Ведущий достает клочок бумаги из шляпы.

— Ладно, ребята, первым, кто будет импровизировать для нас… Люсиль Дарлинг.

И только потому, что Люсиль Дарлинг не мое настоящее имя, у меня уходит секунда на то, чтобы понять.

Какого. Мать его. Хрена?

Нет.

Я поворачиваюсь к Лео в ужасе. Он широко улыбается.

— Я положил твое имя, когда ты ходила в уборную. Ты говорила, что если бы знала, что мы пойдем сюда, то сама бы поднялась. Так вот, теперь у тебя есть такая возможность. — Он кажется таким довольным собой. Словно оказывает мне услугу. Вот придурок!

Лео Фрост. Художник. Мыслитель. Человек. Придурок.

Как поступить? Я бросаю взгляд на дверь. Едва ли я смогу сбежать, да? Тем более, когда я смогла зайти так далеко, и когда все силы ушли на то, чтобы не показать, как плохо мне на самом деле. Если я сбегу сейчас, то все старания были напрасными. Вообще все было зря. Вот дерьмо.

Лео поднимается и указывает на зрителей так, как делал на презентации «Пчеловода», когда все медленно аплодировали его нелестному высказыванию обо мне.

— Давайте же поаплодируем Люсиль! — выкрикивает он уверенным, глубоким баритоном.

— Я не…

— Просто закрой глаза, Люсиль, — говорит он убедительно. — Выплесни все, ты прекрасно справишься.

Бляха муха.

Зрители сердечно хлопают и щелкают пальцами.

Никто бы никогда не назвал меня стеснительной, но сейчас мои колени трясутся как никогда. Лео, кажется, проникся идеей отправления меня на сцену. А бабушка говорила, что я должна демонстрировать энтузиазм изо всех сил…

Перестань быть неудачницей, Джесс. Просто действуй.

Я медленно встаю из-за стола и поправляю юбку-карандаш, пытаясь игнорировать болезненное бурление в животе. Затем неуверенной походкой направляюсь к сцене и протягиваю ведущему руку, чтобы тот помог мне подняться.

Беру микрофон и щурюсь, когда софит бьет по глазам.

Ладно. Это всего лишь стих. Крошечный стишок. Мне просто нужно соединить вместе случайные слова и притвориться, будто они что-то для меня значат. И потом я смогу пойти домой, в кроватку, где мне и место. Итак. Случайные слова…

Я глубоко вздыхаю и пытаюсь сосредоточиться.

— Эм… Сокс47, — шепчу я в микрофон.

Твою мать. Нет. Эти слова Фреди Принц-младший сказал в фильме «Это все она». Мои стихи не могут быть тоже о соксе. Зрители считают, что это остроумная ироническая шутка и заливаются смехом.

— Ха-ха, — соглашаюсь я.

Хорошо. Время стиха.

— Пропитанное дождем небо, — хрипло выдавливаю я, ведь мое горло внезапно пересыхает и становится жестким. Лео улыбается мне и кивает, чтобы подбодрить, его рыжие волосы светятся в толпе.

— Ох, почему… Ох, отчего. Как ты дало ей… улететь?

Что я вообще несу? Я моргаю, глядя на зрителей. Они не выглядят впечатленными. Я их не виню. Это отстой.

Я решаю последовать совету Лео и закрываю глаза.

Эм…

— Лишь пустота, — продолжаю я. — И тишина, не видно лиц. Хватит стонать. Дай сну настать.

Я откашливаюсь.

— Этот… э, пазл, не постичь. Мне не узнать, лишь отпустить. Теперь... ты бросила меня одну… Моя Роуз.

Роуз. Мама. Я тут же распахиваю глаза. Тяжело сглатываю. Откуда это, черт возьми, взялось?

Зал, почувствовав, что я закончила, взрывается громкими аплодисментами.

Чувствую себя паршиво.

Здесь слишком жарко.

Прошлой ночью я выпила слишком много.

Шашлык был гипержирным.

Головная боль убивает меня. Аромат кофе слишком сильный.

Думаю, мне нужно…

— Вырвать, — шепчу я.

Откладывая микрофон, я соскакиваю со сцены и бегу в дамскую комнату прямо мимо пораженного Лео Фроста. Я успеваю добежать до туалета как раз вовремя, чтобы извергнуть рвотную массу так, как не делала еще никогда за всю жизнь. Я блюю просто как чемпион.

Я слышу глубокий голос Лео из-за стенки кабинки.

— Люсиль?

Чтоб тебя!

Я хватаю туалетную бумагу и легко промокаю ею рот, стараясь не размазать розовую помаду, которую бабушка наносила с таким усердием. Как же погано я себя чувствую. Никогда не стану пить столько пряной водки и никогда больше не стану есть сомнительные шашлыки.

— Я в порядке, — говорю я настолько задорно, насколько могу, то есть никак. — Съела что-то не то. — Мой голос дрожит. Интересно, Лео Фрост слышал, как меня тошнило?

Я встаю, трясущимися руками приоткрываю дверь и выглядываю из-за нее. Он ухмыляется. Ага. Он совершенно точно был свидетелем моей тошноты.

Твою мать. Твою мать.

Ну, теперь-то я точно все испортила. Я, черт подери, почти на сто процентов уверена, что Достойная Женщина ни при каких обстоятельствах не должна прочищать желудок неподалеку от своего суженого.

Все кончено. Проект завершен. Из подобной ситуации выхода нет.

Я сдергиваю смехотворную шляпку бабушки и вздыхаю, потирая лицо.

— Слушай… Лео, ты можешь, ну, уйти. Я пойму. — Я тяжело вздыхаю и сбрасываю маску притворства. Какой смысл? Я это к тому, что вряд ли он захочет видеть меня снова после того, как на сцене я изображала правильную девицу, а потом экстравагантно блевала в его присутствии.

Господи, как же мне плохо.

Лео Фрост делает шаг ко мне, и его силуэт заполняет крошечную кабинку женского туалета. Он садится на корточки и развязывает тугой розово-фиолетовый шарф, чтобы снять его с меня и, сложив, убрать в карман рубашки.

— Это может мешать, — говорит он спокойно.

Не успеваю я ответить, как мой желудок снова заводит свою кошмарную песню. Я разворачиваюсь обратно к унитазу и продолжаю освобождать желудок. Боже, это худшее фальшивое свидание за всю историю вселенной.

Но затем происходит самое странное. Лео наклоняется, собирает мои волосы и аккуратно убирает их от моего лица и подальше от унитаза. И терпеливо держит их, пока я не заканчиваю.

Когда содержимое моего желудка смыто прочь, я спиной упираюсь в стену кабинки и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Не говоря ни слова, Лео быстро выбегает, чтобы принести мне стакан холодной воды. Когда он возвращается, то подтягивает дорогие брюки и садится на пол рядом со мной.

Я поглаживаю живот и выдыхаю, надувая щеки, беру у Лео стакан воды и бормочу благодарности.

— Невозможно, чтобы осталось что-то еще.

Бабушка была бы в ужасе, если бы увидела, что мое первое свидание с Лео закончилось на чертовом полу уборной. Она бы разрыдалась, зуб даю.

— Нам следует отвезти тебя домой, — предлагает Лео низким голосом. — Если ты останешься в туалете кофейни, к следующему свиданию тебе точно не станет лучше. Хотя, если подумать, это не самая ужасная уборная. Да и вообще, здесь неплохой выбор материалов для чтения.

Лео указывает на разрисованную граффити стену кабинки.

Стойте… Он только что говорил про следующее свидание?

Что-о-о? После всего произошедшего он все еще заинтересован?

Не понимаю…

Разве что… Боже, дело, должно быть, в том, с каким энтузиазмом я говорила о поэзии. Похоже, бабушка была права. Притворяясь заинтересованной в том, что интересно ему, я смогла зацепить его. Я зацепила его так сильно, что он не обратил внимания на рвоту. Ого-го. Матильда Бим, вероятно, волшебница.

Я моргаю в изумлении. Итак… Проект не завершен?

Я прочищаю горло и устремляю взгляд на Лео.

— Ох, Лео, — тихонько напеваю я голосом Люсиль. — Ты тако-о-ой заботливый.

И мы снова в игре.

Лео заказывает машину компании «Вулф Фрост», чтобы доставить меня до Бонэм Сквер, и когда я оказываюсь дома, бабушка с нетерпением ждет моего возвращения.

Когда я вхожу в гостиную комнату, она так резко поднимается с кресла, что «Любовник Леди Чаттерлей» падает на пол. Ага. Она сладко проводит время именно с этой книжкой. Интересно, она, как и я, просто перечитывает пикантные моменты?

— Как прошло, дорогая? — спрашивает она, не справляясь с чувствами. — Что случилось? Я ждала твоего возвращения!

Я падаю на диван и расслабляюсь, лишившись остатков энергии.

— Фрост отвел меня в кофейню.

Бабушка изумленно моргает.

— Не на ужин? Как… необычно.

— На вечер поэзии.

— Поэзии? — Лицо бабушки вытягивается. — Бедняжка.

Если бы мне не было так паршиво, я бы рассмеялась.

— Он пытался поцеловать тебя? — спрашивает она с надеждой в голосе.

Хм-м. Думаю, он мог бы, если бы меня не стошнило. Но бабушке об этом знать необязательно, это подкосит ее.

— Пытался, — лгу я. — Но я отвернулась, так что он поцеловал меня лишь в щеку, как и сказано в руководстве. Он позвал меня на второе свидание в четверг.

— Ох, как замечательно! — Бабушка складывает ладони вместе. — Я так рада, Джессика. Ты хорошо справляешься. Очень хорошо. Помни, все произошедшее ты должна описать в книге. Чем раньше у нас будет что-то для Валентины, тем лучше.

Ах да. Первые двадцать тысяч слов. А я и забыла. Буэ.

Бабушка вперивается в меня взглядом сквозь свои огромные красные очки.

— С тобой все в порядке? Ты бледновата. — Она тянется ко мне и тыльной стороной ладони касается моего лба.

— Я чувствую себя неважно. — Преуменьшение века. — Не о чем беспокоиться. Просто крутит живот.

— Хм-м, — бормочет бабушка. — Пич тоже неважно себя чувствовала. Вероятно, какая-то инфекция. — Она хлопает меня по колену. — Отправляйся в постель, дорогая. Уверена, вам обоим утром станет гораздо лучше. Утром все кажется лучше.

Дневник Роуз Бим

8 июня 1985

Не знаю, упоминала ли, что отец с матерью обновляют клятвы?.. Неважно, они их обновляют, и с приближением даты мероприятия мама все больше перевоплощается в стопроцентную Достойную Женщину. Кто бы мог подумать, что ей мало забот с Женским Институтом Матильды Бим и бесконечным вмешательством в МОЮ жизнь? Но как бы меня ни раздражала ее суетливость, ничего не могу с собой поделать, но уже предвкушаю. Они любят друг друга невероятно сильно, и сомнений быть не может, что это будет самый стильный вечер из тех, что проводились в Лондоне за последнее время. Если чего я и не могу отрицать, так того, что моя мама знает, как устраивать грандиозные вечеринки. Они соберут всех сумеречным летним вечером в собственном саду перед домом. Папа сегодня примерял свой новый костюм, он выглядел великолепно и был взбудоражен. Хотелось бы мне рассказать им о Томе, но чувствую, что еще слишком рано, и они наверняка бурно отреагируют. Я знаю, что они не могут мне запретить с кем-то видеться, я же, как-никак, взрослая. Но я не вынесу, если они будут огорчены из-за меня. Несмотря на мои причитания, они души во мне не чают. Может, я их недооцениваю. Может, они увидят, какой счастливой меня делает Том, и поймут, что наше решение быть вместе — верное.

 

Глава двадцать третья

Нет практически ничего, чего бы не исправил здоровый сон. Утром жизнь всегда кажется лучше!

Матильда Бим, «Как быть достойной матерью», 1959

Бабушка ошиблась насчет того, что утром будет лучше. Ни за что бы не поверила, что можно чувствовать себя хуже, чем вчера, но что есть, того не отнять. Я почти всю ночь не спала из-за боли в животе, а сейчас валяюсь в кровати и стону, пока бабушка суетится, измеряя мою температуру и ежечасно принося какие-то порошки.