Элоиза Джеймс - Вкус блаженства

– Не более чем всегда, – ответил Дарлингтон с ухмылкой. – Есть здесь еще ваши поклонники?

– В конце концов я должна выйти за достойного человека, а вам следует жениться на достойной женщине. – Гризелда опустила зонтик от солнца, чтобы видеть его лицо.

– То есть ваш муж должен обладать барсучьим достоинством?

Гризелда с трудом удержалась от вздоха. В глазах своего спутника она видела то же разочарование, что и в глазах брата в те дни, когда у него в руках оказывалась игрушка, которой он ни с кем не хотел делиться.

– Вы читали мемуары Хеллгейта? – поспешила она сменить тему.

– Эту чушь? Конечно, нет.

– Большинство считает, что в основу их положена жизнь моего брата, но я бы не хотела, чтобы это было так. Герой книги предстает таким жалким и ребячливым...

– Не понимаю, почему вы так уверены, что моделью послужил ваш брат. – Дарлингтон пожал плечами. – У меня создалось впечатление, что Хеллгейт женат, тогда как ваш брат – нет.

– Зато Хеллгейт цитирует различных поэтов, а я вас уверяю, что мой брат мог бы читать стихи с утра до вечера, если бы пожелал.

– Неожиданные глубины, – пробормотал Дарлингтон. – А вы? Вам не жарко? Вы не устали? Может, нам найти более уединенное местечко?

– Ни в коем случае.

– У вас разгоряченный вид.

Гризелда в упор посмотрела на него. Ей вовсе не было жарко. Дарлингтон хочет сказать, что ее лицо раскраснелось и это выглядит непривлекательно? С ее точки зрения, в мире не существовало ничего более прозаического, чем женщина, проверяющая с помощью маленького зеркальца, как она выглядит.

– Я прекрасно себя чувствую! – В голосе Гризелды прозвучало некоторое раздражение.

– Позволю себе не согласиться. – При этих словах Дарлингтон посмотрел на нее с таким обеспокоенным видом, что она и в самом деле заподозрила, что в ее внешности что-то не так. Неужели искусно наложенная косметика растаяла на солнце и размазалась? О Боже, только не это!

Внезапно сердце Гризелды бешено забилось, и вовсе не из страха, что лицо ее выглядит хуже, чем утром.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она слабым голосом. Его рот был всего в дюйме от ее губ, но ведь не мог же он поцеловать ее прямо здесь, посреди толпы...

Словно угадав мысли Гризелды, Дарлингтон схватил ее за руку и потянул за собой. Вскоре они уже были возле стоянки карет.

– Я не могу ехать с вами домой, – почти шепотом сказала Гризелда.

Не слушая возражений, Дарлингтон усадил ее в экипаж, а сам встал на подножку так, чтобы ни у кого не возник соблазн заглянуть внутрь.

– Очень даже можете, – усмехнулся Дарлингтон. – Я закутаю вашу голову в попону и сделаю вид, что вы растение в горшке.

– Нет!

– Да! По правде говоря, я ни разу не приглашал женщину к себе, но вас, Элли, мне бы хотелось пригласить.

– Элли – имя для прислуги! – Гризелда выпятила нижнюю губу. – И потом, что подумает кучер, увидев ваше тело наполовину внутри, наполовину снаружи?

Дарлингтон только усмехнулся.

– Вам когда-нибудь приходилось бывать в квартире джентльмена?

– Конечно, нет!

– В таком случае это будет славное приключение для нас обоих.

Мейн сознавал, что ему следует считать себя счастливейшим человеком на свете: Джига выиграла скачки, и это означало не только то, что он стал богаче на несколько тысяч фунтов, но и то, что лошадь Рейфа проиграла. Нет ничего приятнее, чем обойти близкого друга, разве не так?

К тому же он вел под руку самую восхитительную женщину на свете, и она проявляла признаки живейшего интереса к Аскоту. На Сильви был смелого покроя французский плащ из роскошного атласа цвета бутонов лаванды. Она уже сообщила ему о своем костюме все до мельчайших подробностей, так что теперь Мейну был известен даже цвет ниток, которыми он сшит.

Разумеется, костюм Джози выглядел намного проще: на ней было платье для прогулок ярко-алого цвета, очень простое и почти без всяких украшений. Она держала ее шляпку в руке и размахивала ею, не обращая внимания на замечания Сильви. Казалось, Джози была полностью поглощена созерцанием лошадей, несущихся по беговой дорожке, будто никогда прежде не видела ничего подобного. При этом она представляла собой обворожительный образец женственности, и никакая одежда в мире не смогла бы сделать ее плоской как доска, и неудивительно, что каждый встречный мужчина плотоядно оглядывал ее.

– Дорогой!

Мейн скосил глаза и убедился, что его невеста вопросительно смотрит на него.

– Алые бархатные сапожки... – с нажимом сказала она.

– В самом деле! – Мейн сразу вспомнил годы общения с Гризелдой.

– Но только не сочетание золота и жемчуга! – продолжала Сильви недовольно. – Это уж слишком, вы так не думаете?

– Да, разумеется...

В этот момент Джози привстала на цыпочки, чтобы было удобнее наблюдать за лошадьми, проносившимися мимо, словно ураган.

– Смотрите! – закричала Джози. – Если я не ошибаюсь, одна из лошадей Рейфа выиграла!

Мейн вгляделся в линию финиша и, убедившись, что победившая лошадь в самом деле принадлежит Рейфу, великодушно решил, что может позволить Рейфу иногда и выиграть.

– Расходится на лбу, как рожки, – услышал он рядом голос Сильви.

– Несомненно. – Им пора было вернуться в ложу, откуда наблюдать за скачками гораздо удобнее.

– Мейн!

Только тут Гаррет осознал, что Сильви над ним потешается.

– Вы не обращаете на меня ни малейшего внимания. Я только что заметила, что у герцогини Пидлсуорт на лбу рожки из жемчуга, и вы согласились!

– Прошу прошения, это непростительная небрежность. – Мейн слегка поморщился. – Не желаете ли вернуться в ложу: отсюда трудно наблюдать за скачками...

– Ах, там такая скука! – Сильви нахмурилась. – Я бы предпочла поискать графиню Митфорд, потому что мне надо рассказать ей, как обставляют гостиные во Франции.

Внезапно Мейна охватило безумное желание убежать куда-нибудь подальше.

– Да-да, пора поискать графиню Митфорд, – покорно сказал он. – Уверен, что она будет слушать вас, затаив дыхание.

Сильви слегка прикрыла глаза, но ничего не сказала – нельзя вступать в пререкания на публике.

– Прошу прощения, – извинился он.

– Вы так похожи на моего отца! – Сильви снисходительно улыбнулась. – Понимаете, он помешан на своих собаках. Здоровы ли они, сильны ли, нужна ли им очередная порция ячменной воды для отличного самочувствия – батюшка готов обсуждать эти вопросы часами.

– Насчет ячменной воды?

Сильви кивнула:

– Если, не дай Бог, у бедной псины белки глаз окажутся желтоватыми, он сажает ее на особую диету и дает ячменную воду.

Мейн содрогнулся:

– Неужели есть сходство между мной и вашим отцом?

Джози отпустила руку Мейна и стояла теперь возле ограды, наблюдая за лошадьми, поворачивающими на крутом изгибе беговой дорожки.

– Джози! – крикнула ей Сильви. – Идите сюда скорее, иначе вы будете вся в пыли!

Но Джози ее не услышала – она хлопала в ладоши, любуясь бегом стройной гнедой, вырвавшейся вперед и мчавшейся, словно ветер.

Даже издали Мейн узнал стать победительницы.

– Кто? – крикнула ему Джози.

– Похоже, цвета Палмонта...

Лошади промчались мимо них, и теперь уже крупный поджарый мерин явно выигрывал...

– Нет! – отчаянно завопила Джози, не слишком вежливо опираясь на стоявшего рядом с ней джентльмена.

Сильви издала негромкий звук, явно означавший неодобрение.

– Что это за человек рядом с Джозефиной?

– Лорд Толлбойз. – Мейн даже не обернулся.

Ему было отлично видно, что Толлбойз гораздо внимательнее разглядывает Джози, чем лошадь. Сама Джози казалась совершенно поглощенной скачками – щеки ее раскраснелись, руки в перчатках судорожно вцепились в изгородь.

– Его представили Джози на балу у леди Маклоу.

– Он уважаемый человек?

Мейн хмуро кивнул:

– Вы полагаете, я позволил бы Джози находиться в его обществе? Толлбойз – хороший человек, и состояние у него вполне приличное.

– Он, случайно, не женат? – Сильви понизила голос. – Приличное состояние, говорите?

В этот момент гнедая лошадь, по-видимому, собралась с силами и, вытянув шею, вихрем промчалась мимо зрителей за пределы столба, обозначавшего финиш.

Джози энергично замахала шляпкой, после чего Толлбойз, издав восторженный рев, подхватил ее и закружил в каком-то первобытном танце.

Глядя на них, Сильви рассмеялась:

– Думаю, маленькая Джозефина уже одержала победу.

– В самом деле, – отозвался Мейн, однако в голосе его не чувствовалось особого восторга. Пожалуй, Толлбойз для нее слишком молод, решил он.

– Очаровательное проявление энтузиазма, – сказала Сильви, подходя к Толлбойзу, но тот, похоже, даже не слышал ее. – Возможно, вы сделали ставку на эту лошадь?

Опустив Джози на землю, он вытащил расписание скачек.

– Видите, ее имя Файрбранд, – ткнул он в книжку пальцем. – Отличное имя, правда, мисс Эссекс?

– Не думаю, что имя имеет какое-нибудь значение, – засмеялась Джози. – Вы видели, как она прядала ушами? Будто знала, что выиграла.

– Конечно, она знала: хорошая лошадь всегда это знает.

– А вот некоторые лошади моего отца чувствовали себя подавленными, когда проигрывали...

Они прошли дальше, беседуя о конюшнях отца Джози. Сильви повернулась к Мейну.

– Думаю, лорд Толлбойз нашел то, что искал, – продвигала она. – Он составит жестокую конкуренцию Скевингтону.

– Вы так думаете? Но он совсем молод...

– Зато они смогут играть вместе, как двое котят.

По мнению Мейна, то, как Толлбойз смотрел на Джоне имело ничего общего с играми котят, и это его отнюдь не радовало.

– Нам пора вернуться в ложу, – с нажимом сказал он, при этом намеренно не приглашая Толлбойза. Только сейчас Мейну пришло в голову, что Толлбойз – довольно пустой малый, можно сказать, полный болван. Удивительно, что прежде он этого не замечал, и еще удивительнее, что Джози смеется его жалким шуткам.

«Правда заключается в том, – сказал себе Мейн, пытаясь быть честным с самим собой, – что ты помолвлен, но не чувствуешь себя вполне связанным. Где поцелуи, где украдкой встретившиеся взгляды?»

Впрочем, Мейн, разумеется, вовсе не хотел иметь такую же легкомысленную жену, как те женщины, с которыми он спал когда-то. В результате ему и самому было непонятно, хочет он обмениваться поцелуями со своей невестой или нет.

Джози уныло плелась за Сильви и Мейном, когда внезапно чей-то голос произнес над ее ухом:

– Мисс Эссекс?

Обернувшись, Джози увидела дородного молодого человека, улыбавшегося ей так, будто он давно знает ее. Его лицо показалось ей знакомым, но она не могла припомнить, где его видела, и потому вежливо ответила:

– Добрый день, сэр.

– Мы встречались на прошлой неделе на балу. Я мистер Элиот Терман. Могу я предложить вам руку?

Мейн ушел далеко вперед, поэтому Джози ничего другого не оставалось, как только принять предложенную руку, и прежде чем она успела что-нибудь сообразить, они уже двигались в сторону, противоположную той, где находилась ложа Тесс, приближаясь к палаткам с прохладительными напитками.

Джози откровенно скучала. Мейн опекал свою бесстрастную невесту, Гризелда удалилась с Дарлингтоном...

Ах, если бы только Аннабел приехала в Аскот! Но она не хотела тащить сюда Сэмюела. Имоджин уехала в свадебное путешествие, а Тесс оставалась с мужем...

Джози вздохнула и решила попытаться проявить хоть каплю любезности.

– Ваша лошадь участвует в скачках, мистер Терман? – Она с любопытством посмотрела на своего спутника.

– Нет, не участвует, потому что я не лошадник. Моя мать говорит, что у джентльмена должно быть какое-нибудь занятие, но я слишком ленив для того, чтобы заниматься чем-нибудь столь напряженным.

Они прошли дальше, за палатки, и оказались в саду, окаймлявшем конюшни и скаковые дорожки.

– Думаю, нам пора возвращаться. – Джози наклонилась, чтобы полюбоваться примулами, и тут мистер Терман остановился и издал какой-то странный горловой звук. Внезапно Джози пришло в голову, что, возможно, у него какой-то припадок. Она слышала, что люди со столь ярким румянцем имеют склонность к ударам или сердечным припадкам.

Она хмуро посмотрела на своего спутника: определенно это лицо ей знакомо, и воспоминание о нем связано с чем-то неприятным.