— Мы должны немедленно уходить! — закричала Фиона и тоже вскочила на ноги. Ее била крупная дрожь. От волнения перехватывало горло.

— Что произошло?! — Торн внимательно огляделся. Никаких врагов поблизости не было, а значит, никому из них непосредственная опасность пока не угрожала.

— Чужаки. Они пришли с севера, — отрывисто заговорила Фиона. — Твой дом… Мы должны торопиться. Пока еще можно успеть. — Ее буквально захлестывал поток слов.

Торн схватил ее за плечи, несильно встряхнул.

— Медленнее, Фиона. И подробнее. Как ты об этом узнала?

— У меня бывают видения. Мы должны спешить. Торн. Я чувствую… Да, я чувствую запах смерти.

Торн некоторое время стоял молча, решая, как поступить. Поверить видению Фионы или отмахнуться от него, словно от кошмарного сна? Воины Торна смотрели на Фиону как на сумасшедшую. Некоторые из них на всякий случай даже отодвинулись подальше от нее, и па лицах у них был написан испуг.

Чем дольше Торн смотрел в лицо Фионы, тем больше начинал верить в то, что она на самом деле только что с помощью загадочных, недоступных пониманию сил сумела увидеть то, что на самом деле происходит сейчас далеко отсюда.

Когда же он окончательно поверил Фионе, то невольно побледнел. Сердце бешено забилось.

Да, может быть, он околдован. А может быть, просто сошел с ума, но он верит ей!

Торн громко прокричал слова команды и усадил Фиону верхом на лошадь. Еще минута, и отряд двинулся вперед.

Поместья Торна они достигли с первыми лучами солнца, пробивавшимися над вершинами гор. Вся местность вокруг представляла собою поле брани. В воздухе раздавался глухой звон — это ударялись друг о друга мечи и топоры, щиты и булавы. Торн кинул на Фиону изумленный взгляд, не переставая поражаться тем силам, что подвластны ей. Затем опустил Фиону на землю, приказал ей стоять здесь, присматривать за лошадью и никуда не отлучаться. Торн издал воинственный клич и вместе со своими людьми ринулся в самую гущу схватки.

Враги, увидев подкрепление, пришедшее на помощь защитникам поместья, пустились в бегство. Появление Торна и его отряда внесло решающий перелом в ход битвы, и нападавшие — пришельцы с севера — прекрасно это понимали. Они быстро рассыпались поодиночке и пустились наутек. Через несколько минут от них не осталось и следа, но Торн отлично знал, что пройдет какое-то время и они снова появятся в окрестностях его дома.

Когда все было кончено, к Торну подошел Торольф и восторженно похлопал его по спине.

— Ты появился как нельзя вовремя, брат, — сказал Торольф. — Без твоего отряда мы бы не справились.

— За то, что мы успели, благодари Фиону, — ответил Торн. — У нее было видение, она разбудила нас и поторопила идти сюда. И, хвала Тору, мы пришли как раз… Скажи, а где же отец?

Торольф обвел взглядом усыпанный телами двор.

— Он сражался позади меня. Я видел его только что, перед самым концом битвы. Может быть, он…

И в эту секунду они увидели отца — разом, оба. Он лежал, уткнувшись лицом в грязь, и из спины у него торчал глубоко вонзившийся боевой топор. Вокруг Олафа образовалась кровавая лужа, но кровь все текла и текла.

— Нет! — закричал Торольф, подбегая к отцу и падая перед ним на колени. Затем осторожно перевернул раненого и с болью увидел глаза отца — еще раскрытые, но стекленеющие с каждой секундой. Торольфу показалось даже, что он слышит шелест крыльев — это прилетели валькирии, чтобы перенести отца в небесную Валгаллу.

Торн опустился в грязь рядом с Торольфом и склонился над умирающим.

— Отец, ты слышишь меня? Это я, Торн. Мы прогнали прочь этих северян.

— Это все ведьма, — прохрипел Олаф, даже перед смертью не желая примириться с Фионой. Он так и уйдет в мир иной в полной уверенности, что она и только она повинна во всех бедах, обрушившихся на его дом.

— Нет, отец, — ответил Торн. — Это Фиона предупредила меня о том, что на вас напали. Только благодаря ей, мы успели вовремя.

Олаф, казалось, не слышал Торна.

— Я умираю, — слабым голосом прошептал он. — И нарекаю своим наследником Торольфа.

— Отец… Я… — начал было Торольф.

— Нет, молчи, — перебил его отец. — Молчи и слушай. У меня осталось слишком мало времени. Эта ведьма… Убей ведьму…

Кровь широкой струей хлынула из горла Олафа, и смерть накрыла его своим крылом.

— Он мертв, — неожиданно спокойно сказал Торольф, поднимаясь с колен.

— Торольф — наш новый ярл! — крикнул Ульм. Он был рядом и слышал предсмертные слова Олафа.

— Да, — прежним, бесцветным голосом откликнулся Торольф. Он не видел в этом ничего хорошего.

— Такова была воля отца, — подтвердил Торн. Неожиданно на глаза Торольфу попалась стоявшая в стороне Фиона, и он сказал, обращаясь к Торну:

— Я должен исполнить последнюю волю отца.

Не сводя с Фионы глаз, Торольф потянулся к своему мечу, висевшему на поясе.

— Не двигайся, Торн. Я должен убить эту ведьму. Она похитила твою душу. Ты стал не похож на себя с тех пор, как связался с ней.

Торольф выхватил меч и ринулся к Фионе.

Она стояла, окаменев от страха, успев заметить лишь, что Торн тоже застыл на месте.

Еще через секунду Фиона поняла, что Торн уже никак не успеет прийти ей на помощь, и приготовилась к встрече с богом.

Торн и впрямь был ошеломлен происшедшим. Он не успел еще подняться с колен, а Торольф был уже возле Фионы, и меч его со свистом рассекал воздух.

Теперь и Торн понял, что ему не успеть. Он увидел, как сверкнуло на солнце лезвие меча, медленно, словно что-то ему препятствовало, опускаясь на голову Фионы. Торн застонал от невозможности вмешаться в происходящее. Он все же сделал отчаянный рывок, но не удержался на ногах и упал на землю раньше, чем меч завершил свой смертельный полет. Уже падая. Торн успел увидеть краешком глаза, как старый Бренн с невероятной для своего возраста скоростью бросается к Фионе, прикрывая ее своим телом и принимая на себя предназначенный ей удар.

Меч Торольфа ударил Бренна сбоку, рассекая тело, дробя кости. Этот удар едва не развалил пополам тощее тело колдуна.

Фиона закричала, перевернулась и, не поднимаясь с колен, склонилась над Бренном, бережно приподняв ладонями его голову.

— Не оставляй меня, Бренн, прошу тебя, — безутешно всхлипывала Фиона.

— Я знал, что никогда больше не вернусь домой, — чуть слышно прошептал Бренн.

— Что я буду делать без тебя?

— Держись своего викинга. Он — твоя судьба. А мне позволь отойти с миром, дитя мое.

— Да будет с тобой милость господня, — шепнула Фиона, и в ту же секунду душа Бренна отлетела прочь.

Смерть колдуна нисколько не убавила желания Торольфа довести дело до конца. Торольф был достойным сыном своего отца.

— Ты видишь, как ловко она вывернулась, брат? — спросил он, обернувшись к Торну. — Все беды от нее. С того дня, как Фиона появилась в нашем доме, под его крышей поселилось несчастье. И зачем только ты повстречал ее в тот проклятый день на том проклятом острове!.. А старика я вовсе не хотел убивать — ведь он спас тебе жизнь. Отец собирался даже отпустить его домой, на Мэн. Но эта ведьма на своих лучших друзей насылает смерть. Неужели и ты жаждешь подобной участи?

— Если бы не Фиона, вас бы всех здесь перебили, — огрызнулся в ответ Торн. — Отойди!

Торольф помедлил, затем с явной неохотой опустил свой меч.

— Против колдовства я, конечно, бессилен, — сказал Торольф. — Но зато имею право решать, кто будет жить в моем доме, а кто нет. Тебя я с радостью приглашаю. Торн. Твою колдунью — нет.

— Но мы с нею — одно целое, — ответил Торн. — И пока еще не кончилось лето и не начались штормы, я отвезу Фиону домой, на Мэн. А убить ее я тебе не позволю.

Торн обвел взглядом людей, окруживших их. Всмотрелся в их лица. Многих он помнил, знал с самого детства. — Слушайте, что я решил, — повысил голос Торн. — У многих из вас нет земли. Я приглашаю всех желающих отправиться туда, где много плодородной земли и нежных женщин. Я уезжаю на остров Мэн. Этот остров очень скоро может стать одним из главных торговых портов в мире — он лежит на перекрестке всех морских путей. Я возьму с собой столько людей, сколько войдет в пять моих ладей-драккаров. Ну, кто со мной?

Почти все воины из отряда Торна решили последовать за своим командиром. Кое-кто, правда, отказывался — по семейным или другим каким-то обстоятельствам, но освободившееся место тут же занимал кто-нибудь другой, всей душой желавший новых приключений. Отправиться с Торном захотел Арен, его кузен. Ульм решил остаться и был избран помощником ярла.

Торн был очень обрадован результатом.

— Мы начнем готовиться к отплытию сразу же после того, как проводим моего отца в Валгаллу так, как положено, — сказал он и спросил, обернувшись к Торольфу: — Ты не возражаешь, брат?

— Не возражаю. Только при одном условии — держи свою ведьму под замком до самого отъезда. Впрочем, если ты передумаешь уезжать, я буду только рад.

Торн ничего не ответил на это, просто схватил за руку Фиону, склонившуюся над телом Бренна, и потащил ее в дом. Он ни на секунду нигде не задержался до тех пор, пока не оказался вместе с Фионой в своей спальне.

— Спасибо за то, что ты решил отпустить меня домой, — первой нарушила молчание Фиона, когда дверь спальни захлопнулась за их спинами.

— Я сумасшедший или заколдованный, либо то и другое сразу, — хмуро проворчал Торн.

— Мне жаль твоего отца.

— Он умер так, как всегда мечтал умереть. Да и ни один викинг не хотел бы иной смерти. И не оплакивай Бренна, ведь он давно прожил свой век на этой земле.

— Мне будет не хватать его, но все равно я очень рада тому, что вернусь домой. А ты долго собираешься пробыть на Мэне?.

Торн неопределенно пожал плечами:

— До конца зимы — в любом случае. А весной, если устану от тебя, может быть, снова сорвусь в море. А то, глядишь, тебе и вовсе придет в голову снять с меня свое заклятие.

— Ну почему ты до сих пор считаешь меня ведь мой? — спросила Фиона, в который уже раз поражаясь упрямству Торна.

— А как же мне не считать тебя ведьмой? — удивился Торн. — Если ты можешь видеть то, чего не видят остальные. Знаешь все о лекарствах и о ядах. Ты что-то сделала с Роло, да такое, что он пришел в ужас. А кроме всего прочего, я околдован тобой настолько, что хочу тебя даже сейчас, когда мой отец лежит мертвый в двух шагах отсюда. Он еще и остыть не успел, а я думаю лишь о том, как бы сорвать с тебя одежду, да разложить тебя на кровати, да раздвинуть тебе ноги пошире, и засадить тебе в самую середку и до самого конца.

Торн резко, без предупреждения, схватил Фиону за плечи, развернул лицом к себе, прижал к груди. Он был все еще в боевой кольчуге, и Фиона почувствовала боль от впившихся в ее нежную кожу мелких гладких стальных колечек. Но тут же она забыла обо всем, потому что ее рот взяли в плен губы Торна.

Сначала Фиона стонала и пыталась сопротивляться, но язык Торна властно раздвинул ее губы и ворвался внутрь — дразня, возбуждая. Вскоре Фиона совсем ослабла в объятиях Торна.