– Какая прелесть… Мы уже, кажется, проходили это. Выбирай сердцем!

– Хватит ёрничать, – мрачно буркнул Федор. – Я с тобой серьезно, а ты…

– Ладно, давай серьезно. Ты со своей Натальей говорил на эту тему? Ну, что сомневаешься в своих чувствах к ней?

– Нет пока. Она сидит за ноутбуком, пишет в другой комнате. Она все время пишет. Она по образованию драматург, сейчас сценарии к сериалам сочиняет. Мы так и жили раньше – она за своим компьютером вечерами, я за своим. Типа не мешаем друг другу, полное понимание.

– Скучно как, – вздохнула Мария, приподнялась, протянула руку, повернула к себе лицо Федора за подбородок, посмотрела ему прямо в глаза. – А ты бы, наверное, хотел, чтобы невеста на тебя все время смотрела, да?

– Да. А я бы на нее смотрел.

– Надоело бы. И она тоже бы взбесилась и сбежала бы от тебя.

– Так со мной в первом браке уже было. Я за ней, она от меня. Во вторых отношениях, с Ташей, никто ни за кем не бегает, полная изоляция и автономность каждого. Но я умею делать выводы и избегать прежних ошибок. В третий раз у меня будут гармоничные отношения, я надеюсь. Пойду и скажу Таше, что у нас с ней ничего не получится.

– Так ты серьезно? – Мария опять откинулась назад. – Перестань. Я тоже тебе ничего не обещала.

– И не надо. Но с Ташей я все равно не останусь. С тобой или без тебя.

– Сумасшедший! – возмутилась Мария. – Это же… это жестоко!

– Жестоко обманывать Ташу. И себя. Ладно, пойду к ней, поговорю. – Федор поднялся.

– Не смей, – Мария тоже вскочила. – Не говори ей ничего. Зачем? Может быть, завтра все пройдет, и ты пожалеешь о сделанном. Не руби сплеча, подожди. Попробуй разобраться, поговори с ней. Дай себе время на раздумье!

– Хорошо. Хорошо. И ты обещай мне подумать, – он взял ее за руку.

– Я ничего не стану тебе обещать, – сказала она серьезно. – И, конечно, ни в какую Америку с тобой я не поеду. Это все бред, бред.

Федор потянулся, чтобы поцеловать ее, но Мария отступила.

Оглянулся, стоя уже у забора, у того места, где была выломана доска, и хотел что-то сказать. Но потом словно передумал, исчез в проломе.

«Он, конечно, не теряется, даже при невесте рядом опять пытается меня соблазнить. Ха-ха, соблазнить… Словечко из старинных романов. Но я не должна ему верить. Я никому не должна верить, и мне тоже никто не должен!»

Мария переоделась в старое платье, снова взялась за лопату и с упорством обреченного человека принялась выкапывать очередной камень на своем огороде. Новый, «свежий» – только сегодня его заметила.

* * *

Ксения Рожкина, стоя за кустами смородины, прислушивалась к разговору, который Нелли вела с Машей, их молодой соседкой. Относительно молодой, конечно. Реплики Маши были почти не слышны, а вот голос подруги – довольно визгливый и пронзительный, надо сказать, до Ксении доносился хорошо.

– У Байкалова есть невеста. Настоящая. Живая женщина, которая тоже хочет любви и страстей! – слышала Рожкина.

Вчера вечером, вернее уже ночью, Ксения спорила с Нелли о том, возможен ли у Маши роман с хозяином вишневого сада. Это после представления, что устроили на их улице Костя и Байкалов. Ну разумеется, не была забыта подругами и та сцена во дворе усадьбы Байкалова, когда он с Костей впервые «скрестил шпаги»…

По всему выходило, что Маша понравилась Байкалову. Да и Маша посматривала на соседа с интересом.

В этом Ксения и Нелли оказались солидарны. Но дальнейшее развитие событий каждая из подруг видела по-разному. Нелли считала, что Байкалов, как и Костя, ничего серьезного не сможет предложить Маше, лишь с толку девушку собьет, заставит страдать зря, а вот она, Ксения, была уверена, что крепкие отношения между Байкаловым и Машей – вполне реальны.

Не то что бы Ксении Рожкиной совсем нечего было делать, но женщина по характеру своему очень страдала от несовершенства мира и при любой возможности старалась навести порядок вокруг. Пыталась в первую очередь гармонизировать жизнь своей семьи, но все те мудрые советы, которые Ксения давала близким, отвергались ими напрочь. Что взрослый сын, что взрослая дочь не считались с мнением матери… Но кстати, потом они либо делали все именно так, как советовала мать, либо сетовали, что именно так они не сделали в свое время…

Поэтому Ксении проще было не общаться с детьми и не знать, что они там собираются предпринять, в Москве, какие очередные глупости натворить, ей спокойнее сидеть здесь, в Дербенево, одной. А вот что касается других людей, Ксения Рожкина такого зарока себе не давала.

…Ксения наблюдала издалека за своей подругой-соседкой. Нелли, после того как поговорила с Машей, вернулась к себе. И принялась задумчиво ходить вдоль забора, обирать малину с кустов. Лакомка и сладкоежка, потом опять побежит за какими-нибудь желудочными лекарствами.

Ксении Рожкиной очень хотелось выйти из своего укрытия и поделиться с подругой некоторыми мыслями. Но нет, лучше этого не делать. Если Нелли узнает о плане Ксении, то непременно начнет спорить.

Ксения дождалась, когда Нелли уйдет к себе в дом, и только тогда выскользнула со своего двора. Перебежала наискосок дорогу, надавила на кнопку звонка у калитки Байкалова. Знала, что скорее всего выглянет Ахмед.

Так и получилось.

Минут через пять калитка скрипнула, и показалась голова сторожа. Ахмед недоверчиво, сонным взглядом посмотрел на соседку:

– Здравствуй, Рожкина. Чего тебе?

«Вот, хозяин приехал, сторож и расслабился! – критически подумала Ксения. – Раньше, когда Байкалова не было, со своей берданкой, как лось, по саду носился… А теперь, поди, дрыхнет круглые сутки. Или старик понял наконец, что нет смысла территорию сторожить, все равно продадут?»

– Гостью позови. Наташу. Срочно, – деловито велела она.

– Зачем? Хозяина нет сейчас.

– Да и не нужен мне твой хозяин, Наташу позови.

Ахмед задумчиво поскреб седую щетину на подбородке. Но Ксения чувствовала, что старик ее немного побаивается. Она – солидная дама с авторитетом в их Дербенево…

– Ладно. Спрошу, – голова Ахмеда втянулась обратно, калитка закрылась. Прошло еще минут десять (Ксения уже начала нервничать, что Нелли выглянет в окно и заметит подругу у чужого подворья, но пока все было тихо).

Калитка в воротах Байкалова опять распахнулась, и из нее вышла женщина, белобрысая, тощая и с унылым узким лицом. Ксения примерно такую особу и ожидала увидеть. И никакой экстрасенсорики при этом. Одна жизненная мудрость. Если мужик клюет на роскошную красотку (каковой являлась Маша), то в женах у него – бледная моль. Ну, и наоборот еще бывает…

– Здравствуйте. Это вы меня вызывали? – спросила белобрысая.

– Да, я. Вы Наташа? А я Ксения, живу вот тут, напротив.

– Очень приятно… А что случилось?

– Вы невеста Федора Байкалова?

– Да-а… А вам Федор нужен? Но он куда-то отлучился. По саду где-то бродит, возможно. Порядок наводит. Тут вчера такое было… Как увижу, скажу ему, что соседка заходила.

– Мне вы, именно вы нужны, а не Федор. Вы в курсе, что он тут интрижку завел? – резво, без всякой жалости к собеседнице произнесла Ксения.

– Кто, Федор? – растерялась Наташа. – Надо же… Ну перестаньте, какая интрижка, он тут три дня всего… ему дачу надо продать.

– И что, вы думаете, интрижку за пару минут нельзя состряпать?

– Какая интрижка? – наконец встрепенулась, возмутилась Наташа. – Перестаньте. Я не верю. Федор не такой – это раз, и мы скоро уезжаем из России – это два.

Но Ксению Рожкину не так-то легко было сбить с толку.

– Вон там, с той стороны, видите? – Она указала подбородком направление. – Живет наша местная красавица. И я без иронии произношу это слово – красавица. Мария, – веско добавила она. – Так вот, Федор с первого дня на нее глаз положил. А вчера тут вообще целая оргия была, чуть не с мордобоем, криками на всю деревню… Это Федор выяснял отношения с поклонником Марии. Не верите мне? Так спросите любого жителя, он вам мои слова подтвердит.

– Не собираюсь я ни у кого ничего спрашивать… – нервно говорила Наташа. – Это вообще гадко – о других людях сплетничать, доносить на них. Что за манера, что за привычка у наших граждан… Фу! Скорее бы отсюда ухать, к нормальным людям, – добавила она в сердцах.

– А там, куда вы едете, что, не доносят? – не растерялась, съязвила Ксения. – Там, милочка, не вздохнуть лишний раз без оглядки на соседей. Да вы там пылесос лишний раз включить не сможете, воду в унитазе спустить в неположенное время не решитесь. Слова лишнего там нельзя сказать, потому как вдруг вас нетолерантными сочтут?..

– А вы знаете? Были там? – с горькой укоризной спросила Наташа. – И это разные вещи – соблюдение общественного порядка и… когда к другим людям в душу зачем-то лезут. Это не ваше дело, кто как живет, кто кого любит, кто кому подмигнул! Сколько судеб разрушено благодаря вот такой бесцеремонности, невоспитанности… Об этом надо пьесу написать. И напишу, да, я напишу, – Наташа теперь уже словно сама с собой разговаривала.

– А, так вы писательница?! Пишите, милочка, пишите… Это сейчас очень модно, поклепы на своих соотечественников писать, вон Нелька редактировать не успевает даже…

– Какая еще Нелька? – простонала Наташа. – Ах, отстаньте от меня, пожалуйста, – она попятилась назад.

– Да вы мне спасибо должны сказать, что я глаза вам пытаюсь раскрыть! – топнула ногой Рожкина. – Идите вон в ту сторону, через сад, там дырка в заборе, на участок Марии… Через эту дырку они друг к другу ходят. Он там, ваш Федор, у Марии… Сами убедитесь!

Но Наташа больше не стала отвечать, посмотрела на Рожкину округлившимися от гнева глазами и скрылась за калиткой.

А сама Ксения, высоко подняв голову, зашагала к себе. И сразу заметила подругу, ее пышную шевелюру, маячившую над кустами. Все-таки не получилось соблюсти интригу…

– Ты чего творишь? – привстав на мыски, закричала через забор Нелли. – С ума сошла? Я все слышала сейчас… А еще позиционируешь себя как интеллигентную женщину. Ну ты же баба, самая настоящая деревенская баба, Ксюха!

– Ага, тебе можно Машке глаза открывать, а мне невесте Федора – нельзя?..

– Но это разные вещи! Это тонкие материи! Я Машу предостерегала от необдуманного поступка, а ты, ты – полезла в чужие отношения. Ну да, Федор глаз на Машу положил, это правда… Но он же уедет скоро вместе со своей Натальей.

– Федор с Натальей счастлив не будет. Ему Маша больше подходит, – торжественно произнесла Ксения Рожкина. – И не смей со мной спорить. Я лучше знаю.

* * *

– Мари…

– Уф, напугал! – Мария оглянулась, бросила лопату. Рядом стоял Костик – бледный, со скорбным выражением на лице.

– Я звонил тебе несколько раз.

– Я не слышала. С тобой все в порядке? Ты выглядишь больным.

– Ночь не спал. – Костик прижал ладонь к левой стороне груди, страдальчески поморщился. – Тебе совсем меня не жаль?

– Жаль, – честно призналась она. – Я практически все время испытываю чувство вины перед тобой. Я все время за тебя боюсь, стараюсь ничем тебя не нагружать, ничего не прошу.

– Ага, не просишь… – усмехнулся тот.

– Больше не буду.

– Перестань, Мари. Мы оба с тобой погорячились.

– Что ты хочешь?

– Ничего. У меня уже нет сил чего-то хотеть. Я вымотан, я высосан весь, я выжатый лимон.

– Бедный.

– Да, я не альфа-самец, как этот твой Байкалов, – грустно произнес Костик. – Я обычная рабочая лошадка. Но, Мари… Ты же ему не нужна. Он – планета с другой орбиты, продаст свой вишневый сад и унесется в красивые дали.

– Он мне предлагал с ним уехать.

– Что? – Костик вздрогнул. Кажется, он не ожидал этого услышать. Оглянулся, сел на скамейку поблизости, словно ноги его перестали держать вдруг. – И ты ему веришь? Ты думаешь, он серьезно это сказал? Да он что угодно готов тебе наобещать, лишь бы ты с ним в койку сейчас легла!

– Фу, как грубо.

– Не будь наивной, ты же не девочка. Хотя, понимаю, тебе хочется, чтобы мужчина решил все твои проблемы…

– Нет! Я хочу, чтобы мы вместе с моим мужчиной решали наши общие проблемы, – перебила его Мария.

– Я понимаю. Но что мне делать, что? Я же не могу бросить свою жену, троих детей… – Костик схватился за голову. Он и в самом деле выглядел очень скверно. Мария села рядом с ним, чувствуя, что еще немного – и она совсем скиснет, так ей опять стало жалко своего возлюбленного.

– Костя, миленький, не надо… – устало произнесла она.

– А, пожалуй, я ее брошу. Жену свою. Я уйду от Люды! Потому что жизни у меня все равно нет, – дрожащим голосом заявил Костя. – У меня сердце и так на части рвется. Надо, надо что-то решать, иначе я просто подохну.

Мария вдруг вспомнила, что года три назад уже была такая сцена. В самый острый, романтический период их влюбленности. Тогда Костик тоже произнес нечто подобное, собрался бросать семью, но Мария его отговорила, настояла на том, что ничего не надо менять.