Вскоре после женитьбы он повез ее в Англию. Он хотел быть уверенным в том, что получит пособие, предоставляемое парламентом сыновьям короля, когда они женились, и что королева не настроит регента против Фредерики. Регент вел себя очаровательно с Фредерикой, однако королева не захотела ее принять, а парламент отказался увеличить пособие Эрнеста. Приезд Фредерики породил трения в королевской семье: хотя регент принял ее, а герцогиня Йоркская развлекала ее в Отлендсе, королева отказалась встречаться с ней и запретила это делать своим дочерям-принцессам.

Им оставалось только одно, чтобы сохранить достоинство, и они с Эрнестом вернулись в Берлин, где и жили сейчас.

Эрнест вошел к ней в спальню и сел на кровать. В руке он держал письмо, и она знала, что в нем нечто чрезвычайное.

– Новости из Англии, – сказал он.

– Какие, Эрнест?

– Шарлотта…

– Сын или дочь? Эрнест покачал головой.

– Мертворожденный мальчик. Но, Фредерика, это еще не все. Сама Шарлотта…

– Умерла? Он кивнул.

– Боже мой, подумай о том, что это означает.

– Думаю.

– Если бы была жива наша дочь, она вполне могла бы стать королевой Англии. Ты знаешь, что все это значит, – сказал Эрнест.

– Это значит, что моя дорогая свекровь и тетя, королева Шарлотта, ушла с головой в составление планов.

Он кивнул.

– Понимаешь, сейчас начнут заключаться браки. Кларенс и Кент должны будут заняться делом.

– Произвести на свет потомство! – сказала со смехом Фредерика. – Но эти джентльмены спохватились поздновато, а ты идешь следующим, Эрнест. Наши сыновья или дочери…

– Да, – сказал он, сверкая глазом, как сатир.

– Ты сейчас выглядишь восхитительно порочно, – сказала она. – Я думаю, что ты честолюбив.

– А разве тебе не хотелось бы видеть своего сына королем Англии?

– Хотелось бы, и мысль о том, что, возможно, увижу, наполняет меня восторгом. Хотя бы ради того, чтобы отомстить тете Шарлотте… но дело не только в этом. Да, мне очень хотелось бы видеть нашего сына на английском троне, Эрнест. Англии принесло бы пользу… если бы он походил на тебя. Расскажи мне о тех, кто стоит на нашем пути.

– Георг никогда больше не сойдется с Каролиной.

– А что если он с ней разведется?

– Он попытается, но он забывает о своем возрасте.

– Сколько ему… пятьдесят пять? Не так уж много.

– Если человек жил так, как Георг, его не назовешь молодым. Он слишком много себе позволял, чтобы сохранить здоровье. И он женат на Каролине, которая в данный момент демонстрирует свои пороки по всей Европе. Конечно, она вполне может дать ему основания для развода, но и в этом случае такие дела требуют времени. А Георг стареет. Развод… брак!.. О, я не думаю, что Георг представляет какую-то опасность.

– А герцог Йорк?

– Женат на бесплодной женщине. Нет, он тоже отпадает.

– А Кларенс?

– Вот он действительно представляет угрозу. Они немедленно женят его, а он доказал с Дороти Джордан, что способен иметь детей.

– Если, конечно, ему не попадется бесплодная жена.

– Ну что ж, это неизбежный риск.

– А после Кларенса?

– Кент. Ему придется распрощаться с мадам де Сен-Лоран, а это ему не понравится. Но его вынудят это сделать.

– А затем Эрнест, герцог Камберленд, и его преданная супруга Фредерика.

Он наклонился и поцеловал ее.

– А как себя чувствует моя любовь сегодня утром?

– Прекрасно… и полна надежд… учитывая эту новость. Мы должны родить ребенка, Эрнест. Я намерена игнорировать мою старую глупую тетку, отказавшуюся принять меня при своем дворе. Ей придется принять мать наследника, не так ли?

– Сомневаюсь. И пока живы Кларенс и Кент, она всегда будет надеяться на то, что они нас опередят.

Фредерика отбросила одеяло.

– Можно ли тебе вставать? – спросил он с тревогой.

– Мой дорогой Эрнест, я поправилась. Я здорова. Я готова. Мы вступаем в битву.

Она вдруг задумалась. Часто ей казалось, что Луиза возвращается, чтобы побранить ее. Они были разными. Луиза – более мягкая, более сентиментальная и добрая. Ей почудилось, будто Луиза напоминает ей о том, что ее приподнятое настроение вызвано трагедией. Молодая женщина умерла при родах. Вместе с ней умер и ее ребенок. И это стало причиной ее радостного волнения.

Но она выбросила Луизу из головы. Жизнь – борьба. Луиза никогда не могла этого понять. Возможно, что она была бы сегодня жива, если бы смогла это понять. Но Луиза покорилась. Зная, что ее здоровье ухудшается, она продолжала рожать.

Нет, ее путь самый лучший. Есть только один человек, который ей действительно дорог – Эрнест. И если она родит ему ребенка, этот ребенок принесет ей счастье. Жизнь хороша, пришла она к выводу. Когда умерла Луиза, она считала, что жизнь уже никогда не будет такой хорошей. Сейчас она замужем за любимым человеком, и у них есть шанс родить будущего короля или королеву Англии.

– Я думаю, что в сложившихся обстоятельствах, – сказал Эрнест, – нам нужно отправиться в Англию как можно скорей.

Фредерика рассмеялась. Как всегда, она была полностью согласна с Эрнестом.

ВИКТОРИЯ, ВДОВА

Королева попросила регента приехать к ней в Кью.

Она сидела в кресле, спиной к свету, чтобы сын не мог видеть ее лица. Шарлотта чувствовала себя очень плохо. Ревматизм причинял ей такую боль, что королева едва могла двигаться. С принцессами она вела себя настолько раздражительно, что те боялись заговаривать с ней. Ей самой это было неприятно, но поскольку не хотела жаловаться на свою боль, приходилось каким-то образом давать выход своим чувствам.

Она устала и была недовольна жизнью. Теперь, почувствовав вкус власти и завоевав доверие своего любимого сына, она оказалась слишком старой, чтобы наслаждаться ими.

– Моя дорогая матушка.

Он взял ее руки и поцеловал их. Как обычно, ее восхищение вызвали тонкий аромат его духов, его элегантность и обаяние.

– Мой дорогой Георг, я не могу встать. Сегодня мои руки и ноги болят слишком сильно.

– Я не позволю вам встать, моя дорогая матушка. Я сам сяду рядом с вами, и вы мне расскажете, что вас беспокоит.

Придвинув к ней свой стул, он взял ее руку и стал нежно поглаживать ее. Какие же красивые у него руки! И как изящно они двигаются! В который раз она удивилась тому, как они с Георгом III могли произвести на свет такого человека. Он так разительно отличается от них – настолько эрудированней, наделен прекрасным вкусом, любит искусство, театр, обладает такими прекрасными манерами. Она с обожанием смотрела на своего любимого регента.

– Мой дорогой, – сказала она, – сможешь ли ты говорить о нашей трагедии? Достаточно ли ты оправился, чтобы выдержать такой разговор?

Регент вынул надушенный платок и приложил его к глазам. Очаровательный жест, но, конечно, его глаза оставались сухими.

– Я должен выдержать, – ответил он, – потому что возникло неотложное дело.

– Ты такой мужественный. Я знала, что ты поймешь меня. Дорогая Шарлотта ушла от нас, и это тяжелая утрата для нашей семьи. Но поскольку Шарлотта была единственным законным ребенком, произведенным на свет тобой и твоими братьями, именно поэтому она имела такое значение для нас. Мы должны женить твоих братьев… немедленно.

– Вам не кажется, что поспешность в такое время будет выглядеть несколько неприличной?

– Возможно. Пусть наши действия выглядят неприлично, но этого требует мудрость.

– У нас не будет проблем с Уильямом.

– В том случае, если мы найдем невесту, готовую выйти за него замуж. Сначала он оскандалился со своей актрисой, а теперь делает из себя посмешище.

– Бедный Уильям. Его нельзя в этом винить.

– Ты слишком добр, Георг. Ты всегда становишься на сторону своих братьев. Я хочу поговорить с тобой об Уильяме. Думаю, что ты должен немедленно приказать прозондировать почву в некоторых местах. Эрнест женат на этой ужасной женщине, поэтому с ним мы ничего не можем поделать. Адольф вот-вот женится. Его брак можно ускорить. Август совершил глупость, официально женившись на Августе Мюррей, и потому его лучше оставить в покое. Но Уильям и Эдуард должны жениться немедленно.

– У вас есть кто-нибудь на примете?

– Мысленно я обошла всю Европу, однако дело осложняется религиозными соображениями. Есть принцесса Виктория Саксен-Кобургская.

– Сестра Леопольда?

– А разве это имеет значение? Она – вдова принца Лейнингена и доказала, что может рожать здоровых детей. У нее сын Чарлз и дочь Феодора. Я выяснила, что это жизнерадостные, привлекательные, способные и умные дети. Она подойдет для одного из братьев, а для другого есть старшая дочь герцога Саксен-Мейнингенского. Мне кажется, ее зовут Аделаида. Вот я и нашла двух принцесс для нас, Аделаиду и Викторию.

– Вы мудры, как всегда, дорогая матушка.

– Я знала, что действовать нужно быстро. Есть не много принцесс, отвечающих необходимым требованиям. Весь вопрос в том, чтобы женить Уильяма и Эдуарда без проволочек. Может быть, тебе следует вызвать их и разъяснить им их долг.

– Я считаю, что это необходимо сделать. Королева вздохнула с облегчением.

– Я знала, что ты поступишь таким образом. Эдуард может воспротивиться этому.

– Вы хотите сказать, из-за мадам де Сен-Лоран?

– Именно. Но я не думаю, что даже он откажется от возможности дать нам будущего правителя Англии.

– Возможно, что нет.

– Нужно тщательно изучить этих двух принцесс. В то время как Аделаида не замужем и уже не очень молода – я считаю, что ей двадцать пять-двадцать шесть лет, – Виктория молодая вдова и потому привыкла к некоторой свободе. Я думаю, что за Викторией придется немного поухаживать; что касается Аделаиды, то здесь процедура будет обычной – брак, устроенный нами, с одной стороны, и ее родителями – с другой. Поэтому я предлагаю Аделаиду для Уильяма, а Викторию для Эдуарда.

Регент кивнул головой. Он понял почему. Достаточно часто Уильяму не хватало обаяния, чтобы ухаживать за женщинами, и он приобрел репутацию наиболее часто отвергаемого принца своего времени. Было бы неразумно посылать его ухаживать за принцессой Викторией. Следовательно, ясно, что он должен получить Аделаиду, а Эдуард – Викторию.

– Я вижу, матушка, – сказал регент, – что вы решили все вопросы так, как это сделал бы я сам.

– Значит, мой дорогой сын, ты немедленно примешься за дело?

– Я сделаю это без промедления. Увы, все мы становимся такими старыми, что терять время никак нельзя. Но я хочу кое-что вам сказать.

Ее холодное лицо вдруг потеплело и на какое-то мгновение она стала почти красивой. Его маленькие секреты доставляли ей самое большое наслаждение в жизни.

Он склонился к ней.

– Поведение Каролины просто шокирует. Я не теряю надежды избавиться от нее. И если бы мне это удалось… кто знает, я мог бы и сам дать стране наследника. Что вы на это скажете?

– Я бы сказала, – с жаром проговорила королева, – что Бог услышал мое самое горячее желание.

Они замолчали на минуту, обдумывая это счастливое событие.

Но оба знали, что династия Ганноверов больше не может существовать, рассчитывая только на милость Божию, как бы сами они не надеялись на нее.

* * *

Герцог Кларенский приехал в Кью и попросил о встрече с королевой.

Когда он вошел к ней, Шарлотта вопросительно посмотрела на сына. Ей приходилось признать, что его никак нельзя назвать очень привлекательным. Внешне он не шел ни в какое сравнение с Георгом; никто из братьев не мог равняться, но остальные выглядели более представительно, чем Уильям. Она всегда считала ошибкой направление его на флот в столь раннем возрасте. Это никак не способствовало развитию его королевского достоинства. Сотни раз говорила королю, но он никогда не обращал внимания. Конечно, теперь его изолировали и он лишен всякого права голоса, да и вряд ли когда-нибудь получит это право.

Теперь, когда Уильяму стукнуло пятьдесят два, слишком поздно предаваться мыслям о его воспитании; по крайней мере он – принц, сын короля и, вполне вероятно, отец будущего короля. У него семейные челюсть и глаза навыкате – все наследственные недостатки, которых, как она отметила с нежностью, Георг избежал, – и она слышала, как говорили, что его голова похожа на ананас. Она понимала, о чем идет речь. Нет, бедного Уильяма никак нельзя было назвать самым привлекательным из ее сыновей, однако в результате смерти Шарлотты он стал одним из самых важных, что было вызвано матримониальными трудностями его двух старших братьев.

– Уильям, мой дорогой сын, – сказала она небрежно.

– Как вы сегодня, матушка?

– Не так хорошо, как хотелось бы. Но кто из нас чувствует себя хорошо? Воды Бата не ослабили мой ревматизм. Скорее всего это связано с потрясением от смерти Шарлотты.