— У тебя сдох аккумулятор? — спросила я, запутавшись. Он арендовал ее лишь год назад, и аккумулятор не мог разрядиться так быстро.

Он резко пробормотал что-то себе под нос.

— Я уже позаботился об этом. Сюда едет эвакуатор.

Эм.

— Ладно. Тогда что тебе нужно?

— Ты можешь забрать меня? — прямо спросил он.

Я моргнула, удивленная, что он звонил мне, а не вызвал такси.

— Эм. Конечно. Где ты?

— Я в главном здании. Где тренируется команда, — ответил он, уверенный, что я знаю, где это место. В прошлом я пару раз бывала там. — Еще мне надо забрать кое-какие документы из офиса иммиграционного адвоката.

Я вздохнула, поглядывая в окно на грозу, бушующую снаружи. Ненавижу ездить во время дождя, но он редко просит меня о каких-либо одолжениях... если они не важные и не судьбоносные.

— Конечно, приеду так быстро, как смогу.

Он пробормотал:

— Спасибо, — слова прозвучали вынужденно, и он повесил трубку.

Кое-что не меняется, не так ли? Я улыбнулась, сохранила свою работу, взяла сумку и спустилась вниз, чтобы забрать ключи. Очень быстро я доехала до здания, в котором, думала, никогда больше не окажусь, и показала на воротах охраны старый пропуск, который Эйден дал мне.

Когда я подъезжала к правильному зданию и парковала машину, зазвонил мой телефон, до смерти напугав меня. Я почти ожидала, что это Эйден, поэтому удивилась, когда на экране высветилось имя Дианы.

— Алл…

— Как ты могла не рассказать мне? — закричал на том конце знакомый голос.

Черт.

— И тебе привет.

— Не говори мне «и тебе привет», cabrona (сучка).

Ладно. Она использовала слово «сучка». Это показывало, насколько она зла. Достаточно честно.

— Ты хочешь услышать, откуда я узнала? — не хочу, но она не стала ждать подтверждение ответа, который и так знала. — Мне сказал Родриго!

Я поморщилась.

Как будто я и в первый раз ее не расслышала, она снова закричала.

— Родриго!

Я не собиралась извиняться. Знала, от этого станет только хуже. Я в курсе, как все с ней работает. В данном случае, лучшее, что я могла сделать — позволить ей разносить меня.

— Ты вышла замуж и не сказала мне!

Я молчала и смотрела на здание, чтобы убедиться, что Эйден не вышел наружу.

— Это потому, что ты думала, что я всем расскажу, не так ли?

Это, определенно, неправильный вопрос для поиска ответов. Так что я держала рот на замке.

— Ты меня больше не любишь? Это так? Я для тебя теперь старая пластинка?

Я все еще молчала.

— Не могу в это поверить! — вскрикнула она, и звук отозвался эхом. Зная ее, она, вероятно, в своей машине. — Я собираюсь ударить тебя по половым органам.

На этом я нарушила свое молчание.

— Хотела бы я увидеть, как ты пытаешься, — она не росла с моими сестрами. А вот я знала, как драться с девчонкой.

По крайней мере, лучше, чем она.

— Нет! Не разговаривай со мной прямо сейчас, — настаивала она. — Ты не сказала мне, что вышла замуж. Ты на испытательном сроке, а мне надо вернуться на работу. У меня перерыв на обед. Если в этом году ты хочешь вернуться в мой хороший список, мне нравится клубника в шоколаде.

На это я фыркнула. Она выжила из своего чертова ума.

— Ты должна мне.

На этом она повесила трубку, а я заехала на парковку, которую искала. Я опустила голову на руль. Все прошло одновременно и лучше, и хуже, чем я ожидала, но я испытала небольшое облегчение из-за того, что все тайное стало явью.

Осматривая пустую парковку, я барабанила пальцами по рулю. Я сомневалась, выбираться ли мне наружу, когда сверкнула гигантская молния и окрасила дождливое лавандово-серое небо зазубренными полосами. Шли минуты, а он так и не вышел из здания «Трех Сотен».

Черт побери. Прежде чем передумать, я выпрыгнула из машины, в миллионный раз ругая себя за то, что не взяла зонтик и резиновые сапоги, и побежала через парковку, прямо через двойные двери.

Оказавшись внутри, я осмотрела коридор, высматривая Здоровяка. Женщина за стойкой регистрации с любопытством посмотрела на меня.

— Могу я вам чем-то помочь? — спросила она.

— Вы видели Эйдена?

— Эйдена?

Тут, правда, так много Эйденов?

— Грэйвса.

— Могу я спросить, что вам от него нужно?

Я прикусила щеку изнутри и улыбнулась женщине, которая меня не знала, таким образом, понятия не имела, что я знаю Эйдена.

— Я здесь, чтобы забрать его.

Очевидно, она не знала, что со мной делать. Прямо сейчас я точно не похожа на девушку профессионального футболиста. Так как я не планировала выходить из дома, то даже не накрасилась.

И не надела нормальные штаны. Или рубашку. На мне обрезанные шорты и футболка, у которой я ножницами отрезала рукава. Плюс дождь снаружи, который совсем не помог моим волосам. Сейчас они напоминали бирюзовое облако.

К тому же, мы совсем не похожи друг на друга, поэтому не сойдем за брата и сестру. Как только я открыла рот, распахнулись двери, соединяющие передний холл с остальной частью учебного центра.

Мужчина, которого я искала, весь такой импозантный, большой и потный вышел из дверей с сумкой, переброшенной через плечо. Он выглядел угрюмо, впрочем, как и всегда.

Из-за его раздраженности я слегка улыбнулась.

— Готов?

Кончиком своего подбородка он выказал кивок.

Пока он шел ко мне, я ощущала на нас взгляд администратора, но была слишком занята Сварливыми Штанишками, чтобы смотреть на кого-то еще. На секунду он посмотрел на меня своими карими глазами, и в этот раз я улыбнулась необдуманно.

Он окинул меня взглядом.

— Из-за чего ты улыбаешься?

Я пожала плечами и покачала головой, пытаясь состроить невинный взгляд.

— О, просто так, Солнышко.

Он пробормотал губами «Солнышко», посмотрев в потолок.

Вместе мы побежали к моей машине. Распахнув дверь, я запрыгнула внутрь и, поежившись, завела машину и включила печку. Эйден сел внутрь грациознее, чем я, промокший, но не так сильно, как я.

Пока пристегивался, он смотрел на меня, и я бросила на него косой взгляд.

— Что?

Качая головой, он расстегнул свою сумку, которая лежала на его коленях, и вытащил оттуда пресловутое черное худи, которое он носил. А потом он протянул его мне.

Я могла лишь пялиться на него. Его излюбленная, не какая-то там брендовая, очень-очень большая кофта. Он предлагал ее мне.

Когда я только начала работать на Эйдена, то помнила, как он давал мне специальные указания о том, как хочет, чтобы ее стирали и сушили. В мягком режиме, а потом просто вешала ее высохнуть. Ему нравилась эта вещь. У него могло быть сотни таких, но это не так. У него лишь одна черная кофта, которую он носил постоянно, а иногда надевал синюю.

— Для меня? — спросила я как идиотка.

Он встряхнул ее, закатив глаза.

— Да, для тебя. Надень ее, пока не замерзла. Если у тебя случится пневмония, я бы не хотел о тебе заботиться.

Ага, я проигнорировала его раздраженный тон и сосредоточилась на «не хотел», когда взяла у него кофту и, не сказав ни слова, надела ее. Я держала в руках его кофту, как золотую медаль. Как будто мне дали заветную, семейную реликвию. Драгоценность Эйдена.

Всю дорогу до дома время от времени я смотрела на него. Радио не работало, но одно дело молча есть вместе за стойкой, и совсем другое — когда мы молча сидим в машине.

— Они сказали, что случилось с твоей машиной? — заставила я себя задать вопрос.

— Водитель сказал, что-то с компьютером.

В этом есть смысл. Я сжала руль сильнее, когда на горизонте молнии засверкали ярче.

— Твоя тренировка прошла хорошо?

— Нормально.

— Пожалуйста, расскажи мне больше, — хихикнула я. — Ты же выиграл все свои игры.

— Едва ли, — ответил он голосом, который, казалось, застрял между разочарованием и гневом.

Только вчера я видела новостной отрывок об этой суперзвезде команды «Три Сотни», как он пару дней назад играл и каким потрясающим был.

— Этот парень из команды «Грин Бэй» был огромен.

Даже смотря вперед, я ощутила, как он оскорбился.

— Он не такой уж и большой, — поправил он меня раздраженно.

Но он такой. Я видела фотографии парня, против которого играли «Три Сотни», и я видела его по телевизору. Парень ростом под два метра, весом со сорок килограммов; он, определенно, крупнее Эйдена, и даже я знала, что все эти лишние килограммы не чистые мышцы, но он все же был большим.

Но я держала рот на замке и не настаивала, что он не прав. Я могу притвориться, что его оппонент не размером с Делавэр. (Примеч. Название одного из штатов США). Это точно.

— Ну, твоя команда победила.

Эйден поерзал на своем месте.

— Я мог сыграть и лучше.

Что я могла на это сказать? Я просидела на достаточном количестве его интервью с людьми, которые вечно заискивали перед ним, и знала, Эйден впитывал каждое свое несовершенство и каждую ошибку, которую когда-либо совершал. Это глупо и прекрасно, как многого он от себя ожидал. Для него все всегда недостаточно хорошо. Согласно его словам, ему еще много над чем надо работать.

— Ох, Эйден.

— Что?

— Ты лучший в стране, и я говорю об этом не потому, что хочу быть милой, и для тебя это ничего не значило.

Из него вырвался пренебрежительный звук, и он щелкнул своими длинными пальцами, которые лежали у него на колене.

— Я хочу, чтобы меня помнили через много лет. Для этого мне надо выиграть чемпионат.

Его тон задел что-то в моем мозгу, ту часть, которая в течение многих лет отговаривала меня от того, чтобы уволиться.

— Тогда ты будешь счастлив? — спросила я осторожно.

— Может быть.

Не уверена, что именно в его ответе «может быть» взволновало меня.

— Ты выигрывал звание лучшего Защитника три раза из восьми, Здоровяк. Не думаю, что тебя когда-либо забудут. Просто говорю. Ты должен гордиться собой. Ты тяжело ради этого работаешь.

Он не согласился и не опроверг мои слова, но когда я повернулась к пассажирскому окну, то заметила, что он смотрит в окно, и у него на лице самое задумчивое выражение, которое я когда-либо видела.

Может быть.

С другой стороны, мне, вероятно, это показалось.

Мой телефон громко зазвенел из держателя, где я его оставила. Я посмотрела на него, но он был повернут экраном вниз, и я не могла посмотреть, кто звонит, не взяв его, и я чертовски точно не собиралась этого делать, особенно когда дождь стал сильнее биться о лобовое стекло. Так же быстро, как телефон начал звенеть, он замолчал.

И зазвенел снова.

— Собираешься отвечать? — спросил Эйден.

— Не люблю разговаривать по телефону за рулем, — объяснила я, когда телефон перестал звонить.

Он хмыкнул.

А затем звонок раздался снова.

Он со вздохом схватил телефон и посмотрел на экран.

— Это твоя мама.

Вот черт.

— Не...

— Алло? — ответил Здоровяк, поднеся телефон к своему лицу. — Она занята, — я повернулась голову и увидела, как его нижняя губа слегка выпятилась. — Я ей передам, — по гневу, с которым он ответил, стало понятно, что это последнее, что он собирался делать.

Как насчет этого. Прежде чем я успела его поблагодарить за навыки ответа на звонок, он коснулся экрана телефона и убрал его обратно в держатель. У меня внутри зародилось беспокойство, и я прочистила горло.

— Моя лучшая подруга, наконец, узнала, что мы поженились.

— Я думал, ты сказала ей.

— Она знала, что мы собираемся это сделать, но я не сказала ей, что это случилось. Она заявила, что ей рассказал брат, так что мне интересно, откуда он это узнал.

— Она тебе не сказала?

Снова прокручивая наш разговор, я улыбнулась.

— Нет. Была слишком занята, крича на меня.

Эйден задумчиво заворчал.

— Наверное, поэтому звонила мама. Обычно ей звоню я, — кроме того раза, когда она позвонила после неудачной поездки в Эль-Пасо. Лишь думая об этом, я снова начала злиться. Может, мне надо подождать и перезвонить ей... в следующем месяце. Я отмахнулась от горькой мысли.

— Где офис твоего адвоката?

Тридцать минут спустя я заехала на многоуровневую крытую стоянку, прилегающую к высокому офисному зданию.

— Я подожду здесь, — сказала я, выключив мотор.

Эйден покачал головой, открывая дверцу машины.

— Пошли со мной.

Я осмотрела свои ноги и качнула головой.

— Я не одета...

Здоровяк смотрел лишь мне в лицо.