– Предложи мне тогда свой вариант, – все так же хладнокровно потребовала Мария. – Ты можешь взять за меня ответственность? Я хоть что-то для тебя значу?

– Да я за тебя жизнь готов отдать! Я же люблю тебя, Мари… – У Костика даже глаза увлажнились.

– Ты не готов за меня жизнь отдать, – покачала она головой. – Не надо просто так разбрасываться страшными словами. Твоя жизнь нужна твоим детям, тебе их еще поднимать.

– Я тебя не узнаю… Что случилось? Передо мной просто другой человек… – всплеснул тот руками.

– Это ты меня словно не слышишь. Слушаешь, но не слышишь. Пропускаешь мимо себя. Тебе нет дела до моей жизни, моей реальной жизни.

– Мари… Ты для меня – как родная! Я с женой столько не говорю, сколько с тобой! Я с тобой всеми своими мыслями делюсь…

– Нет, нет. – Она вскочила, забегала по кухне, половицы заскрипели у нее под ногами. – Вот попробуй проанализировать все, посмотреть на наши отношения со стороны. Вроде бы мы с тобой много говорим, да. Но о чем? О тебе. О твоих детях. О твоих планах. О перспективах сыродельного дела и продаже сыра в Москве. Мы обсуждаем какие-то… какие-то общие темы. Кино, литературу, психологию. Но мы никогда не говорили обо мне, о том, что для меня важно, о том, как мне жить дальше! Я для тебя – просто слушательница, собеседница – для болтовни ни о чем, просто удобная и покорная… кто? Да никто. Даже не содержанка, даже… не любовница. Потому что мне и любви твоей – мало, мало, мало!

– А, так ты хочешь стать содержанкой? – обиженно выпалил Костя. – Я понял, я понял теперь… Ты меня рассматриваешь лишь как средство для выживания. Сам по себе я – как мужчина, как человек – тебе не нужен. Ты-то, ты сама меня понимаешь? Ты мне сочувствуешь?

Мария не ответила. Ее трясло.

– Ладно. Ты немного не в себе, – все еще недовольно, но уже мягко, даже успокоительно произнес Костик. – Нервы. Вот я-то как раз понимаю вашу женскую натуру… Ты, Мари, на меня не обижайся – я и правда мыслю какими-то другими категориями, мужскими, порой не замечаю многого. Давай так. Я подумаю над твоим предложением, хорошо? Взвешу свои возможности, оценю риски, узнаю подробности возможной сделки, как это все будет оформлено… Договорились?

Мария кивнула. Потом заставила себя сказать:

– Ты ведь на меня оформишь этот участок? Который купишь?

– Давай потом, давай все потом, – настойчиво повторил Костик. – Я не думаю, что участок тот будет стоить дорого, сумма вполне посильная для меня. Но учти – у меня все финансы в деле и свободных сумм нет. Поэтому такой еще деликатный момент. Как я объясню своей жене, что из нашего с ней бюджета ушла на сторону определенная сумма? На что я вдруг потратил деньги? А она спросит, ох спросит у меня… Словом, мне даже этот вопрос надо обдумать.

Мария опять кивнула.

– Я что-то устал… Дорога эта… Мне нехорошо. Уже ни есть не хочу, ни кофе. Пойду лягу, ладно? – Он прижал ладонь к сердцу.

– Да, конечно.

– Ты узнай, когда твой сосед всех созывает, и меня перед тем разбуди. Сходим к нему на разведку, конечно.

Костик, вздыхая, отправился в другую комнату. Лег, не раздевшись даже, на кровать Марии, только ботинки сбросил – словно силы совсем кончились, и закрыл глаза. Бледный, осунувшийся какой-то…

Молодая женщина почувствовала укол совести. Довела мужика… А он ведь столько на себе тащит. И этот сыродельный завод, и магазины в Москве, и жена, и еще трое детей… Ну, и она, Мария.

Молодая женщина вышла из дома, пересекла задний двор и села на траву, прислонившись спиной к стене из камней – теплых, нагретых солнцем.

«Зачем я попросила Костю помочь мне? Я ведь не собиралась этого делать с самого начала. Зачем ляпнула про покупку нового участка? Я и Байкалову себя вчера позиционировала как самодостаточную женщину, которая сама способна о себе позаботиться… Нет, я не имею права просить Костю о такой серьезной услуге. Но как я тогда буду жить здесь, на что?»

В траве, слегка пожухшей под жарким июльским солнцем, стрекотали кузнечики. Пролетела мимо бабочка, старательно и медленно размахивая крыльями. Не та ли эта самая, что когда-то запуталась в занавеске и рвалась из окна на волю?

«Мне надо уехать отсюда. Мне надо вернуться в Москву. Нет, не к брату, а… просто в Москву. Найти там работу, снять квартиру. Ипотеку я не потяну, конечно. У меня не хватит денег на первоначальный взнос, даже со всеми моими увольнительными выплатами. Даже если я продам этот дом, этот участок! Да и кто его купит, с камнями-то? Но мне в любом случае требуется уехать отсюда… Прежде это Дербенево было моим спасением, но все опять изменилось».

* * *

Федор сам себя не узнавал. Он давненько не испытывал подобного – когда в крови словно вспениваются пузырьки, как в бокале шампанского. И словно перед прыжком с большой высоты холодеют ладони, и тоже воздуха не хватает…

С утра он повесил на воротах плакат, что приглашает всех соседей к семи часам вечера; потом съездил на ближайший рынок, купил уже готового шашлыка – очень много, несколько пластиковых ведер, чтобы, по примерным прикидкам, хватило на всех гостей. Купил еще вина пару ящиков. Шашлык, вино, и пожалуй – все. На большее фантазии Федора не хватило, да и не собирался он заниматься кулинарными изысками. Приобрел еще огромный мешок одноразовой посуды – тарелки, вилки-ножи, стаканчики…

Вместе с Ахмедом они установили на большой поляне перед домом столы, притащили скамейки из разных уголков сада, нашли на чердаке разборный мангал. Ахмед обещал следить за огнем.

Ровно к семи, ни минутой позже, ни минутой раньше, начали подтягиваться соседи. Почти никого из них Федор не знал. Кое-кого помнил по давним своим визитам в Дербенево, но основная масса – люди незнакомые. Часть – местные, те, кто всегда здесь жил, часть – дачники.

Федор со всеми здоровался, знакомился заново, широким жестом показывал свой сад – ходите, смотрите, пожалуйста…

Две дамы, из тех, что жили неподалеку, добровольно взяли шефство над столами – раскладывали тарелки, расставляли бутылки, одна из дам, та, что была похожа на герцогиню (в бархатном черном платье до пола, несмотря на жару), давала ценные указания Ахмеду, жарившему шашлыки. Ахмед краснел, пыхтел, слушая советы, но молчал.

– Ксюша, ты же ненавидишь шашлыки, как культурное, вернее, как некультурное явление! – подзуживала «герцогиню» другая, в очках, та самая, что напоминала одуванчик своей шевелюрой.

– Но я же не могу допустить, чтобы мясо подгорело, или, наоборот, недожарилось! – парировала «герцогиня».

Длинноволосый мужчина с привычно-благостным выражением лица, на вид – ровесник Федора, невнятной скороговоркой представился – Устин, специалист чего-то там (промелькнули слова – «пиар» и «реклама»). Затем, взяв Федора за локоть, Устин отвел соседа в сторону и выдал вдохновенный спич о том, что пространство – вещь целостная и неделимая. К пространству необходимо относиться бережно, и ради этой целостности приходится идти на некоторые жертвы.

Ясно с ним все, с этим Устином. Судя по всему, мечтал выкупить сад целиком. И как бы заранее намекал Федору на то, что надо бы сделать скидку ради оптового покупателя.

Затем подошла пара – муж и жена в возрасте, оба мощные, одинаковые какие-то («Бобровы мы, в конце улицы живем!») и просили Федора «иметь их в виду». Потому что они «люди надежные и экономить не привыкли».

Было еще несколько гостей – молодых, которые о покупке земли, судя по всему, не думали, пришли просто посмотреть на соседа. Пили вино, закусывали шашлыками, веселились.

Пришли еще дачные дамы в возрасте, с внуками, некоторые из детей – совсем крошки, в колясках. Эти дамы вина не пили, с сомнением смотрели на шашлыки, которые раскладывал в пластиковые тарелки Ахмед, и нервными, несчастными голосами задавали Федору вопросы. Вернее, один вопрос – сколько? Услышав ответ, страдальчески кривились, хотя Федор лишнего не просил и повторял все время, что созвал сюда всех жителей Дербенево для того, чтобы устроить прощальную вечеринку. Эти дамы потом сбились в одну стайку, что-то бурно, но тихо обсуждали между собой…

Марии все не было.

А Федор именно ее ждал, и именно из-за нее у него весь день бурлила кровь.

Вот странно, еще позавчера он не знал об этой девушке, а сейчас она занимает все его мысли. Почему? Что такое произошло, непонятное и очень важное? Влюбился все-таки? С первого взгляда?! Инсайт, то есть внезапное озарение – вот она, девушка моей мечты? Нет, невозможно. Такое только в кино бывает, но не в жизни. И только не с ним, не с Федором, который уже давно растерял романтические иллюзии…

Наверное, дело в другом. Просто Мария (ха-ха, просто Мария!) сумела подобрать ключ к его душе, затронула те самые струны в душе Федора, которые оставались до сих пор нетронутыми. Словно она одна, эта девушка, живущая по соседству, знала ответы на все те вопросы, которые мучили мужчину…

Так придет она сегодня или нет?

Наконец, в половине девятого, Мария появилась. В длинном сарафане, пестром, расцветкой напоминающем осеннюю листву, с распущенными волосами. Тоненькая и очень гибкая. Когда она только входила в ворота, Федор наконец понял, кого она ему напоминает – девушек с картин прерафаэлитов.

Отрешенная, спокойная, таинственная красота… Почему другие люди не оборачиваются на Марию, не смотрят ей вслед удивленно?

Не сразу Федор заметил, что рядом с Марией важно выступает мужчина – невысокий, пузатенький, с какими-то маслеными, яркими, очень оживленными глазками.

Ах, ну да, она же сама вчера призналась, что у нее есть любовник.

В существование этого человека Федор до последнего момента не верил. То есть не верил в то, что у Марии может быть здесь с кем-то серьезный роман. Скорее, рассказывая о том, что у нее есть любовник (словечко-то какое еще употребила!), она, как и всякая женщина, пыталась добавить себе значимости в глазах Федора.

Но получается, что ничего не сочинила. Мужчина в ее жизни существовал, и вполне реальный.

Вот он, стоит перед Федором.

– Добрый вечер, – неискренним, каким-то другим голосом произнесла Мария, глядя Федору куда-то в район солнечного сплетения. – Это Костя. Костя, это Федор, мой сосед.

– Вы на «ты», ну и мы давайте тоже, по-простому! – солнечно улыбнулся любовник Марии и пожал Федору руку. Ладонь у Кости была очень горячей и влажной. И тоже словно маслянистой.

– Так ты ученый, оказывается… И в Америку собираешься? Ну и правильно, что у нас еще делать… Я вот, получается, фермер, пытаюсь целую отрасль поднять, возродить… Прославить отечественные сыры! Так столько препон приходится преодолевать… – сразу же принялся болтать гость.

Он был из породы болтунов, хахаль Марии. Говорил и говорил… Вывалил на Федора все – и технологию того, как делают сыр, и про молодые и старые сыры рассказал, про закваску, и об особенностях налогообложения в России и во всем мире (провел сравнительный анализ), и о проблемах грузоперевозок поведал, и о тонкостях торговли упомянул.

Мария слушала своего Костю молча и внимательно.

Федор то на нее смотрел, то на Костю этого. Иногда о чем-то спрашивал коротко, отпускал какие-то односложные замечания. Костя же разливался буквально соловьем. И постепенно пузырьки в крови Федора стали успокаиваться, исчезать куда-то. Стало легче дышать, сердце билось уже спокойно.

Это чужая женщина, она живет своей, чужой жизнью, и Федору нет до нее никакого дела. С чего он взял, что она необыкновенная и особенная и что она способна поделиться с ним какими-то особенными откровениями?

И почему Мария показалась ему экзотической, не от мира сего, красавицей? Наваждение, не иначе. Вполне заурядная внешность, вон, на нее никто и не смотрит.

Подошла «герцогиня» в бархатном платье, Федор вспомнил ее фамилию – Рожкина. Со стаканчиком вина в руке и, судя по всему, уже немножко навеселе.

– Господа, а помните, как мы все читали в школе эту пьесу… О вишневом саде. И вот, ирония судьбы – мы опять в центре классической пьесы. Федор, вам не жалко продавать вишневый сад?

– Нет, – сухо произнес он.

– Как же так? – подошла дама-«одуванчик», Ласунская (и ее фамилию Федор вспомнил!). – Совсем-совсем не жаль? Ведь насколько я помню, это ваше родовое гнездо.

– И что, – пожал он плечами. – Я не сентиментален.

– Вечная борьба между красотой и прагматизмом, долгом и выгодой… – вздохнула Ласунская.

– А я считаю, красоту надо сохранить… – многозначительно заметил Устин.

– Я согласна, – поддержала Устина Рожкина и воинственно посмотрела на Ласунскую.

– И что вы, Устин, будете делать с этой красотой? – вдруг спросила Мария. – Наймете рабочих, которые станут следить за садом? За деревьями надо ухаживать…

– Ну да, найму рабочих, – с недоумением взглянув на нее, ответил Устин. – Это не так уж и дорого. Кое-где перекопать, пересадить, ветки лишние обрезать, что там еще надо сделать?