— Эйден...

Самый мускулистый мужчина, которого я знаю, сделал шаг вперед и прижал руки к бокам, пришпиливая меня взглядом к месту.

— Это должна быть ты. Я подумал об этом. Никто не понимает мое расписание так, как ты. Ты не действуешь мне на нервы, и ты... — он покачал головой и распял меня на месте. — Я сделаю все, что нужно. Скажи, чего ты хочешь, и ты это получишь. Что угодно.

Головная боль, давящая на виски из-за голода, внезапно усилилась.

«Скажи ему «Нет», — сказала умная часть моего мозга. В конце концов, я смогу погасить свои кредиты. У меня все еще есть время.

Но другая часть моего мозга, логическая, сказала, что будет тупо упустить такую возможность. Все, что мне надо сделать, это выйти за парня, верно? Подписать клочок бумаги? Сохранить сбережения за счет его интересов?

Вот черт. Серьезно, я не могу переключать свое настроение каждую минуту. Я только что говорила ему, что мы не друзья, и как сильно он ранил мои чувства, и какой он идиот только потому, что поднял эту тему... и теперь я снова обдумываю его предложение всего через несколько минут. И еще раз, более ста тысяч долларов являются частью этого предложения. Это не пустяк.

И тогда моя рука задрожала сильнее, чем раньше, и я получила временный ответ, и даже тогда простое желание рассмотреть данный вариант заставило меня почувствовать себя проституткой.

Я могу думать о себе как о проститутке, но я хотя бы буду проституткой без долгов, не так ли?

Его взгляд был полностью сосредоточен на мне, стоящей там, в моей крошечной кухне в мешковатых пижамных штанах «Доктор Пеппер» и топе, низ которого был разрезан на полосочки, и на мне не было лифчика.

Со мной что-то не так. Со мной серьезно что-то не так.

«Скажи ему проваливать. Скажи ему проваливать».

Но я не сказала.

— Дай мне подумать об этом, — произнесла я, мой голос неуверенно надломился.

Он не расплакался из-за победы, и я не отправила его сразу к черту, что удивительно. Вместо этого Эйден очень спокойно ответил:

— Хорошо, — на секунду он засомневался, переступая с ноги на ногу. — Извини, что я облажался.

У меня в горле сформировался узел из-за выражения на его лице.

— Я привык быть одиночкой, Ванесса. Ничто из того, что я сказал или сделал, не имеет отношения к тебе. Я хочу, чтобы ты это понимала.

Больше ничего не добавив, мужчина, известный как Виннипегская Стена, ушел. Единственным звуком, сигнализирующим о его уходе, стал хлопок закрывшейся за ним двери.

Я собиралась подумать об этом. Подумать о том, чтобы выйти замуж за парня ради денег, когда месяц назад я уволилась с работы на него, потому что он не защитил меня перед своим менеджером; он не поддерживал даже мизерные обязательства, которые, как я думала, между нами были. Какого черта я делаю?

«Будь умной», — шептала логическая часть моего мозга.

Следующие две ночи я не спала, и это не удивительно. Как, черт возьми, я могла спать, когда все, о чем я думала, действительно ли я рассматриваю совершение мошенничества — брачное мошенничество, как его называют — чтобы получить кучу денег? Через это ли проходят все воры?

Я чувствовала вину, хотя еще ничего не сделала.

И еще я чувствовала себя немного дешевкой из-за того, что сразу не сказала «черт, нет», но не такой уж дешевкой.

Оплата кредитов и возможность получения дома, купленного для меня манили меня гораздо больше, чем когда-либо ожидали мои моральные устои. И снова, нравственность значит не так много, когда откладываешь ипотечную сумму на счета каждый месяц. Я живу в квартире, которая приведет в ужас моих приемных родителей, если они узнают, какая она. Моей машине двенадцать лет. Я свела свои расходы к абсолютному минимуму, чтобы только тратить свои деньги так, как мне нужно.

И затем я задумалась о себе... если сделаю это, однажды мне придется развестись. Я должна буду сказать своему будущему мужу — если такой будет — что я уже была замужем, и я никогда не смогу рассказать ему правду о том, почему сделала это. Я не смогу врать и притворяться, что этого никогда не было, даже если это фальшивка лишь на словах.

Нормально ли это? Справедливо? Может, все из-за того, что когда я была маленькой, мама ни разу не вышла замуж, но я всегда представляла брак как супер серьезный особенный шаг, на который способен не каждый. Союз двух людей, которые решили, что собираются покорять мир вместе, — поэтому необходимо быть разборчивой с тем, кого выбираешь в партнеры. Вся эта часть «пока смерть не разлучит нас» и тому подобное, в противном случае ты просто тратишь свою жизнь зря. Верно?

Когда я не обдумывала все это, я спрашивала себя, что скажу людям в своей жизни. Они поймут, что я по шею в дерьме, если расскажу, что выхожу замуж за Эйдена. Я должна буду рассказать о кредитах, если собираюсь рассказать правду, и я лучше засуну руку в кипяток, чем сделаю это.

Это слишком. Слишком.

И вот, я, наконец, взяла телефон и позвонила единственному человеку, которого не смогу обмануть. Я больше не могу жить с этим. Я устала, я капризнее, чем когда-либо, и не могу сфокусироваться, потому что слишком отвлечена. Мне необходимо принять решение.

— Диана, ты бы вышла замуж за кого-то ради денег? — спросила я ее в один прекрасный день, когда позвонила ей во время ее обеденного перерыва.

Не пропуская удар, она издала задумчивый звук.

— Как сказать. О какой сумме идет речь?

И именно тогда я поняла, что позвонила не тому человеку. Вместо нее я должна была набрать Оскара, моего братишку. Он — рассудительность моей жизни, баскетбольный игрок, изучающий машиностроение. Он всегда был мудр не по годам. Диана... не очень.

Я рассказала ей лишь часть правды.

— Что, если кто-то купит тебе дом?

Она хмыкнула, затем еще раз.

— Хороший дом?

— Не особняк, жадная шлюшка, но я говорю не о свалке и тому подобном, — по крайней мере, как я поняла.

— Все, что мне надо сделать, это выйти за кого-то замуж, и он купит мне хороший дом? — позже я смогу посмеяться над ситуацией, которая привела меня к этому разговору, или над тем, как легко Диана обо всем этом рассуждала.

— Да.

— Должна ли я сделать что-то еще?

А что еще? Брак лишь для того, чтобы он получил гражданство; он не навсегда.

— Я так не думаю.

— О-о-о, — ее тон оживился. — Конечно. Почему нет?

Конечно. Почему нет. Вот это да. Я фыркнула.

— Погоди секунду. Почему ты спрашиваешь? Кто это делает? — наконец, прощебетала она весьма заинтересованно.

Когда я закончила ей все объяснять, минуя случай, который подтолкнул меня к уходу, я ждала ее мудрого — обычно не мудрого — совета.

Все, что я получила, это:

— Сделай это.

— И все? — усмехнулась я.

Я интересовалась ее мнением о решении, которое изменит всю мою жизнь, и вот так она ответила?

— Конечно. Почему нет? У него есть деньги, ты знаешь все самое худшее о нем, и он собирается заплатить тебе. О чем тут еще думать? — произнесла она сухим тоном.

Она, определенно, была худшим человеком, к которому я обратилась за советом.

— Это незаконно.

— В таком случае, сделай так, чтобы тебя не поймали.

«Ладно, Эйден Младший», — подумала я, прежде чем она продолжила.

— Люди все время так делают. Помнишь Фелипу? — это ее кузина; как я могла забыть? — Этот парень из Сальвадора, за которого она вышла замуж, заплатил ей пять тысяч долларов. Ты можешь получить дом, Ванни. Ты могла бы быть более благодарной.

Определенно, неправильный человек.

— Мы не самые большие фанаты друг друга.

Из-за этого она стала раздражительной.

— Тебе почти все нравятся. Он не может тебя ненавидеть, если просит о таком тебя, а не кого-то другого. Уверена, сучки выстроились бы в очередь, если бы он приложил хоть немного усилий.

Из-за ее комментария я застонала.

— Ты, правда, думаешь, что я должна это сделать?

— Нет ни одной причины, почему ты не должна. У тебя нет парня. Тебе нечего терять.

У нее все было легко, из-за этого я почувствовала себя дурой, потому что сразу не уцепилась за этот шанс, но что-то томилось в моих внутренностях, и пока она не сказала о сучках, выстроившихся в линию, я не понимала, что это. Моя гордость.

Я хрустнула пальцами.

— Не знаю, что я чувствую по поводу брака и мужа, — я почти подавилась словом, — и общения с другими людьми во время всего этого. Даже если все не по-настоящему. Кто-то узнает, что мы женаты, и я не хочу выглядеть бедной женой-идиоткой, которой муж изменяет, и все об этом знают.

Диана снова хмыкнула.

— Пока ты работала на него, встречался ли он с кем-нибудь?

Нет. Никогда. В его телефоне даже нет ни одного женского номера. Я бы знала. Именно я ездила в магазин, чтобы купить ему новый телефон, и я переносила его контакты, и, возможно, я их просмотрела. И никогда в его доме не было ночевок, ни одной женщины поблизости. И никого не было с ним на выездных играх, потому что, по словам Зака, Эйден всегда уходил сразу в свой номер в гостинице.

Так что да, я чувствовала себя идиоткой.

— Нет.

— Так что не о чем переживать, верно?

Я сглотнула.

— Я тоже не смогу ни с кем встречаться.

Из-за этого она рассмеялась, и вдруг меня оскорбило то, что она так сильно смеется.

— Ты забавная.

— Это не смешно, — у меня всего пару лет не было парня. В чем, черт возьми, проблема?

Ее истерический смех достиг пика.

— Я тоже не могу ни с кем встречаться, — передразнила она меня голосом, который должен был походить на мой. — Теперь ты просто ищешь отмазку.

То, что я не часто ходила на свидания, хорошо известный факт.

Смех Дианы стал приглушенным, будто она прикрыла рот рукой.

— Ох, Ви. Сделай это и перестань так много думать.

Она совсем не помогала, и я поняла, что разрываюсь на части.

— Я продолжу думать об этом.

— О чем тут думать?

Обо всем.

Но я думала об этом. Потом еще немного подумала.

Меня чуть не вырвало, когда я посмотрела в интернете свою задолженность по кредиту. Смотреть на баланс — это как смотреть на затмение; я не должна была этого делать. Шесть цифр свирепо смотрели на меня с экрана, и мне стало казаться, что я слепну.

Вся эта ситуация с Эйденом — лотерея, и у меня выигрышный билет. Небольшое чувство неуверенности кружилось в моей груди, но я игнорировала его, пока могла с этим справляться.

Я буду помогать тому, в чью искренность полностью не верю.

Это будут вычеркнутые из жизни годы.

Я сделаю нечто незаконное.

И все это я проведу технически, как бизнес-операцию. Все не так сложно, потому что я понимаю, что делает Эйден и почему он это делает, по большей части.

Я просто не совсем понимаю, почему он настаивает на моем возвращении в его жизнь.

Независимо от всего остального, часть меня обижена, что Эйден я-получаю-все-чего-хочу Грэйвс, убедил себя в том, что только я могу помочь ему. Полагаю, я просто не чувствовала, что он заслуживает моей помощи или лояльности, когда он не сделал ничего, чтобы это заслужить.

Но...

Мой долг по студенческому кредиту — не только моя зарплата; он не выплачивается в течение первых пяти лет, как во время покупки автомобиля. Плюс, если дом тоже будет формой оплаты... Мы говорим о большом количестве денег, о большой головной боли и больших интересах. Тридцать лет по ипотеке. Это огромное облегчение.

Не правда ли?

Могу ли я просто простить Эйдена и сделать это?

Я знала, люди совершают ошибки, и я понимала: не всегда знаешь, что у тебя есть, пока этого не потеряешь; я научилась этому на собственном опыте. Но я также знала, какой обидчивой могу быть и как иногда сильно держусь за обиды.

Я обнаружила, что еду к дому Эйдена. Сердце поднималось к горлу, я готовилась рискнуть жизнью и свободой из-за чертовых кредитов, о чем просто не могла забыть или думать с пренебрежением.

Охранник у ворот улыбнулся мне, когда я подъехала к району, где жил Эйден.

— Давно вас не видел, мисс Ванесса, — поприветствовал он меня.

— Я уволилась, — объяснила я после того, как поприветствовала его. — Он не должен удивиться, что я здесь.

Охранник послал мне взгляд, в котором говорилось, что он впечатлен.

— Не должен. Он мне каждую неделю напоминает, чтобы я впустил тебя, если ты появишься.

Эйден либо слишком самоуверен, или...

Ну, или не было никаких «или». Он слишком самоуверен. Неожиданно мне захотелось развернуть машину и преподать ему урок, но я не была эгоистичной или достаточно глупой, чтобы это сделать. На прощание махнув рукой охраннику, я проехала мимо ворот и направилась к дому, в котором была столько раз, что не могу сосчитать.