— Привет, — глупо машу я рукой, стараясь не обращать внимания на то, что под темно-синим блейзером на нем выцветшая футболка с фото группы Van Halen. Лео Фросту тоже нравится Van Halen? Мне казалось, ему по душе джаз на пианино, Savage Garden или еще какая хрень.

Мне не нравится Лео Фрост. Не нравится. Не нравится.

— Куда мы идем? — спрашиваю я радостно, когда мы идем по Ланкастер Роуд.

— В «Электрик Синема» показывают «Бриолин 2», — сообщает он мне. — Туда мы и идем. Знаю, это немного странно, но я всегда думал, что он во многом превосходит первую часть. И это крутой кинотеатр.

Нужно. Оставаться. Леди.

«Бриолин 2» на вершине моего списка любимых фильмов всех времен. Мне не верится, что он ведет меня на долбаный «Бриолин 2».

— Обожаю фильмы восьмидесятых, — говорю я, удивляясь тому, насколько это лучше, чем скучный поход на старомодный ужин, и тогда чувствую смятение из-за того, что радуюсь этому свиданию.

— Фильмы восьмидесятых лучше остальных, — соглашается Лео, когда мы переходим на Портобелло Роуд. — У меня огромная коллекция дисков. — На его лице возникает выражение нахальства. — Вообще, знаешь, я вроде как эксперт.

— Да ну. Смотрел «Клуб завтрак»? — уточняю я.

— Естественно.

— «Уж лучше умереть»?

— Благодаря этому фильму я встал на лыжи.

— Ладно… — Я прищуриваюсь. — Не может быть такого, чтобы ты смотрел… «Маленькую колдунью».

— Au contraire. — Напротив. Он потирает руки. — Зацени. — И тогда, к моему искреннему изумлению, Лео Фрост начинает исполнять чудовищную рэп-песню «Top That» (Пер.: Переплюнь) из фильма «Маленькая колдунья», повторяя те же глупые танцевальные движения.

— «Я крутой, ты — не такой, но если хочешь затусить, я дам тебе попытку, превзойди себя!».

Боже мой. Что он делает? Он похож на настоящего неудачника!

Но это очень-очень весело.

Пока Лео с энтузиазмом читает рэп, я громко смеюсь. Большая часть народу переходит на другую сторону улицы, чтобы обойти его, а студенты начинают снимать его на телефон. Я хохочу так сильно, что чувствую готовность моего корсета разойтись по швам. Лео замечает, как я сгибаюсь от смеха, и на его лице мелькает выражение гордости. После чего он начинает двигаться еще неестественнее и безумнее.

Я очень стараюсь взять себя в руки, подумать о женщинах, что Лео одурачил до меня, и прекратить смеяться, чтобы придерживаться тактики, которую Валентина утром прозвала «воинственной». Но чем дольше он читает рэп и танцует, ставя себя в постыдное положение, лишь бы вызвать мой смех, тем дальше уносится ее предупреждение.

Лео прижимается ко мне на диванчиках в конце зала «Электрик Синема». Поначалу мне неловко сидеть к нему так близко, когда наши тела так тесно соприкасаются, но стоит только начаться моему любимому фильму, а руке Лео оказаться на моем плече, как я сразу успокаиваюсь. Во время песни «Крутой мотоциклист» Лео начинает поглаживать меня по бедру, зарождая определенные ощущения в некотором месте.

Мне не нравится Лео Фрост. Не нравится.

Я стискиваю его руку, чтобы по крайней мере знать, где она, и тогда он большим пальцем начинает водить по моей ладони наводящим на размышления образом, что тоже отзывается потрясающими ощущениями.

Мне не нравится Лео Фрост. Не нравится.

Остаток фильма я ерзаю и нахожусь на грани из-за того, что мы с Лео прижимаемся друг к другу в темноте, а еще нервничаю, потому что мне нужно будет поцеловать его, и у меня есть пугающее предположение, что мне это может понравиться.

Как только заканчиваются титры, я с облегчением вскакиваю с диванчика. Лео предлагает приятную прогулку по парку Холланд, находящемуся рядом, и я соглашаюсь с искренним энтузиазмом. Милая скучная прогулка при дневном свете. Куда безопаснее уютного, слабо освещенного зала кинотеатра.

По пути в парк Лео забегает в ближайший винный магазин, берет там бутылку кьянти и упаковку с бумажными стаканчиками. Солнце еще достаточно высоко, потому я открываю зонтик и кручу его, когда мы заходим в парк. Я замечаю семью белок, скачущую вокруг большого дуба, и один из бельчат взбирается по дереву наверх с настолько большим орехом, что тут же роняет его. Мы смеемся над ними и минуем молодые семьи и парочки, наслаждающиеся последними лучами солнца.

— Итак, — говорит Лео бодро, когда мы бок о бок идем по тропе, над которой с обеих сторон нависают деревья. — Расскажи мне о себе, Люсиль.

Твою мать! Из-за вчерашней ситуации с Джейми и сегодняшнего расстройства бабушки я совершенно забыла спросить, какой должна быть моя фальшивая работа. Блин. Я не могу снова увиливать!

Думай, Джесс. Какой ерундой занималась бы состоятельная девушка из Кенсингтона с превосходными манерами и кучей времени, чтобы перед работой делать прическу, на которую уходит два с половиной часа?

— Я… светская дама! — выпаливаю я.

Почему? Ну почему я не подумала чуть дольше? Долбаная светская дама.

— Боже, правда? — Лео резко изгибает брови от удивления. — Не слышал о семье Дарлингов.

Черт. Он знает всех светских людей Лондона. Вероятнее всего, они его знакомые. Он знает, что я не одна из них.

— Ох, Дарлинги расположились в Ланкастере, — говорю я максимально уверенно. — Фермеры, ну, ты знаешь. Я…

— Фермеры? Мой лучший друг Алистер — фермер! А что за фермерство?

— …коровы?

— Алистер разводит коров! К несчастью, ему недавно пришлось избавиться от любимой коровы. Она постарела.

Хм-м-м. Эти мне кое-что напоминает. На ярмарке Лео говорил об «избавлении от старой жирной коровы».

— Корова была слишком жирной? — уточняю я.

— Да, именно! Откуда ты знаешь?

— Ох, ну, это распространенная проблема.

Боже мой. На ярмарке Лео не был расистом. Он разговаривал с другом о настоящей старой жирной корове! Я пристально гляжу на него и прищуриваюсь.

— И чем ты занимаешься в свободное время, Люсиль? — спрашивает он.

— О, ну, мне нравится читать, — отвечаю я. Это правда. — И…

Танцевать, пить грушевый сидр, цеплять случайных парней, ходить на рок-концерты, есть «Пот Нудлс», смотреть и слушать стенд-апы, заниматься сексом, смотреть «Нетфликс», тусоваться…

Я пробегаюсь по списку любимых занятий, но ни одно из них не подходит светской даме. Чем, черт подери, занимаются светские люди? Я смотрю в сторону и усиленно размышляю. Тогда-то перед взором предстает край страницы одного из дурацких журналов Саммер о знаменитостях. Светские люди всегда посещают модные благотворительные вечера.

— Я… филантроп.

Лео останавливается и награждает меня изумленным взглядом.

— Ого. Я и не понятия не имел. Это прекрасно.

— Ага, — произношу я величественно. Лео впечатлен моим благородством и бескорыстностью. — Я в восторге от благотворительности.

— Кому ты содействуешь? — Он берет меня за руку и раскачивает ее, словно мы молодая семья на пикнике.

— Эм… э… — Мозг лихорадочно работает в поиске идей. Мой мозг — отстой. — Эм… ну… э… белкам, — говорю я медленно и киваю максимально многозначительно.

Зараза. Какого хрена из всех потрясающих благотворительных сообществ я назвала именно это? Сообщество помощи белкам. Тупой семье белок, которой я до этого так умилялась. Я оборачиваюсь и посылаю им испепеляющий взгляд. Они же ползают по стволу дерева и даже не замечают моего раздражения.

— Белкам? — переспрашивает Лео и выгибает рыжую бровь.

— О да, — отвечаю я пылко, пока неясное ощущение паники растекается в груди. Не имею ни единого хренового понятия, как выпутаюсь. — Мне кажется, что белки очень важны для… эм… жизни. Люди считают их милыми и думают, что на этом все. Но белки… эм… им не всегда просто.

Да что я несу вообще?

— Не всегда? — спрашивает Лео с интересом. — Почему?

— Ну, белкам нужны орехи, но… зимой здесь слишком много снега, и не представляется возможности их найти. Наше благотворительное сообщество… в общем, мы поставляем мешки с орехами, чтобы белкам не пришлось зимовать без них.

— Как называется ваше сообщество? Я отправлю пожертвование.

— Спасибо! — на выдохе благодарю я. — Оно называется… ну… называется, эм… Беличьи… Орешки… В тепле? Да, «Беличьи орешки в тепле».

Я смотрю на Лео и вижу, что он только из вежливости сдерживает рвущийся наружу смех. Я же веду себя бесстрастно.

Черт бы побрал мой мозг, почему он такой мерзкий? Ну почему первая мысль, связанная с орешками, вызывает ассоциации с мошонкой? Я отвратительна.

— Должен сказать, это звучит очень узконаправлено, — заявляет Лео с улыбкой. — Я и не думал, что что-то такое существует, но, полагаю, белкам, как и другим лесным существам, нужны защитники.

— Нужны. Я принимаю эту проблему близко к сердцу.

Лео посылает мне полуулыбку.

— Ты определенно единственная в своем роде, Люсиль Дарлинг.

Я улыбаюсь, имитируя смущение, и еще сильнее кручу зонтик. Затем ни с того ни с сего Лео резко тянет меня за большое вишневое дерево. Что он делает? Лео притягивает меня к себе поближе и стоит, не шевелясь. Мы сейчас поцелуемся? Моя одержимость белками распалила его?

Сердце колотится в груди. Что за игру он ведет? Я смотрю на Лео, чтобы понять, собирается ли он меня поцеловать, а он в это время выглядывает из-за дерева с выражением ужаса на его аристократическом лице.

Хмурясь, я тоже поворачиваюсь и вижу высокую статную женщину с великолепными высветленными волосами и в дизайнерском спортивном костюме, трусцой бегущую по тропе с милым йоркширским терьером, семенящим перед ней.

Лео двигается вокруг дерева, чтобы не попасться пробегающей мимо женщине на глаза. Когда ему удается рассмотреть ее, выражение ужаса исчезает с его лица.