– И как быть? – устало, уже полностью растеряв то ощущение счастья, которое охватывало ее недавно, спросила Мария. Вопрос чисто риторический, но, похоже, Нелли Ласунская знала на него ответ.

– Это совсем не мое дело, но ты должна с ним расстаться. С купчишкой этим твоим…

В Дербенево Костика, владельца сыродельного завода, располагавшегося на той стороне реки, на отшибе, за глаза называли «купцом».

– Он женатый человек! – подняв палец, грозно прошептала Ласунская. – У него трое детей. Трое!

– Я знаю.

– Да что ты все заладила – «я знаю», «я знаю»… Рви с ним, и поскорее. Представь, что станет с его женой, когда ей какие-нибудь добрые люди о тебе доложат?

– Да кто ей о Машке доложит? – раздался неожиданно другой женский голос. Это была Ксения Рожкина – та, что жила левее. Она тихо подкралась к забору и теперь, пробравшись сквозь заросли своего малинника, подключилась к разговору Нелли и Марии.

Ксения Рожкина являлась полной противоположностью Нелли Ласунской. Ухоженная, стильная, статная дама, без намека на суетливость. Всегда прекрасно, по-городскому одетая (никаких там резиновых галош и шерстяных кофт).

– Ксюша, ты… – наморщила носик Ласунская. – Неприлично так подкрадываться.

– Неприлично лезть в чужую жизнь, – парировала Рожкина. – Кто расскажет жене Кости о Маше? Жена Кости, как ее там… Людмила, что ли? Так вот, Людмила сюда сроду не ездила. Она в Москве сколько лет уже живет с детьми.

– Вот именно, с детьми! – взвилась Ласунская. – Дети, бедные дети! Людмила с ними там надрывается, значит…

– А почему сразу бедные? Почему надрывается? Эта Людмила как сыр в масле катается… в буквальном смысле причем. Ее супруг неплохие деньги получает со своего сыродельного заводика, чего ей жаловаться?

– А ты, Ксюша, опять все деньгами меряешь, да? – язвительно спросила Ласунская и пальцем, испачканным малиной, поправила очки, сползшие на кончик носа.

– А ты, Нелечка, все морали читаешь, – парировала Рожкина. – Сама не живешь и другим не даешь. Маш, а ты не вздумай с Костиком расставаться. Если у вас любовь, то вы имеете полное право на счастье.

– А дети?! Как Костик может бросить родных детей? Троих?! – Ласунская даже побагровела от возмущения.

– А они сейчас как будто часто его видят. И почему «бросить»? Бросают – это когда без денег и без помощи оставляют. Можно оставаться хорошим отцом, не состоя в браке с матерью своих детей. Вон, посмотри на этого товарища… – Рожкина показала на пропитого, в грязной одежде мужика, который, пошатываясь, брел по дороге. – Шляется тут который день, попрошайничает. Наверняка у него есть где-то дети! И вот он им действительно не помогает, он их бросил.

– Ладно, пойду, – вздохнула Мария.

Рожкина и Ласунская не заметили ее ухода, продолжили словесную пикировку. Уходя, Мария еще долго слышала их голоса.

Ни на ту, ни на другую соседку Мария не обижалась. В сущности, обе они сейчас озвучили все те сомнения, которые мучили молодую женщину на протяжении последних четырех лет. Да, Костик – женатый человек. Отец троих детей – семнадцати, пятнадцати и тринадцати лет. То есть детей, находящихся в самом сложном, переходном возрасте.

Причем Мария с самого начала знала, что ее возлюбленный несвободен, и не собиралась с ним связываться. Это ведь и правда грех. Это нехорошо, недостойно современной, самодостаточной женщины – затевать роман с женатым.

Но как-то так получилось, что они стали встречаться с Костиком. Словно сама судьба вела Марию, а не она распоряжалась своей жизнью. Возможно, все дело в одиночестве молодой еще женщины, в ее желании чувствовать себя нужной и любимой. Получать, хоть украдкой, кусочек своего счастья. Иначе без любви и жить незачем…

Ну да, они сошлись – Костик и Мария, именно тогда, когда Мария потеряла там, в Москве, всё, буквально всё, и поселилась в этой деревне окончательно.

Первая зима в Дербенево – бесконечная, с ранними сумерками, холодная, тяжелая. Марии, городскому, столичному человеку, пришлось сразу окунуться в совершенно другую среду – с паровыми котлами, замерзающими трубами, туалетом на улице; пришлось смириться с отсутствием ванны…

А она привыкла к столице, к вечерним прогулкам по центральным улицам, к походам в театр или на выставку, привыкла, что все ее проблемы быстро и сразу же решаются: коммунальные службы чинят трубы, латают дыры в крыше, чистят тротуары, сажают цветы на клумбах… Заболеешь – примчится «Скорая», влезут в дом грабители – можно вызывать полицейских.

Тут же, в Дербенево, одна надежда – на себя. Самой все делать, лично договариваться с людьми, чья помощь может тебе понадобиться…

Это все, конечно, не смертельно, и никакая не трагедия. Трагедия – это когда ночуешь под мостом, или когда становишься инвалидом. Или дети рождаются больными… Или умирает кто-то, кого любишь больше жизни.

А то, что произошло с ней, с Марией, – это не трагедия. Это просто драма. Мария жива, здорова (опять же, не надо фельдшерицу из соседнего села вызывать), молода, красива, у нее имеется собственное жилье, у нее есть работа, у нее даже возлюбленный в наличии!

– Я счастлива, я счастлива… – бормотала она себе под нос, пока шла к реке.

У реки народу было немного. Аня Соломина, ученица Марии, с какими-то девчонками («Здрасть, Марь Иванна!» – «Здравствуй, Анечка!»), двое мужиков с обгоревшими на солнце красными шеями сосредоточенно пили пиво из бутылок, и где-то вдалеке – компания с шашлыками, музыкой, приехавшая на машине.

Мария постелила полотенце на землю, заколола тяжелые волосы на затылке, сбросила с себя платье и сразу же по песчаному берегу, цепляясь за корни деревьев, спустилась в воду. Осторожно, чтобы опять же не споткнуться о какую-нибудь корягу, сделала несколько шагов вперед и поплыла.

Вода – теплая, непрозрачная, но довольно чистая. Несколько взмахов руками – и вот ты уже на середине реки. Тут расслабляться нельзя – течение сильное, того и гляди унесет, возвращайся потом.

Молодая женщина плавала и думала о том, что хорошо бы превратить эти мгновения в вечность. Это небо, это солнце, это лето… Пусть лето не закончится никогда.

Наконец, вдоволь наплескавшись, Мария повернула к берегу. Быстро вытерлась полотенцем, натянула платье и пошла прочь. Кто-то из той компании, что на машине, засвистел ей вслед. Но Мария даже головы не повернула.

Полдень. Неистово стрекотали кузнечики в высокой, пожелтевшей траве. Прожужжала пчела рядом. Мария от нее отмахнулась. Вот только что, когда вышла из воды, было прохладно, свежо, а сейчас солнце обжигает открытые плечи.

Когда она шла по улице, что вела к ее дому, надеялась – Ласунская с Рожкиной уже исчезли. Но нет, две закадычные подруги-врагини по-прежнему стояли все там же, у штакетника, разделявшего их участки. А неподалеку, у обочины, – автомобиль с откидным верхом. В нем сидел один из дачников – длинноволосый мужчина средних лет, Мария не помнила его имени, и они, все втроем, что-то оживленно обсуждали.

– Маш… Маша, поди сюда скорее! – опять замахала руками Ласунская.

Мария была вынуждена подойти.

– Ты в курсе, что твой сосед скоро приезжает? – спросила Рожкина.

– Какой сосед?

– Да тот, что слева… Владелец вишневого сада!

– А… Но я его ни разу не видела. Откуда мне знать. С Ахмедом не говорю… – пожала она плечами.

Ахмед, как упоминалось, – сторож того самого вишневого сада. Всегда злой, мрачный старик. С Машей он даже не здоровался.

– Ахмед, значит, не родственник владельца? Он действительно сторож? – с интересом спросил мужчина в кабриолете.

– И хороший сторож, – усмехнулась Мария. – Как-то видела, ходит там, за забором, с ружьем в руках…

– Дикий человек, – констатировала Ласунская. – Как будто золото охраняет. Я бы на его месте специально людей в сад пустила, пусть вишню собирают… И чего ему, жалко? Все равно ведь ягоды пропадают. Целые тонны ягод!

– Но не в этом суть, – перебила подругу Рожкина. Устин говорит, – она кивнула на мужчину в кабриолете, – что скоро приедет хозяин участка.

«Устин. Ему идет это имя. И эта машина. Странно только, что этот Устин здесь сейчас, в Дербенево, а не где-нибудь в Москве… В баре на «золотом острове», например. На веранде, с бокалом мохито…»

– Байкалов. Федор Байкалов – так его зовут, – веско произнес Устин.

«Федор Байкалов… Тоже какое-то ненастоящее имя, словно театральный псевдоним!» – рассеянно подумала Мария.

– Но и это не главная новость… – шепотом добавила Ласунская. – Устин, вы сами Маше расскажите…

– У меня есть знакомый риелтор, – любезно оповестил Устин. – И через него я узнал, что хозяин этого огромного участка собирается его продать.

– И что? – растерянно спросила Мария.

– Да как что! – в один голос закричали Ласунская и Рожкина.

– Либо владелец продает весь сад, целиком, либо делит его на участки и продает их по отдельности, – все так же безразлично-любезно пояснил Устин.

– А если владелец захочет продать сад по участкам, то у нас есть возможность купить по участку! – возбужденно произнесла Рожкина. – Я своим детям могу тут участок прикупить!!! Рядом, понимаешь?!

– И я! – закричала Ласунская, поправляя очки. – И ты, Маш, можешь купить рядом участок. Сама жаловалась, что у тебя ничего не растет из-за этих дурацких камней!

– Но у меня нет денег, – честно призналась Мария.

– Так кредит возьми! Займи! Боже мой, какая ты наивная… У Костика попроси! – всплеснула руками Рожкина.

Мария кивнула и попятилась. Ну вот, они опять за Костика взялись…

Но соседки и Устин, уже забыв о ней, принялись оживленно обсуждать перспективы продажи вишневого сада.

– …Ну, допустим, я бы весь участок купил, целиком, – снисходительно вещал Устин. – Жалко будет, если такой чудесный сад поделят на куски, испортят природу… Этот сад – уникальное создание природы. Природы и рук человеческих. Это сама воплощенная Красота…

– Да-да, – горячо согласилась Нелли Ласунская и, кажется, чуть не прослезилась.

– Нелечка, ну это смешно! И вы, Устин, тоже сейчас не в ту сторону… При чем тут красота? – с досадой воскликнула Ксения Рожкина. – Это земля. Огромный кусище земли, цена которого растет год от года. Купил его сегодня, а завтра он уже вдвое дороже! Это вложение, выгодное вложение средств! Банки могут разориться, доллар с евро будет скакать, а земля – ее цена всегда растет. Тем более та земля, что рядом с Москвой…

– Да где же рядом, три часа на электричке, а если на машине, то все пять…

– А по нашим временам – это рядом! Еще лет десять, двадцать, и досюда Москва дотянется! А почему? А потому что рядом с Москвой все земли давно уже скупили, и стоят они заоблачно. Если мы сейчас подсуетимся, не упустим свой шанс, то в будущем можем стать миллионерами… – Эти слова Ксении Рожкиной Мария услышала, когда уже находилась у себя во дворе.

История с вишневым садом Марию мало тронула. В самом деле, на что надеяться, если у нее, у учительницы, за душой – почти ни гроша? Ну да, есть еще небольшая сумма, отложенная на черный день, но разве ее можно обсуждать всерьез?

Брать кредит Мария, осторожная и пугливая, ни при каком раскладе не стала бы.

И лишь слова Рожкиной – о том, что можно попросить деньги у Костика, – всплыли в голове, когда молодая женщина шла к дому.

То там, то тут выглядывали из земли белые камни. Иногда большие, иногда маленькие. То едва заметные, то настоящие булыжники. Этой весной опять появились.

Когда-то, как объяснили Марии, на этом месте много веков назад стоял каменный монастырь, ровно там, где теперь находился ее участок. Потом монастырь разрушили, и руины занесло песком, землей. Но пару десятков лет назад здесь вдруг принялись выходить из земли камни – те самые, из которых было когда-то построено здание.

Говорят, это происходило из-за того, что неподалеку пробился подземный ручей, который и заставил землю то сначала промерзать, то потом оттаивать интенсивно. Почва из-за этого процесса и принялась по весне выталкивать из себя камни. Мелкие камни Мария собирала сама, уносила на задний двор, там складывала их…

Убирать большие камни она просила местных жителей, желающих подзаработать. К сегодняшнему дню на заднем дворе образовалась довольно-таки внушительная каменная стена.

Словом, участок, тот, которым владела молодая женщина, являлся весьма проблемным и требовал постоянного ухода. Ведь не уберешь вовремя камни, и на земле ничего не вырастет.

А не вырастет – голодной останешься. Поскольку Мария жила на весьма скромную зарплату учительницы, то изрядным подспорьем для нее являлись всякие заготовки из фруктов и овощей. Собственно, ради урожая Мария и не опускала пока руки, старательно боролась с камнями. Если бы молодая женщина смогла бы приобрести участок по соседству (а там земля прекрасная, и никакие дурацкие камни не мешают расти вишневому саду), то часть своих проблем она бы легко смогла решить.