Если подумать, двадцать тысяч слов менее чем за четыре недели это довольно серьезное обязательство. Знаю ли я вообще двадцать тысяч слов? А что, если благодаря какому-то неведомому чуду мне действительно придется писать половину книги? Это, как минимум, еще шестьдесят тысяч слов. Сколько этот процесс займет времени? Мне придется остаться? Придется носить корсет, пока мои с каждым разом все уменьшающиеся ребра не исчезнут и это не приведет меня к смерти? Нужно будет жить с бабушкой, у которой глаза все время на мокром месте, и ее ворохом чувств? Быть напоминанием собственной матери? В желудке от нервов забурлило, и я задвинула все эти вопросы в дальний угол своего сознания.

Я меняю шрифт названия документа пять раз, в конце концов останавливаясь на старом добром «Таймс нью роман».

Очень медленно завариваю в чайничке чай.

Затем ради забавы пою как Шакира.

После некоторое время смотрю в окно и думаю о телевизионном шоу Саммер, размышляя, станет ли она новой Леной Данэм.

Пока я дрейфую по своим мыслям, на кухню заходит Пич, топая и прижимая Мистера Белдинга к груди. Маленькая голова кота удобно устроена прямо в вырезе ее широкой футболки. Пич глядит на кота и улыбается ему со всей любовью. Они привязались друг к другу. Мистер Белдинг будет расстроен, когда вернется в Манчестер к переодеваниям ради фотографии для Сети. Наверное, я могу не говорить Саммер, что стащила у нее кота, чуть подольше…

— Привет, Джесс, — выдавливает Пич.

Я почти нападаю на нее, цепляясь за возможность не возвращаться к экрану компьютера.

— Привет, леди Пи. Что происходит вокруг? Рассказывай все сплетни. Абсолютно все. Хочешь чаю? Печенья? Чем занималась вчера вечером? — Я наполняю вторую чашку чаем.

Пич садится за стол и перекладывает Мистера Белдинга на колени.

— Я, эм, смотрела кино. Тебе должно быть стыдно, что ты не вернулась домой вовремя. Мне очень сильно хотелось посмотреть кино с тобой.

Чего? Ой. Я вчера сказала ей, что посмотрю с ней фильм. Вот почему я учуяла запах попкорна, когда вернулась домой. Готова спорить, она и маски для лица нам купила. Блин, совсем из головы вылетело! Надо было написать напоминание на руке.

— Твою дивизию, прости меня, Пич.

Она краснеет и отмахивается от моих извинений.

— Да ладно, не стоит переживать. Я знаю, как ты занята из-за этого проекта… Я надеялась, что хотя бы сегодня вечером ты свободна.

Она косится на текстовый документ, открытый на лэптопе.

— Хм-м-м… О чем ты думаешь?

— Не знаю, может, мы могли бы выпить по кофе? Как делали популярные герои из сериала «Друзья». Они вместе пили кофе литрами, и им всегда, казалось, было весело, они часто шутили.

Я пожимаю плечами.

— Хм-м-м, а как насчет того, чтобы перейти на следующий уровень? Может, нам пойти и немного выпить? Может, даже потанцевать. — Я двигаю плечами, изображая буги.

От такого плана в бледно-серых глазах Пич появляется блеск, но затем она качает головой.

— Звучит дорого.

— Мой чек от Валентины будет уже сегодня…

— Я не могу тебе этого позволить. Тебе нужны эти деньги.

— Нужны… Но, уверена, пара фунтов не сделают большой погоды. Это мой способ извиниться за то, что пропустила ночь кино. И я вроде как эксперт, когда хочется круто отдохнуть, а денег совсем нет.

— Когда идем?

Прищурившись, я долго взглядом сверлю лэптоп. После чего указательным пальцем аккуратно опускаю крышку.

— Что скажешь насчет сейчас?

Бабушка, должно быть, в добром расположении духа, потому что ни капельки не против, чтобы мы с Пич пошли танцевать.

— Сегодня ты поработала на славу, а каждая Достойная Женщина время от времени заслуживает немного веселья. — Она доброжелательно смотрит на меня. — Танцы — это поистине великолепный способ проникнуться элегантной и женственной модой.

Мне интересно, на какие танцы мы, по ее мнению, идем? Наверное, на босса-нову или что-то такое же. Я ее не поправляю. Бабушка спокойно отнеслась к нашему выходу из дома, но при двух условиях: во-первых, мы притворимся Золушками и вернемся к полуночи, чтобы я хорошенько выспалась перед завтрашним свиданием с Лео, и во-вторых, я надену винтажное белье, чтобы научиться «двигаться грациознее» в нем.

Пич помогает мне влезть в корсет, утягивающее белье и заостренный лифчик, и, хотя все тело охренительно болит, когда я натягиваю облегающие джинсы и узкую красную футболку с надписью «Рамоунз», мои изгибы выглядят просто непередаваемо сексуально. Пич переодевается в милую зеленую тунику, черные леггинсы и просвечивающуюся черную пашмину, и мы уходим из дома.

— Куда пойдем? — спрашиваю я ее, когда мы легкой походкой в предзакатных сумерках направляемся в сторону станции метро «Южный Кенсингтон». — Куда вся крутая лондонская молодежь нынче ходит?

Пич смотрит на меня так, словно я прошу ее объяснить, по какой конкретной причине канал «ITV» вообще выпустил в эфир шоу «Всплеск!39».

— Откуда мне знать?

— Ну, ты же вроде работала в Лондоне по крайней мере пять лет, правильно? Разве ты никуда не ходила?

Она, смутившись, затягивает пашмину еще сильнее и глядит на меня.

— Обычно я просто вяжу или читаю в своей комнате. Не знаю, заметила ли ты, но я немного…

— Стеснительная? Да не может этого быть! Ты, должно быть, шутишь! — Я окидываю ее взглядом. Плечи ссутулены, голова опущена, копна непослушных тусклых кудряшек скрывает ее нежное, круглое лицо. — Пич… ты хоть когда-нибудь была в баре? Или в клубе?

Пич резко, едва заметно, отрицательно качает головой. Я чуть не задыхаюсь от удивления.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть, — вздыхает Пич. — В свою защиту хочу сказать, что росла на ферме в Алабаме и покинула Штаты раньше, чем мне можно было легально посещать заведения, где подавался алкоголь. А потом я прилетела сюда, и ни с кем толком не познакомилась. Я ходила в паб только раз. Но только на завтрак пахаря40.

Поверить не могу. Этой женщине двадцать шесть лет и она ни разу не была ни в баре, ни в клубе!

Словно сама судьба вела меня к этому моменту. Тусовка — моя raison d’être. (с фр. смысл существования.)

Веселье — моя цель. Пич может стать моей протеже. Она молода. У нее есть еще несколько лет, прежде чем она попадет на темную сторону с длительными отношениями, детишками, продолжительным контрактом на подключение кабельного и обсуждением оттенков красок фирмы «Фэрроу энд Болл». Я могу научить ее всему, что знаю сама, и таким образом сотворить себе лучшую подругу для вечеринок всех времен! По крайней мере, на следующие две или четыре недели.

Я взволнованно хватаю ее за пухлую руку и ускоряюсь, чтобы мы быстрее добрались до метро.

— Смотри и учись, крошка, — говорю я, безумно улыбаясь. — Смотри и учись.

 

Глава двадцатая

Танец с джентльменом — это потрясающий способ завести разговор, демонстрируя лучшие танцевальные па. Достойная Женщина двигается грациозно, по танцевальному залу она перемещается с изяществом. Она избегает сложных или чрезмерно размашистых элементов, и она всегда, без исключений, позволяет вести джентльмену.

Матильда Бим, руководство «Любовь и отношения», 1955

— За грушевый сидр! — Я поднимаю бутылку, произнося тост.

— И за Соединенные Штаты Америки! — добавляет Пич, радостно чокаясь своей бутылкой о мою.

Сначала мы вкусно и дешево отужинали закусками в забегаловке, потом прошлись по пабам в Сохо и в итоге обосновались в кабинке в «Твистед Спин», модном подвальном клубе, о котором популярный блог «Люблю Лондон» отозвался как о «оригинальном лондонском месте для встреч с инди и роком». Музыка подобрана со вкусом и играет не настолько громко, чтобы невозможно было слышать ничего вокруг, цена на сидр вполне оправдана, а мрачноватая, сексуальная, индустриальная атмосфера полностью отрезает от внешнего мира со всеми его проблемами. Моя утопия.

Чтобы расшевелить Пич, понадобилось время: первый час наше общение было довольно нескладным, и основной темой была недавняя жара, после чего мы обсуждали, кому какая погода нравится, какая не нравится, и какая не вызывает никакого отклика. К счастью, когда мы добрались до третьего паба, пиво ее немного расслабило, и Пич, согласно моим надеждам, стала превращаться в потрясающего компаньона для тусовок, хоть и со своими незначительными странностями.

— Джесс! — перекрикивает она раздающуюся из колонок песню группы «Arcade Fire». — Может, нам надо придумать тебе прозвище?

— Чего? — кошусь я на нее.

— Как называть тебя. — Она заглушает отрыжку. — Друзья так делают. В «Балбесах»41 у всех были прозвища, а они были лучшими друзьями. Чанк. Маус. Дата. Я леди Пи. Как ты хочешь, чтобы тебя звали?

До этого Пич призналась мне, что ей всегда было сложно знакомиться с людьми из-за тревоги, которую она ощущала в обществе, и стеснительности. Потому так сложилось, что все ее знания о дружбе были почерпнуты из сериалов и фильмов, а не из реальной жизни. Благодаря уверенности, вызванной пивом, и попыткам сблизиться с помощью информации «чем я живу», она засыпала меня вопросами. Спрашивала Пич о моем любимом цвете (зеленый), были ли у меня в детстве питомцы (не было — мама всегда говорила, что это слишком большая ответственность, которая нам была ни к чему), и что со мной случалось худшего и лучшего (этот вопрос я грациозно опустила, внезапно убежав по нужде). Теперь она хочет, чтобы мы придумали мне прозвище. Она сказочная чудила. Но, несмотря на странные вопросы и ссутуленные плечи, Пич кажется забавной, образованной и милой. Мне даже немного паршиво из-за того, что, скорее всего, я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы создать с ней искренние дружеские взаимоотношения, к которым она так стремится. И даже если бы я хотела этого, — хотя не хочу, — то после случившегося с Саммер я не уверена в своей способности быть кем-то, кроме «супер-клевой и веселой» компаньонки. Но если Пич желает попрактиковаться в дружбе со мной, я не возражаю. Особенно, если это подразумевает под собой приятное отвлечение от проекта «Заполучить мужчину методами 1955 года».

— Насчет прозвища даже не знаю, но подумаю об этом. Хотя, одно я знаю точно, Пич, — ухмыляюсь я, делая здоровенный глоток сидра. — Пришло время танцевать.

Не успеваю я закончить предложение, а Пич уже выбирается из кабинки и, качая широкими бедрами, устремляется на танцпол. Песня группы «Klaxons» звучит изо всех закутков клуба. Во время вступительного проигрыша Пич взмахивает своими густыми кудряшками и начинает барабанить воображаемыми палочками. Я кричу и визжу, впечатленная ее неожиданно потрясающими движениями, и присоединяюсь к Пич, после чего мы начинаем прыгать по клубу, на пару валяя дурака.

Так и знала, что у нее потенциал!

Мы танцуем целую вечность, и хотя во всем этом утягивающем обмундировании двигаться свободно достаточно сложно, иметь возможность расслабиться, хохотать до упаду, быть глупой и громкой без осуждающих взглядов — великолепно. Мы берем передышку, чтобы Пич сходила в уборную, а я покупаю нам по еще одной рюмке прекрасной пикантной водки. Я несу напитки к столику у танцпола и чуть их не роняю, когда вижу, что в двух шагах, в компании гламурных модников, абсолютно не вписывающихся в обстановку этого клуба, стоит и мило общается Саммер.