Прошла неделя, и когда он не потрудился связаться со мной, я не очень над этим задумывалась. Судя по новостям, «Три Сотни» сейчас на середине предсезонных игр. Я знала, как он занят в это время года.

Плюс, существовал маленький шанс, что он, может быть, передумал. Может быть.

Ну, не знаю, почему еще он не звонил, но я заставила себя не думать об этом больше, чем нужно, а много, как я поняла, не нужно, и я чертовски уверена, что не буду из-за этого переживать.

Реальность шанса, что он нашел другой способ заполнить петицию на гражданство, не была такой уж парализующей, как я себе представляла, учитывая, что на кону нашей сделки было более ста тысяч долларов. Не скажу, что я разочарована, но...

Ладно, на пятый день, я, возможно, приняла тот факт, что слегка, совсем немного разочарована. Оплата моих кредитов... ну, чем больше я думала о таком количестве денег, бременем лежащих на моих плечах, тем больше понимала, как это подавляет. Одно дело, если бы я должна была такую сумму за дом, но за чертовы студенческие займы?

Если бы двадцатишестилетняя Ванесса смогла поговорить с восемнадцатилетней Ванессой, не уверена, что я снова пошла бы в такой дорогой колледж. Вероятно, я бы поступила в общественный колледж на основные предметы, а затем перевелась в колледж штата. Мой брат никогда не заставлял меня чувствовать вину за то, что я уехала; именно он сказал мне поехать. Но время от времени я жалела о принятом мной решении. Но я упрямая идиотка, которая хотела того, чего хотела, во что бы то ни стало, и я сделала то, что хотела, по невероятно высокой цене.

На седьмой день без связи я почти смирилась с тем фактом, что останусь в долгах следующие двадцать лет моей жизни (я предположила это еще в ту минуту, когда получила письмо по почте вскоре после выпуска).

Так из-за чего плакать?

Я сказала ему правду. Мне не нужен он или его деньги.

Но я взяла бы их, потому что я идиотка, но не такая уж идиотка.

Я загружала сопроводительный файл «Фэйсбука» на DropBox для клиента, когда зазвонил мой телефон. Он лежал на кофейном столике, и я взглянула на него из-за своего рабочего стола и не могла не удивиться имени, высветившимся на экране.

Миранда П.

Вероятно, я должна сменить контактную информацию, так как он, технически, больше не моя версия Миранды.

— Алло?

— Ты дома? — спросил глубокий голос.

— Да, — я едва закончила произносить «а», когда раздался знакомый, тяжелый стук в дверь. Мне не надо было проверять телефон, чтобы знать, что он отключился. Мгновение спустя глазок подтвердил, что это тот, о ком я и подумала.

И да, это Эйден.

Он ворвался внутрь в ту же секунду, как повернулся засов, и захлопнул за собой дверь, запирая ее. Эти темные глаза пронзили меня взглядом, от которого я нахмурилась и застыла.

— Что такое?

— О чем, черт возьми, ты думала, поселившись здесь? — прорычал он брезгливым тоном, который мгновенно заставил меня защищаться.

Конечно, я знала, мой комплекс слегка пугающий, но он не должен вести себя так, будто я живу в трущобах.

— Тут дешево.

— Да ты шутишь, — пробормотал он.

Откуда взялся этот шутник?

— Некоторые мои соседи милые, — заявила я.

Выражение на его лице было сомнительным, когда он ответил:

— Кто-то выпрыгнул прямо у ворот, когда я заехал.

О-о-о. Я махнула, чтобы он зашел внутрь, желая сменить тему. Ему не нужно знать, что это происходит каждую неделю. Несколько раз я вызывала копов, но когда поняла, что они никогда не приезжают, перестала волноваться.

— Тебе что-то нужно?

Идя впереди меня в сторону гостиной, он ответил через плечо:

— Я ждал, что ты сообщишь мне, когда переезжаешь.

Это первое, о чем я перестала волноваться, когда начала осознавать, что он, возможно, передумал. Так что, услышав об этом снова, почувствовала, будто меня осыпали льдом. Почти. Я не стала говорить ему, что подумала, будто мы уже ничего не собираемся делать.

— Ты... ты... — закашлялась я. — Как скоро я должна сделать это?

Разворачиваясь лицом ко мне, он слегка опустил подбородок вниз, скрещивая огромные бицепсы на груди.

— Скоро начнется сезон, мы должны сделать это до начала.

Не помню, чтобы слышала, что это часть плана. То есть, я поняла, что скоро, но...

Он оплатит мои студенческие кредиты, если я это сделаю. Я должна была переехать на следующий день после того, как мы приняли решение, если это то, чего он хочет.

— Когда, ты думаешь, я должна это сделать?

Конечно, у него уже заготовлена дата.

— В пятницу или в субботу.

Я чуть не подавилась.

— В пятницу или субботу? — это всего через пять дней.

Эта большая голова наклонилась набок.

— У нас ограниченное время.

— О-о-о, — сглотнула я. — Мой срок аренды заканчивается через два месяца.

Иногда я забывала, что Эйден не верил в препятствия.

— Оплати их. Я дам тебе наличные.

Это происходит. Это, правда, происходит. Я переезжаю к нему. С ним.

Я осмотрела его: широкие мускулы его плеч, темные волосы, покрывающие челюсть, эти чертовы глаза, которые, кажется, смотрят на всех и все. Я собираюсь жить с этим парнем.

Мои кредиты. Мои кредиты, мои кредиты, мои кредиты.

— Какой день тебя больше устроит? Пятница или суббота?

— Пятница.

Тогда пятница. Я впервые посмотрела на свои вещи и ощутила острую боль печали.

Когда я думала о своих вещах, Эйден, кажется, делал то же самое, осматривая маленькую гостиную. Я думала, он мог бы поднять носком своей ноги мой диван.

— Тебе нужна помощь со сборами... или еще с чем? — спросил он неуверенным голосом, будто впервые спрашивал, нужна ли кому помощь.

Я этому не удивлюсь.

— Э-м-м... — после того, как я вернулась домой от него, я решила, что сохраню, а что пожертвую или раздам. В итоге, я решила, что сделаю это с большинством своих вещей.

Полагаю, я займу гостевую спальню, так как это единственная комната, не используемая постоянно. Другие три комнаты, помимо большой спальни, принадлежали Заку, еще был домашний кабинет и огромный домашний тренажерный зал.

— Единственное, что я хочу оставить, это мой книжный шкаф, телевизор и стол, — я не пропустила оценивающий взгляд, которым он скользнул по маленькому черному столу за шестьдесят долларов позади меня. — Остальное я отдам соседям. Нет смысла держать все это на складе...— я почти подавилась на словах, — пять лет.

Он кивнул, глядя на мой телевизор.

— Все поместится в пару заходов.

Я кинула в ответ, грусть сжимала мое горло от мысли, что придется оставить мою квартиру позади. Конечно, она не роскошная и тому подобное, но я заработала на нее сама. С другой стороны, квартира, в которой я все равно не планировала оставаться вечно, не имела никакого значения при выборе между жизнью в долгах и без.

Я смогу позже поплакать у Эйдена, если захочу... и от этой мысли я почти засмеялась вслух. К чему же пришла моя жизнь? И почему я так много жаловалась? Я переезжала в хороший дом, с моих плеч упадут кредиты, и я получу дом, и все это за то, чтобы я вышла замуж за этого мужчину. Так что, я не могла ни с кем встречаться, если бы захотела. Йуху-ууу. Последнее свидание, на которое я ходила две недели назад, не оставило меня настолько впечатленной, чтобы повторить его. Это справедливый обмен, более чем справедливый, если не считать риск того, что случится, если кто-то узнает, что наш «брак» фальшивка. И снова, ты ничего не добьешься в жизни, если не рискнешь.

— Ладно, — пробормотала я ни с того ни с сего, больше для себя, чем для Эйдена.

Затем мы просто смотрели друг на друга, позволяя неловкому молчанию, которое висело между нами, когда мы были боссом и подчиненной, выйти наружу.

Я прочистила горло.

Потом он прочистил горло.

— Я поговорил с Заком.

— Правда?

— Да.

— И?

Эйден беспечно пожал плечами.

— Он сказал, что понимает.

В таком случае, мне надо позвонить ему; не хочу быть трусихой и переезжать, не поговорив с ним об этом.

Прежде чем развернуться к двери, Эйден еще раз дернул подбородком.

— Я должен идти. Увидимся в пятницу, — произнес он, направляясь к ней.

И затем он ушел.

Он не сказал позвонить ему, если мне понадобится с чем-то помощь, и не попрощался. Просто ушел.

И это то, на что я подписалась.

Такими будут следующие пять лет моей жизни. Могло быть и хуже, не так ли?


***

На часах 7:30 утра, я в последний раз стояла за своим обеденным столом, когда раздался знакомый тройной стук в мою дверь. Двадцать минут назад я только выбралась из постели, а теперь сидела и ждала, пока нагреется вафельница. Черт, на мне все еще пижама, я не умылась и даже еще не почистила зубы. Мои волосы собраны так, что похожи на маленький ананас.

— Эйден? — позвала я, направляясь к двери.

Конечно, в глазке меня поприветствовали темные волосы на его лице, прежде чем я, зевая, впустила его внутрь и нахмурилась.

Мужчина, который, среди прочего, по-видимому, будет моим новым соседом, зашел внутрь, не бормоча «доброе утро» или что-то подобное. Вместо этого, он дождался, пока я запру дверь, прежде чем окинуть меня ленивым взглядом.

— Ты еще не оделась?

Мне пришлось подавить еще один зевок, закрывая рот рукой.

— Сейчас семь тридцать. Что ты тут делаешь?

— Помогаю тебе переезжать, — ответил он, будто я задала тупой вопрос.

— О? — правда? Он сказал, что мне понадобится всего лишь несколько заходов, но я предположила, что это именно мне понадобятся несколько заходов. Ха. — Ладно. Я собиралась делать вафли... ты хочешь?

Эйден мгновение осматривал меня, а затем развернулся и направился на кухню. Он поворачивал голову из стороны в сторону, предположительно, проверяя, что я уже упаковала, или, наоборот, проверяя, что оставила. Свои картины я обернула пузырчатой пленкой два дня назад.

Моя одежда уже уложена в коробки, которые мне с радостью дали в продуктовом магазине. Мои книги и безделушки тоже упакованы. Телевизор и компьютер единственное, что я не подготовила, но я уложила в гостиной почти все одеяла и пледы, которыми владела, и они ждали, когда их отдадут на хорошие нужды.

— По какому рецепту? — имел он наглости спросить.

— С корицей, — прежде чем он спросил, я добавила. — Я не использую яйца.

Он кивнул и сел за стол, по-прежнему осматриваясь вокруг. Вся моя посуда, столовые приборы и кастрюли вытащены и сложены на столешнице, ожидая, когда придут новые владельцы и заберут их. Я владела ими с колледжа и полагала, что они вышли за пределы срока эксплуатации и превысили свои полномочия.

Я сделала больше теста и залила его в вафельницу, наблюдая, как Эйден осматривает мои пожитки.

— Что сделаешь с оставшейся мебелью?

— Моя соседка сверху берет матрац, обеденный стол и посуду, — она мама-одиночка с пятью детьми. Я видела ее матрац несколько раз, когда сидела с детьми, и мои вещи для них, определенно, изменение к лучшему. Обеденный стол тоже хорошее дополнение к пустому пространству, где можно было бы сидеть, даже если у нее недостаточно стульев для нее и всех ее детей. — Соседи рядом берут диван, каркас от кровати, шкаф и кофейный столик для их дочери.

— Они придут забрать их сегодня?

— Да, но соседка сверху мать-одиночка, и я хочу помочь ей.

— Ты уже оплатила свою аренду?

Я посмотрела на него с другого конца кухни.

— Еще нет. Я собираюсь зайти в офис перед отъездом.

— Сколько ты должна?

Я пробормотала сумму.

Повисла многозначительная пауза, прежде чем Эйден спросил:

— За месяц?

Я прокашлялась.

— Нет, это за два.

Он дышит громче, чем обычно?

— Я, правда, платил тебе так мало?

Снова комментарий о моей квартире.

— Нет, — я поборола желание нахмуриться. Мне есть, на что еще тратить деньги. Я не должна отчитываться перед ним.

Он закатил глаза?

— Я принес достаточно денег.

Должна ли я сказать ему «Нет, не беспокойся об этом. У меня есть деньги» или нормально, если я их возьму? В идеале, он уже сделал для меня больше, чем достаточно на грядущие пять лет, а мне не надо ничего делать, кроме как подписать документы и не влюбиться ни в кого...

Ладно, у меня внутри засело чувство вины, и я знала, что это означает.

— Не переживай об этом. Я могу заплатить за это, — я не хочу пользоваться его добротой, или как это называется.