Наталия Орешкина - Витька, или Бабник — это звучит гордо

— Вот оно что. — Витька на минуту задумался. — Значит, Наташка испугалась, что может оказаться замужем за едва знакомым мужчиной, да еще так быстро?

— Ну, что-то вроде того, — ответила Зойка.

— А что насчет дома в этой вашей Семеновке?

— Место хорошее для отдыха, для детей, да просто для любви и жизни. Город — это для работы, но отдыхать лучше там.

— Ясно. — Витька явно поставил в каком-то одному ему ведомом списке галочку. — Зой, мне надо с Наташкой встретиться и поговорить. На работе это глухо, слишком много заинтересованных лиц, готовых лезть, куда не просят. Да еще Ливнёв по нервам ездит. Ну, и саму работу никто не отменял, привезли новые печи, а они с программным обеспечением, приходится работать переводчиком между рабочими и компьютерными «гениями» с фирмы-производителя.

— Ты прямо пчелка. Ладно, Вить, хотя это и идет вразрез с моими принципами, да и Лешик с Мишкой не будут в восторге, приходи. — Она полезла в сумочку, достала оттуда яркий прямоугольник приглашения и, вписав в него Витькины имя и фамилию, протянула ему. — Надеюсь, у тебя все получится. Не знаю почему, но мне кажется, что из вас получится идеальная пара.

— Твои слова да Богу в уши. И, Зой, не волнуйся, я не буду затевать скандал. Если она поднимет шум, я просто уйду. Крестины я точно портить не стану.

— Ладно, Вить, я пойду. Лешик не отличается терпением, глядишь, искать пойдет.

— Спасибо, Зой.

— Не за что.

У Витьки оставалось мало времени, но он хотел все сделать по-людски — подарок на крестины, цветы… и пора снова обрести колеса. Дел было полно, а такси далеко не такая удобная вещь, как собственная машина… для разъездов.

— Леш, ну что за хрень, мы тут все с ног сбились, а ты куда-то умотал! Мы же договорились…

— Зой, не шуми, я ходил одну вещь проверить. Иваныч сказал, что вроде бы приметил на речке новую пару лебедей, так вот я убедиться хотел.

— Лебеди?! Новая пара?! И?

— Есть. Интересно, кого ждут свадебные колокола?

— Лешик, ты знаешь… я Витьку Тарасова на крестины пригласила…

— Зой, ты че, на фига нам это хмырь нужен? Он, как кобелина озабоченный, никого не пропустит.

— А вот и нет, он влюбился, и всерьез, эти лебеди для него…

— Это кто же та несчастная, на кого он запал?

— Наташка.

— Мишкина сестра?! На фига ей этот бабник?

— Так, Лешик, умерь свой пыл или тебе напомнить, каким ты был? Ты тоже до меня член не только пописать доставал! Может, мне стоит вести себя, как в начале нашего знакомства?

— Это ты про че? — насторожился Леха.

— Это я про то, что мое колено чаще встречалось с твоим пахом, чем мы занимались сексом.

— Зоенька, милая, да фиг с ним, пусть приезжает. Но ты все же не учитываешь, что я исправился.

— Вот и он тоже, так что не лезь к ним, и гадостей чтобы Витьке не говорил! Знаю я тебя, ты же меня, было время, к нему ревновал.

— Ну, было дело… ладно. Я его стану за версту обходить.

На своей машине до Семеновки Витька добрался быстро, а уж найти дом, принадлежащий Семеновым, оказалось еще проще. Около одного из двух самых добротных домов толпился народ и стояли машины. Встреча с Лехой, Зойкой и близнецами прошла гладко, цветы и подарки приняли с благодарностью, а мордашки близнецов неожиданно умилили, заставив что-то внутри сжаться в предвкушении… чего? Возможно того, что однажды такое же чудо войдет и в его с Наташкой жизнь… если она сдастся.

Он видел, как девушка суетливо мелькала где-то на периферии, но спешить не хотел, понимая, что пока не пройдут собственно крестины, он может помешать, а лишний, пусть и небольшой, негатив был сейчас крайне нежелателен.

Церемония, хоть и проведенная в небольшой часовенке, возвышенности и сокровенности момента не утратила. По окончании народ потянулся на выход. Всех рассмешил Мишка, изложив вероятное совместное будущее детей, чем привел в ужас Леху, а остальных заставил корчиться от смеха. Так, веселясь, и дошли до дома; столы, поставленные в саду, ломились он угощений, и, пока виновников торжества устраивали на отдых, Витька решил действовать. Все это время он держался в стороне, не попадаясь Наташке на глаза.

Она стояла, прислонившись к стене, и легкая грусть в ее глазах да натянутая улыбка выделяли ее среди массы веселящихся гостей.

Наташка задумалась. О чем? Да о том, о чем мечтают хоть иногда, даже не признаваясь себе в этом, все женщины — о детях и семье. Милые рожицы близнецов всегда вызывали у нее легкую тоску, но теперь это чувство было сильнее, потому что где-то там, в городе, был тот, с кем она хотела бы разделить это желание. Жаль, его нет рядом… ей на плечо опустилась рука, и знакомый запах парфюма вызвал трепет во всем теле.

— Привет, Наташ. Видно, нам на роду написано говорить друг другу гадости при попытке выяснить отношения. Но я все же хочу рискнуть еще разок. Поговорим?

Наташка обернулась и пристально взглянула в глаза мужчины. Что было в них? Ожидание? Надежда? Без разницы! Больше она не хочет ругаться и предъявлять претензии, она хочет услышать о любви, о том, что нужна ему, да и еще массу всего, что он, как она надеялась, скажет.

На другом конце комнаты Зойка подошла к Мишке, издали наблюдавшему за парочкой.

— Миш, ты извини, это я Витьку пригласила на крестины. Он меня чуть не на коленях умолял.

— Зой, а за что ты извиняешься-то?

— Да, он около Наташки вьется, не к добру это.

— Почему?

— Он жуткий бабник.

— Сочувствую ему, — ухмыльнулся Мишка. — Что же ты раньше не сказала, мы бы свечку в церкви ему за здравие поставили. Оно ему точно потребуется.

— Ох, да ты все знаешь?!

— Ну да. Так что можешь не изображать осуждение и расслабиться, я в курсе, что ты на его стороне.

Зойка покраснела.

— А как же их ссора, ты не будешь вмешиваться?

— Нет, не буду, пора бы им решить все окончательно. Мне Ленки хватает, чтобы держать меня в напряге, а от этой пары у любого крышу унесет.

— Миш, Лешик сегодня видел на реке новую пару лебедей.

— Ни хрена себе. Дело серьезное. Ну что ж, будем надеяться, что все к лучшему.

Витька с Наташкой вышли из дома.

— Ты тут все лучше знаешь, где мы сможем поговорить, чтобы при этом никто не влез?

Девушка подошла к столу и, прихватив несколько кусочков белого хлеба, сказала:

— Пойдем к реке, хочу тебе кое-что показать.

Витька уже догадался, что именно ему хотели продемонстрировать, но промолчал, пусть Наташка сама расскажет, пусть сделает хотя бы крошечный шажок навстречу, а уж остальное расстояние он, если надо, пробежит.

На берегу было тихо. Кто-то установил там лавочку рядом с просветом в камышах. На нее-то они и сели. Наташка оторвала кусочек хлеба и кинула в воду, он приземлился на поверхность с легким шлепком, потом вслед полетел еще кусочек, и еще…

Витька не совсем понимал, для чего она это делает, даже всплесков рыбы не было видно… и тут из зарослей выплыл лебедь, оглянулся, и сразу же к нему присоединилась его пара. Они приблизились к хлебу и аккуратно выловили угощение. Наташка кинула еще, и тут к этой паре присоединилась еще одна. Наташка, молчавшая до этого, тихо произнесла:

— Это Зойкина и Ленкина пары. Они появились тут тогда, когда девчонки нашли свою любовь.

Очередная порция хлеба полетела в воду. Вдруг к тем птицам, что уже собирали подношение, присоединилась новая пара, заставившая Витьку и Наташку потрясенно уставиться на них. Лебеди вели себя несколько неуверенно, словно только недавно поселились здесь и еще незнакомы со здешними порядками, но уже отвоевывали свое место в стае.

— А это чьи? — спросил Витька, уже догадываясь об ответе. — Наши?

Наташка посмотрела в глаза мужчины, один шаг вперед, и она может стать счастливой, отступи — и все рухнет.

И она сделала этот шаг, шаг в его объятия, с радостью принявшие ее решение, а его шепот заставил сердце биться быстрее:

— Обещаю, ты не пожалеешь.

Его губы проложили поцелуями от уха горячую дорожку и накрыли ее рот. Наташка даже не представляла, насколько соскучилась именно по его губам, запаху, который вдыхала, словно это был воздух, так необходимый для дыхания. Осторожные касания рук, казалось, они заново узнают друг друга. Трепет тел от желания большего и не меньшего желания растянуть это все до бесконечности, продлить даже не прелюдию, а само вступление к ней. Отдать как можно больше другому, зная, что будешь вознагражден сторицей. С каждым последующим мгновением понимание особенности происходящего, необычности ощущений, их невероятной глубины и силы. Чувство, что в этот омут можно только глубже погрузиться, попытка вырваться на поверхность смерти подобна.

Они забыли обо всем, кроме друг друга, остатки хлеба давно упали на землю, и последняя из появившихся пар лебедей, которой угощения перепало меньше всего, осмелев, выбралась на берег и, видя, что людям не до них, осторожно приблизившись, утащила упавшее лакомство. Лебедь, видно, решив, что можно потребовать добавки, больно ущипнул мужчину за ногу — не самое приятное возвращение из чувственного тумана.

— Ой, мля, больно же! — вскрикнул Витька, спугнув птиц.

— Вить, ты чего лебедей пугаешь? — удивилась Наташка.

— А чего они щиплются, — обиженно проворчал мужчина.

Наташка захохотала:

— Таковы прелести флирта на природе — пятна от травы на одежде, покусанная насекомыми или опаленная солнцем кожа и песок в самых неожиданных местах. Эх, городской мальчик.

— Тоже мне потомственная колхозница, — фыркнул Витька. — Но я не готов к подобным подвигам, так что я тебя похищаю.

— Это куда, интересно?

— Узнаешь.

Они вернулись в деревню, и Витька подвел ее к черной «бехе».

— Это чья?

— Моя. Извини, но вертолетом я только на компе на симуляторе управлял, а машиной как-то привычней.

Наташка молча села на сиденье, немного волнуясь, куда же повезет ее Витька.

Доехали сравнительно быстро, квартира, в которой они в конце концов оказались была из «престижных», то есть тех, где «хрущевка» вместе с удобствами поместилась бы в гостиной. По тому, как свободно вел себя Витька, Наташка поняла, что это его квартира. И даже навскидку она ничуть не уступала ее собственной — вот тебе и простой сисадмин. Светлые стены и шторы, темная легкая мебель, стекло, металл — абсолютно мужское жилье, только в ней чувствовалось, пусть и едва заметное, присутствие женской руки. Витька заметил, что Наташка нахмурилась, и подумал, что с обстановкой что-то не так.

— После посещения матери не всегда успеваю убрать ту фигню, что она везде расставляет.

Наташка облегченно выдохнула, теперь, когда она признала Витьку своей «собственностью», она не собиралась им делиться даже в таких мелочах, хотя и не ожидала такого от себя.

— Съесть чего-нибудь хочешь? — спросил Витька.

— Да… тебя, — прошептала Наташка. — Извини. — Она рванула полы рубашки, сразу же прижимаясь губами к его груди, а пальцами проникая под рубашку и стягивая ее с плеч. Витька, поначалу растерявшийся от такого напора, поймал руки девушки:

— Так не пойдет. Позволь мне. Уж поверь, я голоднее тебя.

Он подхватил Наташку на руки и понес в спальню. Большая двуспальная кровать с кованым изголовьем и изножьем выглядела не только удобной, но и какой-то эротичной.

Витька усадил девушку на постель и, избавившись от испорченной рубашки, встал на колени. Он не стал срывать платье, а медленно расстегнул молнию, и еще более медленно спустил его с плеч, словно открывая долгожданный подарок, наслаждаясь самим процессом ожидания. Наташка подняла бедра, позволяя окончательно стянуть наряд. Витька благоговейно провел кончиками пальцев по краю кружева, прячущего от его горящего взгляда вершинки сосков, уже не сокрытые тонкой преградой. Ему, как и многим мужчинам, нравилось на женщинах красивое сексуальное белье, но сейчас оно было только лишним препятствием, ненужным, мешающим ощутить шелковистость и тепло кожи. Лифчик упорхнул, и никому не было дела до того куда. Оба сосредоточились на ощущениях, Витька на вкусе и нежности сосков, а Наташка на сводящем с ума удовольствии от прикосновения мужских губ. Она обхватила его голову, пробежала пальцами по волосам — как ни странно, ей нравилась короткая стрижка, чуть колючая и торчащая ежиком.

Губы пропутешествовали ниже, обцеловывая ямку пупка.

Наташка не в силах сидеть откинулась на кровать, отдавая свое тело и страсть в руки мужчины, уже заставившего ее пылать и томиться в ожидании.