Элоиза Джеймс - Вкус блаженства

Джози нахмурилась, и тогда Тесс неохотно предложила:

– Это могут сделать мои лакеи.

– Твои?

– Да, хотя я этого не одобряю!

– Пусть. Но ведь ты поможешь мне? – В глазах Джози заблестели слезы. – Я не смогу жить, зная, что Мейн любит Сильви или хотя бы думает, что любит...

Гризелда ждала брата в гостиной.

– Наконец-то ты приехал! – воскликнула она, поднимаясь со стула.

Мейн выглядел таким же элегантным и беспечным, как всегда: это означало, что пока никто ее не опередил.

– Дарлингтон... Хеллгейт... – сбивчиво начала Гризелда.

Выслушав все, граф опустился в кресло и нахмурился. И Гризелда заволновалась. Что, если ее брат вызовет Дарлингтона на дуэль и убьет?

– Ты не можешь это сделать! – выкрикнула она.

– Не могу что?

– Вызвать его!

– Какого черта я стал бы это делать?

Гризелда в недоумении уставилась на брата:

– Разве ты не возмущен? У тебя такой вид...

– С Джози творится что-то странное, – расстроенно сообщил он, – а тут еще этот Дарлингтон. У тебя что, роман с ним? Кстати, разве не Дарлингтон обозвал мою жену Шотландской Колбаской?

– Да, это он, – шепотом ответила Гризелда.

– Ты хоть знаешь, что я собирался его за это убить? – Эта фраза прозвучала почти равнодушно.

– Нет! Ты не должен...

– Ясно, что не должен, но неужели ты не могла выбрать кого-нибудь получше?

– Я... Он мне очень нравится. И он никогда больше не скажет ничего такого... Чарлз ужасно сожалеет о том, что причинил Джози неприятности.

– Учитывая его омерзительные писания, мне претит думать о том, что он нашептывает тебе на ухо. Откровенно сказать, я был лучшего мнения о твоем вкусе.

Гризелда поморщилась:

– Может быть, ты наконец перестанешь зубоскалить и хоть на минуту дашь себе труд задуматься?

– Задуматься о чем? – Мейн помолчал. – Похоже, ты собираешься за него замуж, так?

– А что, если он это делает только для того, чтобы позже изобразить наши отношения в книге? – выкрикнула Гризелда. – Об этом ты подумал?

– Тогда я его убью, – все также спокойно сказал Мейн и, подойдя к сестре, провел ладонью по ее щеке. – Если твой Чарлз не умеет писать, это еще нe значит, что он склонен к самоубийству, тем более что, как я понимаю, он уже сделал тебе предложение.

Гризелда порывисто кивнула.

– Это еще одна причина, почему стоит сохранить ему жизнь. – Граф повернулся и взял перчатки.

– Неужели тебя не трогает, что он... написал эту книгу? – Гризелда замерла в ожидании ответа.

– Отвечу одним словом: нет. И вообще, эти мемуары – редкостная глупость. Куда важнее, что ты хочешь выйти за него, а ты ведь этого хочешь, верно?

Гризелда улыбнулась сквозь слезы:

– Думаю, да.

– Ну вот и славно. – Мейн поцеловал сестру в щеку. – Он этого не заслуживает, но я скажу ему это не раньше, чем улажу дело с Джози.

Все оказалось намного проще, чем ожидала Джози: Мейн приехал за ней, и она подала ему чашку чаю, сказав, что Тесс придет через минуту.

Потом Мейн начал рассказывать ей что-то о Дарлингтоне и Хеллгейте. Могло ли быть так, что Дарлингтон написал мемуары Хеллгейта? Впрочем, Джози не могла сосредоточиться на его рассказе и только молча смотрела, как он пьет чай. Прежде чем она успела остановить его, он уснул, привалившись к углу дивана, и тень от ресниц упала на его щеки.

– Я люблю тебя, – прошептала Джози. – Я очень сильно тебя люблю...

Неожиданно Мейн вздохнул и улыбнулся; тогда Джози, несколько успокоившись, вышла из комнаты и осторожно притворила за собой дверь.

– Надеюсь, письмо готово? – спросила Тесс, встретив ее в коридоре.

– Мне еще надо его написать. – Джози с трудом проглотила слезы.

– Ты уверена?

– Конечно, уверена! Просто, лежа на диване, Мейн выглядит таким беззащитным. Он даже не понял, что я его усыпила...

Тесс покачала головой:

– Не зря я считала этот план глупостью. Ну ладно, пиши свое письмо. – Она подтолкнула сестру к письменному столу, и Джози взяла чистый лист бумаги.

«Дорогой Гаррет. Знаю, что ты удивишься, оказавшись на борту корабля. Выходя за тебя замуж, я еще не понимала, что важнее всего не сам брак, а любовь. Раз ты любишь Сильви, то и должен быть с ней.

Джози».

Дописав письмо, Джози громко зарыдала и рухнула на постель.

– Не волнуйся, дорогая. – Тесс помогла ей встать и закутала в плащ. – Я отвезу тебя домой, пока Лусиус занимается всем остальным.

– Ты рассказала ему?

– Конечно, рассказала: а как бы иначе я могла доставить Мейна на пристань? Лусиус – вполне подходящий для этого человек; не сомневаюсь, он сделает все правильно.

– Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал. – Джози вытерла слезы. – Мейн проспит всего четыре часа, самое большее. Он должен быть на пристани ровно в пять, когда начнется прилив. Что, если «Эксельсиор» отплывет без него?

– Не отплывет, – успокоила ее Тесс. – Ты же знаешь, Лусиус никогда не совершает ошибок.

Пока карета громыхала по улицам Лондона, Джози продолжала думать о том, что ей предстоит.

– Что он сказал? – неожиданно спросила она.

– Кто?

– Лусиус. Что он сказал о моем плане?

Тесс усмехнулась:

– Он решил, что это полная чушь, тогда я напомнила ему, что сама была обручена с Мейном.

– Нам обеим очень повезло. – Джози постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно.

– Верно.

Больше они не разговаривали, пока не оказались в доме.

– Тебе надо принять ванну, – решила Тесс и позвонила в колокольчик. – Потом ты ляжешь в постель. Ты измучена, у тебя даже лицо осунулось.

Джози вздохнула. Сейчас Мейн уже на корабле и понял, что она отказалась от него, уступила его Сильви.

От этой мысли Джози чуть не затошнило, и она поскорее погрузилась в ванну.

– Мне пора домой, – сказала Тесс несколькими минутами позже. – Я велела отнести ужин к тебе в спальню, а завтра утром снова буду здесь.

Послав сестре воздушный поцелуй, Тесс исчезла.

Но Джози не захотелось есть в спальне, и, выйдя из ванной, она надела халат Мейна из гладкого шелка, который он одолжил ей после того, как сорвал с нее корсет. Дав краткие указания Рибблу, она поднялась в башню Сесили. Здесь все было так же затенено, таинственно и казалось таким же волшебным, как в первую ночь, когда Мейн привел ее сюда. Единорог приплясывал на своей виноградной лозе, а маленький мальчик, похожий на Мейна, висел, держась за нее одной рукой.

Джози съежилась в огромном кресле, из которого тогда смотрела, как Мейн танцевал в ее платье, но не заплакала. Она знала, что права. Мейн не любил Сильви, и здесь, в этой башне, она однажды шепотом сказала ему об этом.

– Он любит меня, – прошептала Джози. Но кому она это говорила? Должно быть, духу тети Сесили. – Он любит меня и только меня.

Когда вошел Риббл с бокалом вина и ужином, Джози сидела в трепетном свете ламп, перечитывая описания страстных приключений человека, которого любила больше жизни. Вино было глубокого красного цвета и казалось таким же волшебным, как и стены. Чтение создавало странное впечатление, будто она была всеми женщинами, которых любил Мейн...

Но любил ли он их?

Теперь эти истории казались Джози не слишком правдоподобными, хотя по-прежнему волнующими и полными желания.

За дверью послышался какой-то шум, и Джози, перевернув страницу, посмотрела на дверь.

На пороге стоял Мейн: вода струилась с его волос, глаза были окружены темными тенями.

– Джо-о-ози! – произнес он хрипло. – Они выбросили меня из лодки... Я был связан и не мог плыть. Но я должен был прийти сказать тебе «прощай».

Джози ничего не ответила. Воздух вокруг потемнел и сгустился. Она не могла произнести ни слова, не могла дышать.

И тут силы ее оставили и она потеряла сознание.

Мейн вошел в комнату, отряхиваясь, как собака после обильного дождя, и, посмотрев на жену, взял ее стакан и сделал глоток. Потом, не сводя с нее глаз, сел на скамеечку возле стула.

Слишком много романов – в этом, по его мнению, была вся беда.

– Джози! – окликнул он жену. – Джози!

Она не шевелилась, и он провел рукой по ее щеке. Джози была так прекрасна, что его сердце разрывалось от нежности, но на этот раз он решил проявить твердость.

– Джозефина, очнись!

Она открыла глаза и удивленно взглянула на него:

– Гаррет...

– Его призрак.

Джози схватила Мейна за руку, затем быстро вскочила с кресла и стала трясти за плечи:

– Как ты мог?! Как ты мог сделать это?! Я подумала, что ты умер!

Ему следовало бы защищаться, но он не мог сдержать смеха.

– Ты... ты... Я сама сделаю тебя призраком! – Удары ее маленьких кулачков сыпались градом.

Наконец Мейну удалось схватить ее за руки.

– Между прочим, ты это заслужила. – Он с трудом подавил новый приступ смеха.

В этот момент он увидел в глазах Джози все: любовь, которой суждено было продлиться до конца их жизни, уязвимость и бескорыстие, – и это делало ее самой замечательной, забавной и умной женщиной в его жизни.

Брови Джози сошлись над переносицей.

– Негодяй! – выкрикнула она.

– Ты это заслужила.

– Мне не следовало доверять Тесс!

– Ну, по крайней мере Фелтон передал мне твое письмо, – признался Мейн.

– О!

– Будь я проклят, если меня не окружают бездарные писаки! – Он вздохнул. – Сначала Дарлингтон – кстати, этот негодяй собирается стать моим зятем, – а потом и собственная жена: «Любовь важнее брака». Потрясающая напыщенность! Пух и перья! Я и сам мог бы написать мемуары Хеллгейта.

– Сожалею, что мои писания не соответствуют твоим высоким запросам, – парировала Джози с достоинством.

– Ты не только написала напыщенное письмо, но и попыталась избавиться от меня, – продолжал Мейн без малейших признаков угрызения совести.

– Вовсе нет, я никогда не хотела избавиться от тебя!

– Ты хотела, чтобы меня бросили на корабль, и я оказался вместе с француженкой, которую едва знаю.

– Это была Сильви! Если припоминаешь, ты собирался жениться на ней.

– О Боже! Да, это была Сильви, но как ты могла подумать, что я хочу провести несколько дней на одном корабле с ней?

– Потому что... Потому что...

Больше не слушая ее, Мейн усадил Джози себе на колени и заглянул ей в глаза:

– Ты никогда не избавишься от меня, Джозефина, можешь даже не пытаться.

– Никогда? – переспросила она шепотом.

– Никогда, клянусь.

Неожиданно Джози всхлипнула.

– Я люблю тебя, – печально сказала она. – Я так сильно тебя люблю.

– Откуда тебе известно, что я ее любил?

– Ты сам постоянно твердил мне об этом; и потом, ты целовал ее письмо.

– Боже, какой бред! И если ты меня любишь, как ты могла позволить мне уехать?

– Я должна была уступить тебя ей: ведь ты этого хотел, разве нет?

Мейн заключил ее лицо в ладони.

– Я никогда не позволю тебе покинуть меня, Джозефина, жена моя, даже если ты увлечешься самим Хеллгейтом.

Джози засмеялась.

– Но, Гаррет, я ведь влюблена в Хеллгейта, и ты это отлично знаешь. – Она запустила пальцы в его волосы. Его губы прикоснулись ее груди, и Джози чуть не зарыдала от восторга. Потом он снова стал целовать ее губы, в промежутках объясняя:

– С тобой я совсем другой, и мне никогда не бывает скучно. А самое главное, с тобой я вовсе не Хеллгейт, не тот развращенный негодяй, совершивший так много непотребных глупостей. Прежде я и не знал, что такое любовь, и поэтому думал, что люблю Сильви. Разумеется, я был ослом, когда воображал это.

– Я так и думала, что, возможно, ты любишь меня, а не ее. – Джози шумно вздохнула.

– Да, и теперь ты моя графиня, единственная женщина, которую я люблю и буду любить всю оставшуюся жизнь.

Вечер по случаю празднования дебюта книги, которая, по словам многих, стала вехой столетия, продолжался уже в течение двух часов, когда принц-регент вышел на середину зала, держа в руках экземпляр в алой сафьяновой обложке, отделанной жемчужинами, и от души поздравил автора. После этого сэр Чарлз Дарлингтон поблагодарил принца-регента в самых искренних выражениях и затем вернулся к своей супруге леди Гризелде.