* * *

Для того, кто не видел родителей почти месяц, для того, кто, по его же собственным словам, обожал свою мать, а отца считал одним из превосходнейших людей на свете, Гай не проявлял особого энтузиазма по поводу их приезда. Поначалу его бесконечное хождение перед домом Лотти объясняла нетерпением, но, присмотревшись внимательнее, увидела, что он о чем-то спорит сам с собой, совсем как сумасшедшая дама, живущая у парка, которая имела обыкновение замахиваться парой панталон на каждого, кто осмеливался ступить на ее собственную, как она считала, лужайку для игры в шары. Лицо Гая не светилось радостным ожиданием: оно выглядело озабоченным, раздраженным. Он отмахнулся от настоятельных просьб Фредди сыграть с ним в теннис и даже употребил не характерное для него ругательство. Лотти молча наблюдала за ним из окна гостиной и страстно молилась неизвестному ей божеству на небе, чтобы она была причиной его несчастья и одновременно лекарством от него.

* * *

Сьюзен Холден взглянула на трех унылых молодых людей и вздохнула: никакого присутствия духа у этой молодежи, ни на грош стойкости. Если уж она, несмотря на все свои несчастья: вечно отсутствующего Генри, увлечения Фредди и язвительные замечания Сары Чилтон, что, «учитывая все обстоятельства», им несравненно повезло найти для Селии пару, – смотрит на мир с улыбкой, то и от этих несносных детей можно было бы ожидать, что они возьмут себя в руки и слегка приободрятся.

Она надула губы, глядя в зеркало, затем потянулась к сумочке и достала помаду. Довольно смелого цвета. Она ни за что не появилась бы в таком виде перед дамами салона, но сейчас тщательно красила губы (поморщившись, когда пришлось наклониться вперед), убеждая себя, что в некоторых ситуациях любые средства хороши.

Та рыжеволосая девица красилась алой помадой. Когда миссис Холден, зайдя на работу к Генри, впервые увидела ее губы, то не смогла отвести от них глаз.

Видимо, в этом и была цель.

Снизу раздался голос Вирджинии:

– Миссис Холден, приехали ваши гости.

Миссис Холден проверила прическу в зеркале, сделала глубокий вдох и выдох. «Только бы Генри пришел домой в хорошем настроении», – молила она.

– Пригласи их в дом, дорогая, я иду.

– А Фредди отказывается выпустить из рук ту… дохлятину. Говорит, что хочет держать ее у себя в спальне. Ковер ужасно провонял.

Миссис Холден в отчаянии подумала о розах.

* * *

– Какой красивый сад! Как вы все здесь чудесно устроили! – Милый комплимент нервной, не избалованной вниманием потенциальной родственнице. И Сьюзен Холден, все еще ошеломленная сильным американским акцентом Ди Ди Банкрофт (Гай ни словом об этом не обмолвился!), бормотала слова благодарности. – Это «албертины»? А знаете, это ведь мой любимый сорт роз! Мне никак не удается вырастить их в том недоразумении, а не саде, что у нас в Порт-Антонио. Наверное, не та почва. Или я высадила их слишком близко к какому-то другому растению. Впрочем, розы бывают ужасно капризными, не правда ли? Колючими во всех смыслах.

– О да, – согласилась миссис Холден, стараясь не смотреть на длинные загорелые ноги Ди Ди. Она могла бы поклясться, что эта женщина не носит чулок.

– Вы не представляете, как я завидую вашему саду. Смотри, Гаймилый, у них растет хоста. И ни одного слизняка на листьях. Не знаю, как вы это делаете.

Гаймилый, как называла мистера Банкрофта-старшего его жена, отвернулся от задних ворот, где рассматривал игровые поля, и пошел обратно к дамам, которые сидели под шатким зонтом и потягивали теплый чай.

– В какой стороне океан?

Гай, сидевший на траве, поднялся и подошел к отцу. Гай указал на восток и что-то произнес, но его слова унес резкий ветер.

– Я надеюсь, вы не против посидеть в саду. Конечно, сегодня немного ветрено, но, быть может, это последний прекрасный день в году, а мне так нравятся розы. – Миссис Холден делала отчаянные попытки незаметно привлечь внимание Вирджинии, чтобы та принесла еще стульев.

– Ну что вы, мы любим проводить время на свежем воздухе. – Миссис Банкрофт прижала рукой волосы, чтобы они не лезли в рот и не мешали пить чай.

– Да. Зимой так не хватает прогулок на свежем воздухе.

– А Фредди разложил дохлую лису на ковре в гостиной, – сообщила Сильвия.

– Сильвия!

– Так и есть. Я тут ни при чем. А теперь мамочка говорит, что больше никогда не пустит нас в гостиную. Поэтому мы и должны сидеть на холоде в саду.

– Сильвия, это неправда. Простите, миссис Банкрофт. У нас действительно… э-э… случилось небольшое происшествие в комнате незадолго до вашего приезда, но мы с самого начала намеревались накрыть чай здесь.

– Зовите меня Ди Ди, прошу вас. И не переживайте из-за нас. Сад – это прекрасно. Я уверена, что Фредди не такой шалун, каким был наш сын. Младший Гай был поистине ужасным ребенком. – Ди Ди просияла, увидев изумление Сьюзен Холден. – Совершенно ужасным. Все время приносил в дом насекомых, прятал их по банкам и коробкам, а потом напрочь о них забывал. Однажды в банке для муки я обнаружила пауков размером с человеческий кулак. Брр!

– Не понимаю, как вы миритесь со всеми местными насекомыми. Я бы точно испытывала постоянный ужас.

– А мне бы такой паук понравился, – заявил Фредди, последние десять минут изучавший салон новенького «ровера», отделанный кожей и ореховым деревом. – Я бы завел себе паука размером с кулак. И назвал бы его Гарольдом.

Миссис Холден содрогнулась. Почему-то трудно представить розовый сад, если ты в нем сидишь.

– Это был бы мой друг.

– Причем единственный, – усмехнулась Селия, к которой, как заметила ее мать, вернулась прежняя язвительность. Она сидела на краю одеяла, вытянув ноги в сторону Лотти, и с несчастным видом теребила печенье на тарелке.

Лотти, обхватив колени, смотрела на ворота, словно ожидая сигнала, разрешающего уйти. Она не помогала разносить лепешки, о чем просила ее миссис Холден еще до приезда Банкрофтов. И даже не переоделась во что-нибудь приличное.

– Так где этот дом, о котором ты нам рассказывал, сынок? Бьюсь об заклад, он и вполовину не так хорош, как дом Сьюзен.

Мистер Банкрофт направился к столу, помахивая сигаретой. К его английскому примешался какой-то неопределенный акцент с явным трансатлантическим оттенком, который Сьюзен Холден нашла весьма «незаурядным». Впрочем, заурядности в Гае Банкрофте-старшем было мало. Высокий и грузный, он был одет в ярко-красную рубашку, более уместную на артисте кабаре. Говорил он очень громко, словно собеседники находились по меньшей мере ярдах в пятидесяти. При знакомстве он смачно расцеловал хозяйку дома в обе щеки – по-французски. Хотя сам явно не француз.

– Он в той стороне. За городским парком. – Гай указал в сторону побережья.

При обычных обстоятельствах Банкрофт-старший мог бы показаться… простоватым. В манерах никакой утонченности. Одежда, громкий голос – все указывало на определенный недостаток воспитания. Он успел дважды выругаться в ее присутствии, а Ди Ди лишь расхохоталась. Но при этом он обладал определенным лоском, который придают деньги. Об их наличии свидетельствовали его наручные часы, блестящие туфли ручной работы, очень красивая сумка из крокодиловой кожи, которую они привезли Сьюзен Холден из Лондона. Когда она вынула ее из мягкой оберточной бумаги, то едва поборола желание опустить голову и вдохнуть этот вкусный запах роскоши.

Она отогнала мысли о сумке и снова взглянула на часы. Почти без четверти четыре. Право, Генри давно следовало позвонить и сказать, успеет ли он домой к ужину. А то она не знает, на сколько человек готовить. Неужели Банкрофты решили остаться до вечера? Перспектива накормить семь человек парой бройлерных цыплят заставила сердце тревожно забиться.

– Там, где наш отель?

– Да. Но тот дом стоит отдельно, на выступе. С прибрежной дороги его не увидишь.

Можно было бы приказать Вирджинии сбегать за куском свинины. На всякий случай. Мясо не пропадет, даже если они не останутся, – пойдет детям на тефтели.

Ди Ди наклонилась к хозяйке, придерживая светлые волосы:

– Мой сын рассказывал нам, какие у вас замечательные соседи. Как это, должно быть, чудесно, когда рядом живут художники, да еще в таком количестве.

Сьюзен Холден села чуть прямее и поманила Вирджинию, показавшуюся в окне.

– Да, это мило. А то очень многие полагают, что курортный городок мало что может предложить в плане культуры. Но мы стараемся.

– Знаете, я завидую вам и в этом тоже. На наших фруктовых плантациях вообще не слышали ни о какой культуре. Есть у нас радио. Немного книг. Иногда приходят газеты.

– Понимаю. А мы любим поощрять дух творчества.

– Судя по рассказам, дом выглядит фантастически.

– Дом? – Сьюзен Холден непонимающе взглянула на собеседницу.

– Да, миссис Холден? – Перед ней возникла Вирджиния с подносом в руках.

– Простите, вы сказали «дом»?

– В стиле ар-деко. Гай-младший говорит, что таких красивых домов он прежде не видел. Должна признаться, он своими письмами нас заинтриговал.

Вирджиния уставилась на хозяйку.

Миссис Холден покачала головой:

– Э-э, все в порядке, Вирджиния. Я приду и поговорю с тобой через минуту… Простите, миссис Банкрофт, не могли бы вы повторить то, что сейчас сказали.

Вирджиния удалилась, громко цокая языком.

– Зовите меня Ди Ди, прошу вас. Да, мы большие поклонники современной архитектуры. Хотя, конечно, там, где я выросла, на Среднем Западе, вся архитектура современна, знаете ли. Мы называем дом старым, если его построили до войны! – Она громко расхохоталась.

Мистер Банкрофт сбросил пепел с сигареты на цветочную клумбу:

– Обязательно прогуляемся туда чуть позже. Взглянем на дом.

– На «Аркадию»? – Лотти резко обернулась.

– Он так называется? Превосходно. – Ди Ди приняла очередную чашку чая.

– Вы хотите пойти к «Аркадии»? – Голос миссис Холден стал на несколько тонов выше.

Лотти и Селия переглянулись.

– Насколько я понял, дом весьма примечательный, в нем полно всяких экзотических типов.

– Так оно и есть, – согласилась Селия и в первый раз за весь день улыбнулась.

Ди Ди посмотрела на Селию, потом снова перевела взгляд на ее мать:

– Быть может, это не совсем удобно. Вряд ли им понравится, если мы придем на них поглазеть. Гай, милый, давай отложим до другого раза.

– Но туда всего пять минут ходу.

– Милый…

Миссис Холден перехватила взгляд, который Ди Ди послала мужу. Она чуть выпрямилась на своем стуле, намеренно избегая смотреть на детей.

– У меня, разумеется, есть приглашение посетить миссис Арманд… Еще на прошлой неделе я получила письмо…

Мистер Банкрофт затушил сигарету и одним глотком выпил чай:

– Тогда идем. Давай, Гай, покажи нам то, о чем столько рассказывал.

* * *

Миссис Холден явно жалеет, что надела эти туфли. Лотти наблюдала, как уже пятнадцатый раз за короткую прогулку женщина впереди нее подвернула лодыжку на неровной тропинке и с тревогой оглянулась, не заметил ли это кто из гостей. Зря она беспокоилась: мистер и миссис Банкрофт шли рука об руку и, ничего не замечая, дружелюбно болтали, указывая то на далекие суда в море, то на гору, где расцвел какой-нибудь поздний цветок. Гай и Селия шагали впереди. Селия держала спутника под руку, но их разговор не напоминал легкую беседу родителей. Селия что-то говорила, а Гай шел, опустив голову и крепко сжав зубы. Невозможно было понять, слушает ли он. Лотти замыкала шествие, отчасти жалея, что Фредди и Сильвию все-таки оставили дома, несмотря на их яростные протесты, – было бы на что отвлечься, а так она все время не отрывала взгляда от двух светлых голов или становилась громоотводом для миссис Холден, пытающейся ослабить растущее напряжение.

Лотти сама не понимала, зачем они туда идут. Миссис Холден наверняка уже сожалеет об этом, даже больше, чем о своих высоких каблуках: чем ближе они подходили к «Аркадии», тем чаще она нервно озиралась, словно опасаясь встретить кого-нибудь из знакомых. Она шла неровным шагом, спотыкаясь и останавливаясь, как неопытный преступник, и упрямо не смотрела на Лотти, будто боялась, что та призовет ее к ответу по поводу такой резкой перемены мнения. Но Лотти и не думала это делать. Ее просто одолели несчастья: мало того что предстояло вытерпеть еще один час сияющей родительской гордости, обращенной на жениха и невесту, и видеть перед собой мужчину, который навсегда останется для нее недоступным, так еще они собираются свалиться на голову Аделине, которая и чая не сумеет подать, даже если он сам разольется по чашкам.