Она аккуратно вешает платье на высокую дверцу шкафа и ведет меня вниз, на кухню, где лежат все ее бигуди и расчески, наборы лосьонов, настоев и косметика — словно она устраивает беспорядочную распродажу винтажных средств для макияжа.

Бабушка решает, что сегодня мои волосы будут уложены широкими гладкими волнами с экстремальным пробором а-ля Вероника Лейк. Пока я на айфоне смотрю «Нетфликс», она напевает песни Дорис Дэй и целую вечность накручивает мои волосы на огромные бигуди, нагревает их феном, раскатывает, укладывает с помощью сыворотки для волос и потом сбрызгивает лаком, чтобы те держались, даже если наступит конец света. Я пытаюсь не допустить смерти от удушья и прикрываю рот и нос воротом халата. Пока бабушка красит меня (подводит черной подводкой глаза, завивает ресницы и наносит малиновую помаду), я пытаюсь сосредоточиться на руках, а не на том, как Лео может выглядеть в смокинге.

Когда мои волосы, макияж и ногти готовы, бабушка помогает мне втиснуться в винтажное утягивающее белье, корсет, заостренный бюстгальтер без бретелек и, наконец, в платье. Я быстро сбегаю по лестнице к большому зеркалу в вестибюле, а бабушка взбудоражено следует за мной.

— Твою мать, — шепчу я, реагируя на отражение в зеркале.

В данных обстоятельствах бабушка притворяется, что не слышит моих ругательств. Откровенно говоря, если бы она ругалась, она бы, вероятно, сказала то же самое.

Потому что я выгляжу нереально. Кристально-синий цвет платья с моей бледно-кремовой кожей и рыжевато-золотистыми волосами смотрится сумасшедше круто. Мой макияж безупречный, прическа тем более, шея кажется длиннее, талия еще тоньше, нет никаких накладных ресниц, пятен от загара или от фастфуда.

Я выгляжу как кто-то совсем другой.

Я — Люсиль.

Мне представляется реакция Лео, когда он увидит меня и своим видом вызовет щекочущие ощущения у меня внутри.

Затем я мысленно легонько бью себя. Это не по-настоящему. Не замечтайся. Оставайся сфокусированной.

Пич галопом сбегает по ступенькам.

— Ох, мамочки, Джесс. Ты выглядишь так, будто отправляешься на «Оскар».

Я кручусь на месте и смеюсь от удовольствия. Пич выглядит эпично. Ее пушистые темно-русые волосы уложены в блестящие кудри и маленькими заколками с камнями убраны назад. На ней прекрасное насыщенного темно-синего цвета бальное платье из тафты, а на плечи накинут сатиновый шарф в тон. Эти цвета отлично сочетаются с ее светящейся розоватой кожей.

— Ты выглядишь потрясающе, — говорю я ей. — У Гэвина не будет слов.

Улыбка Пич мгновенно сменяется хмуростью. Черт. Я и забыла, что Гэвин на самом деле не слишком многословен.

— Шучу! — быстро поправляю я себя. — В общем, если что-то пойдет не так, помни — я буду там, чтобы смазать колеса вашего разговора. Не беспокойся.

— Обещаешь?

— Еще как. — Мы ударяемся кулаками, а бабушка, гладя на нас обеих, озадаченно качает головой.

Когда бабушка снова суетится у моих волос, разглаживая их и своими тоненькими ручонками отбрасывая пряди назад, мой мобильный начинает трезвонить, сообщая, что машина, нанятая Лео, чтобы забрать нас, прибыла.

— Помни, Джессика, — наставляет меня бабушка, пока мы идем к входной двери. — Сегодня ты представляешь Лео на важнейшем для него вечере в году. Ты должна быть самим воплощением элегантности. Женщиной, с которой захочет быть каждый мужчина на балу, той, чей секрет возжелает знать каждая дама. От того, как ты поведешь себя сегодня, будет зависеть весь проект: либо он удастся, либо провалится.

Я кривлюсь.

— Боже. Хватит давить.

Бабушка берет меня за руку и сжимает ее. От эмоций ее большие глаза снова заволакивают слезы.

— Я верю в тебя, дорогая.

Уф. Очередная теплая быстрая волна внутреннего трепета. Я прижимаюсь к ее щеке нежным поцелуем. После него на коже бабушки остается малиновый след, добавляя ее невероятной бледности кричащей яркости.

— Спасибо, ба. Спасибо за веру. Круто. Потрясно. Ладненько.

Я быстро открываю ящик комода, стоящего в коридоре, и достаю оттуда посылку, доставленную Гэвином. Разрываю плотный конверт и вынимаю из него вытянутую коробочку в темной блестящей подарочной бумаге.

— Что это? — спрашивает бабушка.

— Ох, эм… Это просто… тушь, которую я купила. Открою ее по пути. — Я засовываю коробочку в серебристо-жемчужный клатч. Конец коробки торчит из сумочки. Бабушка хмурится с подозрением. Игнорируя ее, я поворачиваюсь к застегивающей свою вечернюю сумочку Пич и вижу ее широко распахнутые глаза и выражение ужаса на лице из-за предстоящего свидания с Гэвином. Ее первое взрослое свидание.

— Давай сделаем это, — выкрикиваю я, хотя звучит немного более глухо, чем мне хотелось.

— Повеселитесь! — говорит нам вслед бабушка, словно мы не принимаем участие в подлом плане, а идем на социальное мероприятие, куда нас пригласили по-настоящему.

Когда мы проходим половину ступенек, бабушка внезапно выглядывает из-за двери.

— Стойте! Подождите!

Мы с Пич разворачиваемся, покачиваясь на каблуках.

— В чем дело? Мы что-то забыли?

Бабушка смотрит себе под ноги.

— Эм… Лицевая Книга, которая нравится тебе в Интернете…

— Да?

— Как мне… Как мне найти ее на компьютере?

— Ты хочешь зайти на «Фейсбук»?

Ее губы дрожат.

— Может. — Она задирает подбородок. — Пока не знаю.

Мы с Пич глядим друг на друга с удивлением и разражаемся громким хохотом. За последние несколько недель произошло много странных событий, но заходящая в социальную сеть Матильда Бим может быть самым необыкновенным происшествием из всех.

Я второпях даю бабушке инструкции, как с компьютера зайти на «Фейсбук», и быстро сбегаю по лестнице, миную вестибюль и вылетаю наружу.

Черт возьми. Там Джейми. Он в своем докторском халате ходит по тротуару туда-сюда и говорит с кем-то по телефону. Вероятно, с Кико.

Замечая меня, он завершает разговор, роняет телефон и неуклюже ловит его до того, как тот успевает удариться об асфальт.

— Здравствуйте, доктор Абернати! — здоровается Пич бодро.

— Здравствуй! — отвечает он, убирая мобильный в карман брюк. Его взгляд перемещается на меня. — Привет, Джесс.

— Привет! — Я неловко машу ему. Это дико. Я мастерски избегала его всю неделю. Понятия не имею, что говорить. Пич смотрит на нас обоих с любопытством.

Джейми тяжело сглатывает.

— Ты невероятно красивая, — говорит он вдруг мягким и низким голосом.

— Ого, спасибо! — отзывается Пич, сияя. Она поправляет свою юбку из тафты. — Вы слишком добры, доктор.

— Наверное, нам пора! — Я беру Пич за руку и веду к ожидающей машине. — Береги себя, Джейми. Пока!

— Ага… пока.

Я знаю, что Джейми наблюдает за нами, пока мы уезжаем, но не оглядываюсь.

 

Глава тридцать первая

Лишь одна женщина может быть главной красавицей бала. Сделайте все возможное, чтобы этой леди были вы.

Матильда Бим, руководство «Любовь и Отношения», 1955

К моменту прибытия в церковь Христа Спиталфилд, где на этот раз проходит премия, я полностью измотана. Когда мы из квартиры в Хаммерсмит забрали одетого в смокинг, очень привлекательного, но до смерти перепуганного Гэвина, Пич снова потеряла дар речи, да и сам Гэвин был ничем не лучше. Они в качестве приветствия нервно улыбнулись друг другу, что-то пробормотали, и беседа затихла полностью, отчего возникла атмосфера неловкости. Мне было все равно, а вот Пич умирала. Чтобы заполнить тишину и уменьшить дискомфорт, я болтала всю дорогу без умолку. Согласно нашей с Пич договоренности, Гэвину я сказала, что Лео всегда называет меня моим вторым именем — Люсиль, — и потому он должен звать меня так же, а не Джесс. Затем я заговорила о зное, как жарко нынче, и хорошо, что в машине есть кондиционер. Потом, когда темы стали иссякать, я стала комментировать всю нашу поездку, как какой-то гламурный разодетый персональный гид.

— Итак, мы миновали местный «Макдоналдс». Вообще, он забит, чего и стоило ждать в субботу. — И так далее, и тому подобное. Выматывает.

По прибытии мы выбираемся из машины, на входе протягиваем билеты и идем в неф, как нас проинструктировал один очень энергичный распорядитель. Когда мы вошли внутрь, то все трое ахнули от благоговения. Вот это помещение для вечеринки! Это реконструированная церковь: высоченные потолки, украшенные орнаментом. Зал окаймлен шикарными дубовыми панелями и толстыми тосканскими колоннами, переливающимися розовыми и фиолетовыми цветами. Все невероятно величественное и захватывающее. Весь неф уже заполнен людьми, а в воздухе витает предвкушение. В передней части помещения потрясающий биг-бэнд61 играет песни Эллы Фицджеральд, гости же в роскошных смокингах и дорогих бальных нарядах толкаются на огромном танцполе либо болтают за одним из массивных круглых столов, чьим главным украшением являются экстравагантные красочные букеты, у которых между листьями цветов переливаются мерцающие огоньки.

— Ого, — выдыхает Пич. — Никогда не видела ничего подобного!

— Я знаю! — Я оглядываюсь от изумления. — Они серьезно подошли к делу. — Внутри, помимо моей воли, растекается восхищение. — Слушайте, ребята, я собираюсь поискать Лео. Он сказал, что приедет с коллегами, так что уже должен быть где-то здесь.

Глаза Пич расширяются от ужаса при мысли, что я могу оставить ее наедине с Гэвином так быстро.

— Не беспокойся, — успокаиваю я ее. — Оба идите к бару, и я найду вам столик, хорошо?

Гэвин делает глубокий вдох и расходует всю свою смелость без остатка на то, чтобы сказать:

— Идем, Пич, я возьму тебе выпить.

Прежде чем они уходят, я хватаю Пич за руку и шепчу ей на ухо:

— Рюмка текилы облегчит ситуацию, поняла? Немного расслабит вас обоих. Ты крутая, Леди Пи. Просто успокойся и притворись, что говоришь со мной. Потом ищи меня.

Пич решительно кивает, я жестом показываю ей идти, и они быстро направляются к бару, чтобы взять немного жидкой смелости.

Пока я оглядываю зал в поисках Лео, внутри все трепещет и переворачивается в предвкушении встречи с ним. Что, если моя решительность испарится, и я утону в одном из тех поцелуев? Что, если сегодня он захочет заняться со мной любовью? Откуда мне взять сил, чтобы отказать? Ух. Мне нужно довести это чертово дело до конца. Я не могу чувствовать себя так постоянно.

— Люсиль! — раздается из-за спины знакомый глубокий голос Лео.

Я элегантно оборачиваюсь, чтобы стать к нему лицом. Увидев меня, Лео прижимает руку к груди.

— Твою мать, — шепчет он, наклоняясь, чтобы прикоснуться к моей щеке легким поцелуем. — Ты выглядишь неподражаемо, Люсиль. Я знал, что так и будет, но это нечто. Ты нечто.

Я смущенно хихикаю, и, к моему ужасу, это не на сто процентов притворство. Итак, теперь я девушка, которая хихикает? Гр-р. На лице тут же возникает таинственная улыбка Люсиль, и я прочищаю горло.

— Боже, да ты и сам выглядишь потрясающе, Лео.

И я не лгу. На нем отлично сидящий черный смокинг, накрахмаленная белая рубашка и черная бабочка. Волосы уложены куда естественнее, чем когда была супер-идеальная челка, и спереди создана некоторая небрежность. Его глаза сверкают так, что я уверена — этот его взгляд только для меня.

Как мне только при первой встрече могло показаться, что он странно выглядит?

Он прелестно выглядит. Невероятно прелестно.

Хм-м, интересно, как он выглядит голым? Готова спорить, у него отличное достоинство.

Гр-р. Опасные мысли.

Нужно сменить тему.

— Неплохой вечер, да? — мурлычу я, отмечая экстравагантное богатство помещения. Глаза от благоговения раскрываются шире, когда мимо нас, направляясь к бару, проходит Дэниел Крейг, словно это совершенно нормально — что он здесь с незнаменитыми людьми. — Бонд, — пищу я. Вот кто превосходно выглядит в чем мать родила.

— Ах, это бренды красуются, — посмеивается Лео, будто только что не Джеймс Бонд дышал одним воздухом с нами. Но он-то привык проводить время в кругах знаменитостей. — Они приводят своих популярных представителей, чтобы все казалось гламурнее и весомее.

В дальнем конце нефа я замечаю Бенедикта Камбербэтча — Господи, есть ли мероприятие, на котором он не появляется? О-о-ох, здесь Клаудия Уинклман. Она мне нравится. Мне нравится ее челка.

Лео тянется к внутреннему карману и достает оттуда маленькую серую вельветовую коробочку.

— На этот раз не бумажный пакет, — усмехается он.

Принимаю коробочку, большим пальцем тру мягкий вельвет и открываю крышку. Внутри лежит крошечная брошка с бриллиантом и сапфиром в форме чертова колеса. Это необычно, мило и абсолютно точно в моем вкусе.

— Ого, — резко вдыхаю я. — Ты… Тебе правда не нужно было.