Вечер приобрел новые краски с купленной Сергеем бутылкой абсента. Гость Андрея пытался разогреть ужин холостяка, который больше напоминал варево из тефтелей, гречневой каши и томатного соуса. Сам хозяин квартиры, сидя в метре от шеф-повара вечера, разливал то отложенный на «хмурый день» «Grants», то зеленый абсент, параллельно рассказывая Сергею о своей утренней трагедии. Закончив, он подошел к плите.

– Знаешь, Сережа, что я скажу? Я не хочу, чтобы мои слова прозвучали громко, ведь может показаться, что я пьян, но, на самом деле, самое поганое, что моей головой можно сейчас тайны мира познавать. Лучше бы это было сказано по пьяной дыне. Я много рассуждал о женщинах, какими они должны быть, а какими нет, каких можно трахнуть, а каких нужно, каким должен быть мужчина, а какого следовало бы стерилизовать, чтобы не плодился, но все это были слова. И вот я нашел, обрел, и во мне что-то щелкнуло. Я так не хотел Ее терять, но, похоже, Бог меня наказывает за былые «подвиги». Поманил, дал подержать и отнял, как стакан у еще не бухого, но уже пьяного. Так вот… Если ты меня спросишь, я отвечу, что да, я…

– Стой– стой– стой! Главное сейчас, не сказать хуйни! – Сергей очень резко и громко оборвал Андрея, заставив последнего аж опешить. Это прозвучало очень нехарактерно для Сережи, но со стороны могло показаться, что он из последних сил попробовал от чего-то защитить своего товарища.

– Я Ей это тоже говорил. Я промолчу. – Андрей резко влил в себя рюмку зеленой жидкости, запив ее из стакана, в котором плескался виски.

– Слышь, бармен со стажем, а разве абсент не надо поджигать и что-то там с сахаром делать?– Сереже стало больно от выражения лица Андрея после выпитых напитков.

– Да, это было бы красиво, пилось бы крепко, но не горько, и послевкусие было бы приятнее. Не привыкай к красивому огню, крепкому настоящему и приятным последствиям. Тем более если влюбляешься или берешь 0.75 абсента в два рыла.

После этих слов Андрей подошел с бутылкой абсента к сковороде, в которой томился ужин, и начал ее содержимое заливать полынной жидкостью. Отвлекшийся на нарезание овощей и задумавшийся над последними словами товарища, Сережа, обернувшись к плите, сначала обомлел, а потом раздался смехом. Андрей, вылив около ста грамм на еду, выключил свет на кухне и поджег содержимое сковороды. Тефтельки с гречневой кашей вспыхнули синим пламенем, что вызвало новую волну мужского гоготания. Сергей принялся потряхивать и замешивать горящее варево. Андрей, почувствовав через пару мгновений, что еда может испортиться взял для пробы на вилку немного горящего ужина и поднес ко рту Сережи, настаивая его попробовать. Шеф-повар был не согласен со спонтанным кулинарным решением и всячески пытался извернуться лицом от предлагаемой пробы, держа в руках горящую раскаленную сковороду. Андрей, завидев, что отчаяние овладевает товарищем, и что он готов пожертвовать чистотой кухни, не побоясь выронить из рук тяжелую сковороду на кафельный пол, сам попробовал варево, после чего с лаконичным «готово» задул огонь в сковороде.

Молодые люди принялись есть, изредка прерываясь для очередного односложного тоста. Алкоголь и не менее проспиртованная пища отвлекли Андрея от мысли о Блондинке, как вдруг завибрировал его телефон. Как и обещала, Она прислала фотографии с концерта, а также свою благодарность. Андрей почувствовал, что его сердце сжалось до полной остановки, а через мгновение бешеным ударом пробило кровь по всем сосудам. Он сколь лживо в первой части своего ответа, столь искренне во второй написал «Главное, что тебе понравилось». На что следующим же сообщением получил фотографии уже знакомой кухни Ее подруги, а именно стол, небрежно украшенный пакетом недорого белого вина и парой бокалов. «Мы выезжаем,»– природная, обычная провокация вырвалась из Андрея. Его дразнили, а это была форма защиты. Хуже быть не могло, но следующего ответа он не ожидал никак: «Приезжайте». Тарелка со звоном отлетела от Андрея, слегка напугав рядом сидящего Сережу. Он подскочил с места и устремился в комнату, на полпути громко крикнув: «Сережа, собирайся, мы уезжаем в гости». Сергея новость впечатлила, но не обрадовала, ведь принимающей стороной была Блондинка и Ее подруга. Он напрочь отказывался ехать, считая, что Андрей поступает совершено безграмотно и необдуманно. Но фигура товарища продолжала метаться по квартире в какой-то агонии и нести несвязный бред, изредка выдавая членораздельные пафосные фразы вроде «сейчас решается моя судьба», «это мой шанс» и так далее. Было жалкое и нелепое зрелище. В итоге Сергей поддался и согласился на поездку, предварительно взяв слово с Андрея, что они там не останутся ночевать.

Было бесконечно тяжело сидеть рядом с Ней. Все четверо о чем-то разговаривали и даже позволяли себе смеяться. Но что-то лицемерное и тяжелое витало в воздухе между ними. Андрей это очень хорошо чувствовал. Ему было противно от того, что он показался на Ее глазах в таком разобранном состоянии, но еще больше заставляло его сжирать себя изнутри сознание, что эта женщина уже не его. Он не может Ее обнять, забрать к себе на колени Ее ноги, их губы сегодня не прикоснуться друг другу. Он знал будущее, а это самое поганое, потому что в такие минуты становится неинтересно жить. Тем более, что это будущее было рядом с ним, но не с ним. Девушки пили вино, а молодые люди упивались абсентом. Андрею становилось противно находиться в этой компании, на этой кухни, рядом с Ней. «Почему все делают вид, что ничего не произошло? Или это такая шутка, которую ему не дано понять? А, быть может, все подумали, что это штатная ситуация? Так вот, господа, это не так». Андрей, качаясь, встал, слегка придержав свое тело, опершись на стеклянный стол. В его руке дрожала рюмка с абсентом, а его взгляд заставил замолчать всех присутствующих. Первой это сделала Она. Блондинка постаралась спрятать под столом глаза и напряглась, Она понимала: то, что сейчас будет сказано, будет касаться Ее и его, но куда повернет свою речь Андрей Ей было неизвестно.

«Сегодня я потерял женщину…»– так начал свой тост Андрей. То, что он сказал дальше, было уже тяжело вспомнить даже сразу после окончания тоста. Это была связная и долгая речь, но с большим количество пьяных причастных и деепричастных оборотов, что делало ее тяжелой для восприятия на слух. Он хотел вложить вновь, как и все те минуты, что был рядом с Блондинкой, в отведенное время для тоста всего себя. Получалось сумбурно, но искренне. Закончив речь и, давясь, выпив из рюмки, Андрей присел и закурил. Он озвучил то, о чем никто не решался заговорить. Но даже после его слов компания попыталась зажить по-прежнему. Слегка задумчивой только стала Она, а Андрей уже мог позволить своему разуму лечь на дно. Докурив и тщательно затушив сигарету, он встал и сказал, что устал от насыщенного дня и пойдет отдыхать.

– Андрюх, просыпайся. Нам пора. Давай, вставай. Поехали. – Андрей сквозь крепкий сон начал чувствовать настойчивые тычки в бок.

Он пробормотал что-то несвязное в ответ и перевернулся на спину. Вот оно. Стремительно становилось плохо. Лежачего, как в лихорадке, бросило в холодный пот, и он начал жадно глотать воздух, сбиваясь с дыхательного ритма. Резко открылись бешеные глаза, и он поднял свое туловище. Сердце заколотилось еще сильнее от Ее смеха, что доносился с кухни, и букета запахов, с которыми они в этой комнате вместе засыпали и просыпались. Внезапно в голове зазвучал голос: «Браво. Узнаю брата Колю. Да смирись. Все кончено. Соплячка тебя шваркнула, но на ней мир не сошелся. Она не твоя, ее не будет и ничего страшного». Андрей, услышав последнюю фразу, резко подскочил с кровати.

– К двери. Не впускай.– Коротко скомандовало вставшее тело и устремилось к окну.

Оконная ручка хрустнула, и пластиковая рама открылась нараспашку. Задуло холодным, бодрящим безвкусным воздухом. Андрей прогнулся через подоконник, посмотрел вниз на семнадцать этажей и начал выворачивать себя наизнанку. Такое ощущение, что он был отравлен. Медики бы сказали, что это была сильнейшая интоксикация, романтики бы сказали, что это была реакция на расставание с Блондинкой, сам же Андрей подумал, что сейчас-то он и подохнет. С каждой следующей отрыжкой разум становился все чище и светлее, а тело слабело и начинало дрожать в жаре. В этот момент раздался стук в дверь. Андрей не дожидаясь реакции Сергея, обернулся и еще раз повторил команду «не открывать». Сергей на скорую руку что-то соврал Блондинке по ту сторону двери и попросил товарища поторопиться.

– Как говорил мой отец: «Сейчас не орём! Границу проходим». Не мешай мне, Сережа, когда еще поблюю с семнадцатого этажа?

– Зная тебя, это не придел. Давай прекращай.

Андрей отплевался, сделал пару глубоких вдохов и отошел от окна.

– Дерьмово смотришься. Лучше бы Она тебя сейчас не видела. – Сергей с некой пренебрежительной улыбкой смотрел на стоящего у окна Андрея.

– Поэтому ты сейчас пойдешь на кухню и задержишь их, пока я привожу себя в порядок и снова забываюсь сном. Дай мне часок, сейчас не вариант куда-либо ехать.

– Хорошо. Но через час мы уезжаем.– Сергей не решался вступать в дискуссию.

– Полтора.

– Час.

– Уговорил. –Андрей покорно свесил голову и поднял ладонь в знак обещания. – Полтора,– спокойно добавил он, выходящему из комнаты Сергею.

Хорошенько умывшись, Андрей вновь улегся на кровать и уснул. Что-то теплое и твердое начало сначала укладываться ему на грудь, а потом забилось подмышку. Он приоткрыл глаза. Свернувшись калачиком и закутав одну часть лица в свои пышные волосы, а вторую спрятав подмышкой Андрея, лежала Блондинка. В квартире было подозрительно тихо и спокойно. Девушка мирно лежала и слегка сопела в руку молодого человека. Андрей медленно и аккуратно положил второю руку на Ее голову и принялся гладить.

– Видишь, я поспешил, ворвался к тебе в жизнь, ты ко мне, тебя это насторожило, и вот она…. Старая добрая Хуйня. Ты сотворила полную ерунду. Теперь, я прошу, как дурак, тебя опомниться. Ты отказалась от того, чего даже не узнала. Самое обидное – упустить шанс, который мог изменить всю твою жизнь. Избитая фраза, которой прикрываются долбоебы, романтики и просто тысячи людей, не понимающие истинного значения этой фразы. Одни ее либо слишком высоко превозносят вверх, а другие держатся за нее, скрывая свое бессилие. Хочется понять, почему так?

– Ты как-то мне сказал, что можешь спокойно спать ко мне спиной. Я такого сказать не могу. Вижу как ты горишь мной, но я не чувствую то же самое, – Девушка шепотом поддержала разговор.

– Потому что я – это я. У меня так, а у тебя по-другому. Ты скажи, что не так. Хоть как-нибудь аргументируй. Или все дело в той ночи.

– О Господи. Я тебя очень прошу, не думай об этом. Дело совершенно точно не в том. Вообще выкинь из головы. Просто подумала и решила. Я сказала один раз и менять ничего не стану.– Голова девушки резко отпрянула от тела молодого человека.

– Тогда мне больше незачем здесь оставаться. Я поехал.

– Куда? В таком состоянии. Ляг, поспи, а утром поедешь.

– Зачем ты останавливаешь. Не надо включать эту заботу.

– Я ничего не включаю, я такая всегда. Хочешь уезжать – уезжай.

– Хорошо. Увидимся.

– Счастливо. – Диалог из спокойного русла перешел в некий шахматный размен словами, финальный и контрольный в голову выстрелы которого остались за Блондинкой.

Андрей проснулся в своей кровати от того, что его тело было накалено, как масляная батарея, работающая на полную. Виски гудели, нос был заложен, а внутри было бесконечно пусто. Недолго думая, он взял телефон и отправил абоненту «Моя женщина» короткое смс: «Я чертовски скучаю». Терять было нечего, а сказать нечто подобное очень хотелось. Он, было, прилег, чтобы еще подремать, но телефон сразу же напомнил о себе, завибрировав у уха. «Мне сегодня было очень холодно спать одной». Глаза не верили написанному, голова начала еще больше болеть, а сам Андрей почувствовал прилив сильной раздражительности и даже злобы. Что Она хотела сказать этим и зачем писать подобное человеку, с которым ты решаешь все закончить, было неизвестно.


Точка, с запятой

Очередное тяжелое утро. В комнате висит спертый перегарный воздух, которым поражаешься в детстве, зайдя в комнату к спящему отцу после гулянки; возле кровати валяются тренировочные домашние штаны, на которых покоится телефон; пустой стакан покрылся изнутри липкой пленкой засохших частиц «колы», но сам еще пахнет виски; на кухне открыто окно, потому в квартире холодно, но не свежо от вечернего сигаретного дыма. Если бы захотелось покончить с жизнью в тот момент, то достаточно было взять свой нос пальцами в прищепку и сильно попытаться выдохнуть через него. В таком случае точно виски бы не справились с давлением, так болела голова. В целом, все встало на свои места. Уже вторая неделя в пьяном умате подходила к концу, путая мысли, день с ночью, понедельник с пятницей и яблочный сок с виски.