— Ох, — моргнула я. — Ты мне что-то купил?

Он немного прищурился, будто думал о том же, о чем и я.

— Да, — поднявшись на свои большие ноги с большей легкостью, чем мог кто-то с таким большим весом, он склонил голову в сторону лестницы. — Следуй за мной.

Я пошла за ним вверх по лестнице, прямо по коридору в сторону... его кабинета.

Его кабинет?

Он открыл передо мной дверь и головой указал мне идти вперед.

В дверном проеме я заколебалась, наблюдая, как он наблюдал за мной. Он вытянул руку перед моим лицом и включил свет. На его большом столе из твердой древесины стояли два подарка, аккуратно завернутые в полосатую бумагу мятного цвета.

Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, что их заворачивали эти большие, аккуратные руки, а не какой-то незнакомец.

И из-за этого у меня защекотало в носу.

— Открой первый, — указал он.

Я посмотрела на него через плечо, зашла в кабинет и взяла верхнюю коробку. Медленно, я развернула бумагу и вытащила тонкую коробку. Я знала, что это, как только увидела название компании.

Это новый, первоклассный планшет. Большинство графических дизайнеров будут пускать на него слюни, но никогда не купят, потому что себя можно уговорить на покупку чего-то более дешевого, но такого же хорошего.

Прижимая его к груди, я повернулась лицом к нему, открыв рот.

— Эйден...

Он поднял руку и закатил глаза.

— Поблагодаришь меня после того, как откроешь следующий.

Я уже была готова проигнорировать его и обнять, но решила быть хорошей и открыть следующий подарок, потому что он так мило попросил. Следующий подарок находился в коробке побольше, как причудливая коробка из-под шарфа, которую я видела у своей соседки по комнате в колледже.

Как и предыдущий подарок, я открыла его медленно и вытащила оттуда идеальную коробочку кубической формы.

Открыв крышку, я улыбнулась, увидев кучу фонарей и лампочек внутри. Там было два фонарика с присоединенными к ним брелоками для ключей и тремя сменными насадками: в форме юпитера, звезды и обычный прямой, который, скорее всего, будет пользоваться у меня наибольшей популярностью.

Там еще были четыре фонарика различных размеров и цветов: розовый, красный, бирюзовый и черный. Я взяла розовый, металлический.

— Они напоминают мне о цвете твоих волос.

О, нет.

— Эйден...

— Я знаю, это не сравнится с тем, что ты подарила мне, но, думаю, для начала этого достаточно. Я годами никому не покупал подарки...

— Этого достаточно, глупыш, — ответила я, смотря на него через плечо и держа в руках самый продуманный подарок, который мне когда-либо дарили.

Здоровяк откашлялся.

— Нет. Это не так. Я тебе должен.

Он должен мне?

— Ты мне ничего не должен. Это... это идеально. Больше, чем идеально. Спасибо.

Чертовы фонарики. Кто бы подумал?

Мне на плечи опустились две большие руки.

— Я должен тебе, Ван. Поверь мне, — так же быстро, как его руки оказались на мне, они исчезли, и он добавил: — Это не подарок, но вытяни свою руку.

Я сделала, как он сказал, подняв ее высоко над плечом, испытывая любопытство от того, что он собирается мне дать. Жевательную резинку?

Мне на ладонь упало что-то прохладное и маленькое. Но довольно тяжелое.

Когда я опустила руку, во рту пересохло.

— Это не подарок. Вчера позвонил ювелир и сообщил, что заказ готов. Я собирался отдать его тебе, но…

Сначала я, честно говоря, подумала, что это камешек. Большой светло-голубой камешек. Должно быть, я пребывала в таком замешательстве, что не сразу заметила ободок из белого золота под камушком. И тут до меня дошло: это же кольцо.

Держа его на уровне глаз, я вспомнила все те годы, когда была вынуждена делать покупки исключительно в стареньких секонд-хендах. Изумрудная огранка, голубовато-зеленый камень — аквамарин, если быть точной, камень месяца моего рождения, — венчал верхушку тоненького ободка. С четырех сторон камень окружали по три бриллианта. А рядом с белым, ничем не украшенным золотым простым ободком, находился еще один тонкий ободок, инкрустированный бриллиантами, который прилегал к основному кольцу, как будто они из одного набора.

Это кольцо напоминало те кольца, которые носили люди в 1950-х на коктейльных вечеринках… правда, уверена, клянусь сердцем, это не какая-то дешевка, заказанная по каталогу.

— Я решил, что тебе нужно обручальное кольцо. Не думаю, что тебе нравятся бриллианты. Это кольцо больше похоже на тебя.

— Заткнись.

Я еще секунду рассматривала кольцо, мне стало трудно дышать.

— Нет, — запротестовал он. — Если тебе не нравится...

— Прекрати болтать, Эйден. Это самое прекрасное кольцо, которое я когда-либо видела, — я поднесла руку ближе к лицу и покачала головой, затем посмотрела Эйдену в глаза, вложив в свой взгляд чувства своего сердца. — Оно для меня?

— Для кого еще? Моей другой жены? — спросил он раздраженно.

Он купил мне кольцо.

И оно...

Черт возьми. Черт возьми. Я не могу любить его. Не могу. Не могу, особенно не потому, что он купил мне нечто идеальное. Нечто, так подходящее для меня.

Я пыталась подавить свои эмоции.

— Ты мог просто купить мне обычное кольцо. Мне плевать на то, что думают остальные, — прошеп24тала я и надела кольцо на правильный палец.

— Мне тоже плевать, но я все равно купил его для тебя.

Глава 25


— Я влюблен.

Мы с Заком наблюдали, как Лео носился по полу из стороны в сторону, и это видение — было самым прекрасным во всей Вселенной, а я не могла не согласиться с Заком.

Мы трое любили маленький желтый меховой комочек, а прошло всего две недели. Все это время мы с Эйденом тренировали мальца и установили расписание. Когда Здоровяк уезжал, щенок оставался со мной, и каждые пару часов я выводила его на улицу.

Лео — бриллиант, и я очень жалела, что отдала его Эйдену, а не оставила себе. Но не так-то и важно, кому он принадлежал, потому что, технически, со мной он проводил больше времени, чем с папочкой, которого постоянно не было дома.

«Три Сотни» сейчас приближались к окончанию сезона и продвигались по непредсказуемой таблице, и скоро они окажутся в дивизионном плей-оффе. Их игра завтра, и, должна сказать, мужчина, который настаивал на том, чтобы нести на своих плечах вес всего мира, ощущал невероятный стресс.

Я, само собой, давала ему свободное пространство и старалась поддерживать, что означает, что я готовила достаточное количество еды, чтобы накормить всех в доме. Эйден включил уровень Джедая и, когда был дома, проводил все свое время с новым «ребенком» и отдыхал столько, сколько возможно.

— Я люблю его, — произнесла я, когда малыш подбежал к месту, где мы сидели в уголке, и лег на мои ноги, одетые в носки. — Пока я работаю, он все время спит у меня на коленях. Так трудно не оставлять его у себя на весь день.

Зак наклонился, чтобы почесать его кончиками пальцев, но Лео отключился. Мы пошли на девятнадцатикилометровую пробежку в зал, где он тренировался, а после сразу достали Лео из его клетки, которую Эйден хранил в своей комнате, и дали ему побегать по заднему двору.

Выпрямившись, Зак сделал большой глоток лаймово-зеленого «Гаторэйда» из бутылки, которая стояла около него.

— Ты идешь завтра на игру?

— Планирую. Хочешь пойти?

Он снова заглянул под стол.

— Тебе есть с кем еще пойти?

После той первой игры он со мной больше не ходил. Я смотрела их одна.

— Я могу пойти одна. Ничего страшного.

— Я знаю, что ты можешь пойти одна, но это игра дивизиона. Там будет сумасшествие.

Я закатила глаза.

— Я выросла с тремя психами. Я могу справиться с сумасшествием.

Зак приподнял брови, и тогда до меня дошло, что я сказала. Я могла справиться с сумасшествием. Идиотка.

Я застонала.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Его улыбка была большой, широкой и не очень невинной.

— Но я ничего не сказал, — подмигнул тупица. — Слушай, я пойду завтра с тобой. Только убедись, что Эйден достанет нам хорошие места, так как ты говоришь, что слишком хороша, чтобы сидеть с семьями.

— Слишком хороша, чтобы сидеть с семьями? — вскрикнула я. — Просто не хочу быть дружелюбной с женами других игроков. Вот и все.

Из-за этого Зак нахмурился.

— Почему?

— Я тебе говорила, — или я рассказывала об этом Эйдену? Не помню. — Я чувствую себя обманщицей.

— Ты не обманщица.

Я приподняла плечо.

— Так я себя чувствую. Плюс, сезон почти закончился. Кто знает, что произойдет. Он не говорит мне, что происходит с Тревором, или поедет ли в Колорадо в этом году.

Честно, я не сильно задумывалась над тем, уедет ли он во время перерыва между сезонами, потому что не хотела. Когда я все-таки подумала об этом, лишь раз, то мне стало грустно, потому что я не увижу его несколько месяцев. Я бы предпочла жить в неведении, чем все время думать об этом.

Плюс, он скажет мне, когда соберется уезжать... не правда ли?

— Он ничего мне не рассказывает, Ванни, и когда я в последний раз разговаривал с Тревором, мы обсуждали мои планы на межсезонье, — объяснил Зак.

Это стало для меня отговоркой забыть на секунду о Колорадо и вспомнить что-то: что Эйден решит делать со своей карьерой, затронет не только меня, но и Зака. Если он перейдет в другую команду, Зак этого же сделать не сможет. Последние пару месяцев между ними очень натянутые отношения, и я не знаю, что сейчас происходит.

— Ты уже решил, что будешь делать?

— Пару недель назад мне позвонил мой старый тренер из Техаса. Сказал, что в этом году собирается уйти в отставку, и он живет в городе, недалеко от моей мамы. Думаю, все-таки вернусь в Остин, чтобы работать с ним.

Остин? Я подавила свой эгоизм.

— Правда?

— Да. Неплохо было бы вернуться домой. Я тебе рассказывал, каким виноватым я себя чувствовал из-за дедули в это Рождество, — объяснил он. Зак говорил, что его дедушка продолжал напоминать ему, что моложе он не становился.

Потом меня поразил следующий шаг будущего. Конечно, мы живем вместе лишь пять месяцев, но... в конце концов, можем оказаться в разных штатах. Навсегда. Я буду безумно скучать по Заку, моему лучшему другу. В каком испорченном, эгоцентричном мире жила я, что не думала о подобном результате?

Должно быть, он заметил отчаяние на моем лице, потому что недоверчиво рассмеялся.

— Почему ты расстраиваешься, сладкая?

— Потому что я больше не буду тебя видеть, — ответила я со всей честностью. — Ты, фактически, мой второй лучший друг.

— Ох-х, черт, Ван. Ты тоже мой лучший друг, — он распахнул свои голубые глаза. — Что бы я делал без тебя в эти последние несколько месяцев.

Я потерла глаза тыльной стороной ладони. С Рождества я стала плаксой, хотя на это не было никаких причин.

— Почему я так расстроена? Мы все равно будем писать друг другу, верно?

— Конечно. Конечно. Давай же.

Его глаза блестят?

— Обними меня. Из-за тебя у меня тушь потечет.

Я рассмеялась, обнимая его.

— Ты идиот, но я люблю тебя.

Он обнял меня обеими руками, его грудь подо мной дернулась в плаксивом смешке.

— Ты не должен бежать марафон, если не хочешь, — произнесла я в его рубашку.

— Ты провела меня через ад не для того, чтобы сейчас отступить, милая. Мы сделаем это.

— Но если ты поедешь в Остин...

— Мы сделаем это, — настаивал Зак. Он отстранился, обхватил руками мои предплечья и посмотрел на меня. — Ты же знаешь, что между нами все будет отлично, верно?

— Во время марафона или если мне придется переехать с Эйденом?

Он прищурил свои светло-голубые глаза.

— Я не беспокоюсь о тебе во время марафона. У тебя все под контролем. Я имею в виду переезд.

— А, да, — я пожала плечами. — Я не беспокоюсь об этом. Все равно почти ничем здесь, в Далласе, не занимаюсь, и Эйден все чаще составляет мне компанию.

Часть меня ожидала, что он скажет что-то типа «я заметил», потому что когда он вернулся после Нового Года и заметил кольцо, которое Эйден купил мне, он беспощадно дразнил меня. А то, что я снимала его лишь тогда, когда мы отправлялись на пробежку, совсем не помогало. Вместо этого Зак кивнул, улыбаясь.

— Он позаботится о тебе.

Я фыркнула. Я хотела рассказать ему об Эйдене, и о том, что чувствовала, но... я не могла. Просто не могла. С каждым днем мои чувства становились лишь сильнее. И это плохо.

Как можно влюбиться в человека, с которым ты должна развестись через пару лет? Я идиотка, и иногда просто не хотела задумываться над тем, какой я была глупой.