Ирина Молчанова - Виртуальный ангел

Семья собралась за праздничным столом: отец, сын, мать и маленькая дочка – все нарядные и счастливые. Мальчик держал хлопушку, а девочка обнимала толстого черного кота с бантом на шее. Женщина в ярко-зеленом платье с улыбкой смотрела на огромный «Наполеон» в центре стола, уставленного тарелками и фужерами. Мужчина в одной руке держал фотоаппарат, а другой указывал на экран телевизора, где выступал с праздничным обращением президент России.

Возле каждой тарелки лежали красные салфетки с белыми узорами по краям, в вазах – конфеты в блестящих обертках, крупные мандарины, в хрустальных мисочках – салаты, соленые грибы, оливки, на плоских блюдцах – нарезки колбас, сыров, рыбы, колечки ананаса. Обязательная зелененькая бутылка шампанского возвышалась в самом центре стола. Хлеб, как положено на праздники, нарезан треугольниками, в плетеной корзинке – бананы и яблоки. Целый поднос бутербродов с красной икрой.

Карина посмотрела на только что купленный елочный шар, зажатый в мокрой от снега варежке, и вздохнула. Ее взгляд встретился с преданными, все понимающими карими глазами.

– Сейчас-сейчас, Артоша, потерпи еще немного, – пробормотала она, возвращаясь к созерцанию витрины магазина, за стеклом которой отмечала Новый год семья кукол, настолько походивших на живых людей, что было чуть-чуть неловко. Точно ее поймали за подглядыванием.

Белый пудель тихонько заскулил и теснее прижался к ногам девочки.

– Вот бы сейчас один бутербродик, – выдохнула Карина, стягивая рукавицу и нагибаясь к продрогшей собаке, чтобы погладить.

Пес ткнулся ей в ладонь мокрым носом и завилял хвостом с пушистой кисточкой.

– Какое чудо! – воскликнул кто-то совсем близко.

Карина выпрямилась.

К магазину игрушек подошла влюбленная парочка. Ребята с интересом уставились на кукольную семейку, а девочку в белой куртке с натянутым на глаза капюшоном и пуделем на поводке не заметили.

– Ром, ну посмотри на них! – настаивала девчонка в красном пуховике, дергая друга за рукав.

– Чё я, слепой, что ли?! Вижу! Пошли уже, Светка, я просто околел!

– Рома, да они как живые! Ну, посмотри, пожалуйста, – упрашивала Света.

Парень упрямо отвернулся и произнес по слогам:

– До-ста-ла!

Карина затаила дыханье. Ребята по-прежнему ее не замечали, а вот она их разглядела… и узнала. Трудно было бы не узнать самую популярную пару в родном классе. Света с Ромой начали встречаться еще на летних каникулах, а когда наступил учебный год, объявили всем, что после школы поженятся. То-то шуму наделали. Одноклассницы сразу кинулись поздравлять, листать каталоги с нарядами для невест, планировать, кто станет свидетелями на свадьбе, а парни распределять, кто какую выпивку притащит на мальчишник. Учителя восприняли новость не так восторженно: одни тихо посмеивались, другие в открытую заявляли: «Вы школу сперва закончите, три года еще учиться, десять раз разбежитесь».

– Неужели, блин, трудно просто посмотреть?! – вспылила Света.

– Представь, трудно! – фыркнул Рома. – И если ты насмотрелась на эту фигню, то пошли по домам, тошнит уже с тобой снег месить!

Услышав такое, Карина вовсе перестала дышать и вжалась в стекло витрины. Она знала, как остра на язык бывает Света. Но, к ее изумлению, одноклассница не стала спорить, прошептала лишь:

– Ну и черт с тобой, Ромка!

Парочка медленно двинулась в сторону площади, где красовалась огромная сверкающая елка, украшенная разноцветными бумажными фонариками и гирляндами.

– Пошли за ними, – шепнула Карина переминающемуся с лапы на лапу пуделю и натянула поводок.

Ребята недолго молчали, Света не выдержала и сердито сказала:

– Если тебя все достало, так давай…

– Что тебе давать? – ворчливо спросил Рома.

– Давай расстанемся, вот что! Зачем мучиться?

Карина поскользнулась на запорошенном льду, взмахнула руками и, пока ловила равновесие, не расслышала, что же ответил Рома.

– Не смотри так, Артемон, – пожурила девочка собаку, – я ведь просто иду домой! Кто виноват, что мне с ними в одну сторону? – Она прибавила шаг, но одноклассники были уже довольно далеко и, кажется, больше не разговаривали.

«Что же он ответил? Неужели они расстанутся, вот так… так глупо?»

Рома считался самым красивым мальчиком из всех девятых классов в школе, но бегать за ним никто не смел – Свету побаивались. Она с соперницами обходилась строго, могла и в глаз дать.

Артемон почувствовал близость дома и потянул поводок, заставляя ее идти быстрее. Они пересекли пустынную площадь, освещенную елочными огнями, и вошли в темную арку, где минутой назад скрылись Света с Ромой.

В тихом прямоугольном дворике возле одного из подъездов в фонаре гулко дребезжала лампа. Почти во всех окнах горел свет, виднелись силуэты людей, доносились обрывки разговоров. Она не сразу заметила, как из третьей парадной вышел Рома, поэтому спрятаться не успела.

Парень прошел мимо, только Карина хотела вздохнуть с облегчением, как он бросил через плечо:

– Привет, Алмазова!

Она обернулась и увидела, как он завернул за угол дома.

– Привет, – сказала она в никуда.

Артемон тявкнул.

– Слышал?! – подергала поводок девочка. – Он сказал «привет»! А в школе даже не смотрит в мою сторону.

«Впрочем, как и все остальные», – мысленно прибавила она и решительно зашагала к первому подъезду, где на первом этаже в трехкомнатной квартире № 1 жила ее семья.

Дверь открыл дедушка. В синих тренировочных штанах, заправленных в шерстяные носки, в белой майке и очках для чтения, он рассеянно обронил: «Картошка на плите, подогрей и ешь», сунул под мышку ворох газет и удалился на кухню. Алмазов-старший любил по вечерам пить чай с малиновым вареньем в компании газеты «Вести» и радио «Маяк», пока бабушка смотрела в комнате любимый сериал.

Карина сняла куртку, шапку, ботинки, отстегнула Артемону поводок и вошла в свою комнату. У зеркала в резной раме, сделанной дедом ей в подарок на Восьмое марта, девочка остановилась. Голубые, чуть вьющиеся волосы были в беспорядке после шапки и висели вдоль худенького лица двумя свалявшимися мочалками. Щеки раскраснелись на морозе, а прозрачные серо-голубые глаза стали как будто ярче.

Карина взяла с полки массажную расческу и, морщась от боли, начала причесываться.

Волосы в голубой цвет она покрасила в седьмом классе. Тогда ей казалось, что после этого ее сразу же заметят все. Девчонки, мальчишки, продавцы в магазинах, собачники во дворе, соседи по лестничной клетке – каждый, кто смотрел на нее столько лет и не видел, кто мог пихнуть, наступить на ногу и пойти дальше, даже не оглянувшись. Всем-всем-всем, несправедливо записавшим ее в бесправную невидимку, ей хотелось доказать… Не доказала. Одноклассники посмеялись. Модница Галя Решеткина долго разглядывала ее волосы, а затем громко спросила у собравшихся одноклассников: «Что это она с собой сделала? Отстой какой-то». Продавцы по-прежнему откликались лишь с третьего или четвертого «Простите», собачники все так же разговаривали неохотно, а соседи, как раньше, забывали поздороваться при встрече. Ничего не изменилось, лишь волосы из белых стали голубыми. А менять цвет обратно ей было стыдно – с тех пор так и красилась.

Артемон устроился в своей корзинке возле батареи, положил голову на лапы и теперь внимательно следил за ее движениями.

Карина распутала волосы, сходила вымыла лицо, руки и переоделась в пушистую белую пижаму, усеянную красными сердечками.

Часы на стене показывали десять тридцать.

– Завтра в школу, – грустно поделилась она с Артемоном.

Пес подал голос и завилял хвостом. Он всегда так делал, когда хотел ее подбодрить.

Она присела возле корзинки и погладила любимца по курчавой голове. Эту собаку им подкинули под дверь четыре года назад в коробке из-под телевизора. В те дни на улице стояли сильные морозы, а из-за аварии на станции подъезды во всем доме не отапливались, и щенка пришлось взять. Сперва они хотели найти малышу достойных хозяев, но сами не заметили, как быстро к нему привязались.

Карина выключила в комнате свет и подошла к огромному подоконнику, где лежал расстеленный плед. Она отдернула плотную белую занавеску и по деревянной лесенке, сделанной дедом, залезла на свое самое любимое место во всей квартире. Из окна открывался вид на заснеженную площадь с елкой, на опутанные зелеными гирляндами голые деревья и яркие предновогодние витрины магазинов. На улице почти никого не было, редкие прохожие с сумками и пакетами спешили после работы домой. Немногие останавливались, чтобы полюбоваться наряженной елкой, большинство торопливо заходили в магазинчики, а потом так же торопливо выходили из них. Ей нравилось наблюдать за людьми, представлять, куда они идут и кто их там ждет, придумывать, кем они работают, о чем мечтают, как отдыхают, ради чего живут. Она неделями могла думать о незнакомцах, которых видела мельком из окна или во время прогулки с собакой. Иногда хотелось распахнуть форточку и крикнуть симпатичным прохожим, чтобы не уходили, побыли на площади еще немножко, но она, конечно, никогда не осмеливалась на такое. Бабушка любила говорить про нее: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Карину это ни капельки не останавливало. Ей, напротив, всегда было интересно, зачем Варвара ходила в тот памятный день на базар, как была одета и – самое главное – что же такого интересного услышала, из-за чего впоследствии лишилась своего знаменитого носа? А еще хотелось знать, интересует ли это хоть кого-нибудь на свете, кроме нее?

Девочка задернула занавеску, вытащила спрятанный под пледом маленький ноутбук и устроила его на коленях.

Компьютер появился у нее не так давно. Около полугода назад учительница по информатике упрекнула на собрании всех родителей, чьи дети не могли выполнять домашние задания по ее предмету. Дедушка как узнал, сказал: «Раз такое дело, помирать рано», взял накопленные на похороны деньги и, ни с кем ничего не обсуждая, пошел в магазин, откуда через два часа вернулся с маленьким серебристым ноутбуком.

Какое-то время она боялась даже включать дорогую игрушку, а теперь не представляла, как можно ее не включить хотя бы один раз за день. Не верилось, что в этой маленькой штуковине заключен целый мир, где за людьми не нужно бегать и не нужно их просить рассказать о себе. В Интернете все с удовольствием рассказывали не только о себе и своих интересах, но и о родне, друзьях, возлюбленных, показывали фотки. Больше всего ей нравилось читать виртуальные дневники. Свое пребывание в Сети она начинала именно с этого – чтения новых записей в дневниках одноклассниц и просто неизвестных ей девчонок и мальчишек.

Занавеска шевельнулась, и из темноты показалось мамино лицо.

– Уже за компьютером! А я тебе кричу-кричу!

– Да вот… – Карина вздохнула. – Мы уже пришли с прогулки.

– Пойдем есть, я картошку сварила. Огурчики достану, соленые грибочки…

Карина задумчиво посмотрела на маму.

– А помнишь, мам, там банка икры в холодильнике… праздник ведь еще не скоро, а кусочек новогоднего счастья хочется прямо сейчас. Может, откроем?

Мама засмеялась.

– Ой лиса-а-а! А на Новый год что будешь есть?

– А мы еще купим! Так ведь? Ну а что эта одна баночка лежит там такая одинокая…

– Картошку иди жуй, хитрюга!

Мама ушла, но не успела Карина прочесть до конца новый пост в дневнике модницы их класса Гали Решеткиной, которая описывала поход с подружками по магазинам, как в комнате включился свет.

– Несу, открывай свою ширму, – предупредила мама.

На край подоконника была водружена большая папина кружка дымящегося чая с лимоном и два бутерброда с икрой.

Карина заметила, что крупная ярко-оранжевая икра выложена на булке в виде сердец, и улыбнулась. Только любящий человек, такой, как мама, мог из мелочи сотворить нечто особенное и до покалывания в носу трогательное.

Мама присела на подоконник и кивнула на компьютер:

– А что ты там читаешь?

Карина откусила бутерброд и прикрыла от удовольствия глаза. Икринки, брызгая солоноватым соком, лопались на зубах.

– Я читаю дневники девчонок из нашего класса, – наконец ответила она, громко отхлебывая из кружки сладкий чай с ароматной кислинкой.

– А о чем они пишут?

– О всяком… вот Галя Решеткина, помнишь ее? Это та высокая блондинка, ты еще говорила, что она похожа на одиннадцатиклассницу.

– Помню. О чем же она пишет?

– Про магазины очень много, она любит ходить за покупками, ну и всякое такое… про жизнь свою, фотографии выставляет с друзьями, много чего.

– А у Люси тоже есть такой дневник?

– Ага, только она в нем редко бывает. Можно сказать, не ведет его вовсе!

– А ты?

– Что?

– Ты в своем часто пишешь?