Джас Риччи - Вкус Евы

Ева

Его руки были везде, нескромные, настойчивые, жадные. То, что он творил со мной, не поддавалось никакой логике. Я впервые ощутила непередаваемый спектр эмоций от корней волос до кончиков пальчиков на ногах. Моё тело так не реагировало даже на его брата, что капельку радовало.

Мне нравилось смотреть, как он расхаживал по номеру обнаженным, как нетерпеливо в карманах искал презервативы, которые заблаговременно достал из бардачка и сунул в штаны. Его достоинство меня интриговало, впервые вблизи позволила с особым пристрастием рассмотреть набухший член. Я даже не уверена в том, что он сможет войти в меня полностью. Такие, слишком каверзные размышления были прерваны нетерпеливыми действиями Макса. Мне нравилось, как он без лишних сантиментов покоряет моё тело, как удивительно у него получается заставить его отвечать ему. Совершенно новые ощущения для меня, я впитываю кожей в себя любую его ласку.

— Ты такая влажная, — кусает мне шею и долбит меня яростно, пальцами сминая мою грудь, а я ноготками впиваюсь в кожу его спины и сильнее выгибаюсь ему навстречу.

— Я хочу, Макс, — всхлипываю протяжно и чувствую незнакомый прилив внизу, ротом хватаю воздух и пытаюсь вырваться из его стальных объятий.

— Не отпущу, — рычит на ухо и придавливает своим телом так, что я сильнее стискиваю его бедра ногами, взвизгиваю в тот момент, когда его член слишком глубоко проникает в меня, задевая что-то особенное, что заставляет мое тело дрожать от безысходности.

— Ты дрожишь? — жадно целует моё лицо, не прекращая движение наших тел.

— Я сейчас умру, Макс, — хриплю в ответ и слышу его довольное рычание.

— Только вместе со мной, сейчас же.

Внутри меня еще сильнее крепнет его член, а я внезапно понимаю, что внутри меня взрывается что-то похожее на вулкан.

— О Боже, — ногами сильнее сжимаю Макса и чувствую, что он тоже взорвался во мне, всей тяжестью вдавливая меня в матрас.

— Хорошая девочка, — целует моё лицо и довольно мурлычит, вновь припадая губами к моей груди, которая ноет от его грубых сжиманий.

Лбом упираюсь ему в шею и пытаюсь выровнять дыхание, сильнее сжимая его в своих объятиях. Боюсь отпустить его, чтобы никуда не делся и не оставил одну, только не в этот момент, когда он так мне нужен. В этот особенный момент, в мой первый раз.

— Спасибо, — лепечу ему в губы и нежно целую мужчину, который свалился на бок, расставив руки в стороны.

— Я бы рехнулся без тебя, Карташова, — рычит в ответ самодовольно и рукой стаскивает презерватив.

— Вокруг полно девушек, тебе ли не все равно, — меня задевает его «Карташова», опять напомнил противного препода.

— Ева, Ева, а ну нажми на тормоз, — тянет меня на себя и рукой ныряет в волосы, — я никогда не трахал девушек из унвера, чтобы ты знала.

— Не давали или передоз? — Едва не рычу в ответ.

— Я был женат, а в браке я придерживался верности.

Это так мило, что я немного подвисла, переваривая информацию.

— Долго у тебя не было секса? — кусаю губы и рукой глажу его бедро, медленно тянусь пальчиками к опавшему члену.

— Полгода.

— Что? — не верю своим ушам. — Вот вообще ни-ни?

— Чшш, давай не будем углубляться в это, — смеется и смахивает прядь моих волос, которые щекочут его грудь. — Лучше расскажи, как будем жить дальше? Котов будет зол на нас.

— Я не думала об этом.

Прижимаю ладошку к губам и подавляю протяжный ойк. Совершенно без ума, даже сейчас, когда решилась уехать с Максом в неизвестность.

— Я его не предупредила, что теперь будет.

— Я набил смс, ты разве не видела, как только припарковались на стоянке у гостиницы.

— И что ты ему наплел?

— Сказал, что поехали выпить кофе и слопать пиццу в честь примирения.

— Какой ты хитрый, — довольно сползаю с груди Макса и потягиваюсь всем телом перед его глазами, и делаю это намерено.

Падаю на живот, хитро улыбаюсь, когда взгляд Раевского темнеет, а широкая ладонь делает увесистый шлепок по моей попке.

— Ауч, — тру пекущую кожу и прогибаюсь, не заботясь о том, что выгляжу слишком развратно.

Раевский скалится, потирает свои губы и наблюдает, как я трусь телом о простыни, как ладошками скольжу по животу, опускаюсь к промежности. Макс был слишком резким, когда приподнял мои бедра и губами присосался к клитору. Его сильные пальцы до боли сжимали мои ягодицы, но губы и язык творили свою невыносимую игру. Вновь кусаю кулачок и подавляю крик, который норовит слететь с моих губ.

— Хочу ещё тебя, — жарко шепчет мне на ухо и поворачивает меня на живот, тянет за бедра и до упора врывается в меня…

— Уже поздно, я пойду, — сижу в его машине и нервно перебираю ремешок сумочки, уходить совершенно не хочется.

— Мне было хорошо с тобой, — целует меня в руку и улыбается.

— Но есть но? — Напрягаюсь, потому что не знаю чего именно ожидать от него.

— С чего такие предположения? А ну посмотри мне в глаза? — Его голос тут же становится низким и привычным для строгого препода.

Поворачиваю голову к Раевскому и поджимаю губы, понимая, что он рассержен.

— Ты решила, что я просто единоразово тобой попользовался. Так получается?

Котов

Полдня на взводе с того самого момента, как я не смог связаться с Евой. Обычно в привычное для нас время мы созваниваемся с дочкой, перебрасываемся незначительными новостями и я к вечеру спокоен. Так было всегда, и так, видимо, будет и дальше. И пусть она взрослая уже, но я не хочу быть из разряда тех родителей, которые говорят со своими детьми только раз в неделю. Не моё это, Ева — моя дочь, хоть и не я её отец.

— Что она тебе сказала?

Мы с Алиной поднимаемся в квартиру, девушка как-то загадочно отмалчивается, вижу же, что успели всё перетереть.

— С телефоном проблема, уронила, а больше ничего другого, кроме уже выше известной нам версии Максима Викторовича.

— Смотри мне в глаза, — беру Алину за руку и поворачиваю к себе так, чтобы смотрела в глаза, а не блуждала взглядом по сторонам.

— Что вы хотите ещё узнать? — Задирает нос к верху и выдерживает мой взгляд.

— Её кто-то обижает в универе? — Хмурюсь, а потом, когда Алина звонко рассмеялась, почувствовал себя дураком.

— Вы это серьёзно? Нашу Еву можно обидеть?

— Всякие люди бывают, но она в последнее время ходит сама не своя.

— Да ладно, она просто скучала без меня, да и вам за своим телефоном все некогда уделять дочери внимания.

Алины выдала как на духу всю информацию и в мгновение замолчала, смотря на меня ошарашенным взглядом. Видимо поняла, что выплеснула слишком много информации. Забавно, забавно, так вот о чем по вечерам шушукаются девчонки.

Алина первой выбежала из лифта, я видел, как девушка нервно пыталась открыть дверь квартиры, ключ со звоном упал на плитку, она наклонилась, я тоже. Наши пальцы соприкоснулись. Алина как-то резко отдернула руку, что заставило меня нахмурить брови. В последнее время эта девчонка как-то странно себя вела. Я не узнавал её. До нашего переезда в этот город, Алина была веселой, беззаботной хохотушкой, теперь же она всё время пыталась куда-то убежать, сократить разговор или найти причину, чтобы не оставаться со мной наедине.

— Ты нервничаешь, но почему? — я встал, сжимая ключ в ладони.

— Вам показалось.

— Сомневаюсь, и да, мне не нравится, что ты закрываешься от меня, что случилось?

Я попытался её обнять, как делал это сотни раз, когда встречал девчонок со школы и подвозил к спортклубу, а позже забирал у универа и тоже вез в себе на работу. Теперь же девочка стала какой-то нервной, задумчивой. Может, влюбилась?

— Да всё нормально, Владимир Андреевич, правда, давайте лучше ужин готовить.

Я не был против, нам действительно нужно быстрее приготовить ужин, что-то менее калорийное и сытное. Алина тут же скрылась в спальне, а я даже не успел снять кроссовки, как на телефон пришло очередное сообщение от жены, почти бывшей.

Перезваниваю ей, сбрасывает звонок, хотя вот вот писала, что ей нужно со мной срочно о чем-то поговорить. Душу вымотала, дышать больше не могу, я устал так жить.

— Сука, — швыряю телефон на тумбочку, но он не тормозит, наоборот, ускоряется и летит куда-то дальше, приземляется у ног ошарашенной Алины.

Девушка смотрит на телефон и хмурится, приседает и берет мою мобилу, всматривается в экран, который я не удосужился заблокировать.

— Опять с ней говорите, не надоело, — фыркает малышка, и быстро сокращает расстояние между нами, влепляет трубку мне в грудь и смотрит так яростно, что я не знаю даже, чем крыть, — может уже давно пора её забыть и жить дальше?

— Да что ты в этом понимаешь, девчонка.

— Да уж понимаю, не маленькая. Как вам не стыдно, вы — мужчина или просто женский подкаблучник? — Алина говорит все это мне в лицо с таким воинственным запалом, что мне в пору аплодировать её таланту к перевоплощению.

— Ты действительно хочешь поговорить на взрослые темы? — едва улыбаюсь, склонив голову набок.

— Думаете, что слабо?

— Не думаю, уверен.

— Слишком самоуверенный?

Алина впервые себя вела себя так взвинчено, и я действительно призадумался о том, что мне не нравится её состояние. Они вообще с Евой в последнее время какие-то загадочные. За работой, личными переживаниями я не особо погружался в проблемы девушек, а ведь кроме меня, у них никого нет.

— На кухне поговорим.

— Мне нужно вымыть руки, — пробормотала Алина и пробежала мимо меня.

Я не задержался в прихожей, взял сумки с продуктами и прошел на кухню. Сейчас нужно первым делом все разобрать, а уже потом попытаться сделать салат, или попытаться настроиться на более конкретное блюдо — запечь рыбу. Ева очень любит скумбрию, раз в неделю это блюдо у нас считается коронным.

— Почему ты считаешь меня подкаблучником? — сразу с порога ставлю Алину в неловкое положение, разбирая овощи и фрукты на столе, коварно смотрю на растерянное лицо девушки.

— Потому что нельзя так унижаться перед женщиной, которая вам рога наставила.

— Вау, вау, как жарко стало, — насмехаюсь, замечая, как Алина дергает плечом, а потом пытается что-то отыскать на полках шкафа.

— Не смешно, а вот вы выглядите жалким.

И тут я застыл, не зная, чем дальше парировать.

— Ты соображаешь, что говоришь?

Бросаю яблоки на стол и подлетаю к Алине, которая поворачивается ко мне и на полном серьёзе, с надменной улыбкой, отвечает:

— Девочка выросла? И может говорить всё, что считает правильным?

— Ты ведешь себя неприлично.

— А если я не хочу вести себя прилично, Владимир Андреевич, впервые за долгое время.

Я не сразу улавливаю смысл слов Алины, до тех пор, пока её пальцы не касаются моего пресса. Я хмурюсь, очень сильно хмурюсь, перехватывая ее тонкое запястье. Сжимаю очень сильно, но она выдерживает зажим, надменно рассматривая мое лицо с легкой насмешкой.

— Ты рехнулась?

— А если даже так, но, что вы сделаете?

— Иди к себе. Живо!

— Я не ваша дочь, и вашим приказам подчиняться не буду.

Я в ужасе, она ведет себя со мной так, как будто бы все за нас решила. И я же теперь понимаю к чему клонит эта несносная девчонка. Только сейчас отмечаю, что стоит передо мной в коротком халатике, который очень легко, одним движением распахнуть.

— Не заставляй меня применять силу, Аля. Уйди.

Котов

Алина словно не слышит моих предупреждений, девушка кусает губы, я же сильнее сжимаю в руке её запястье. И мои глаза почти что лезут на лоб в тот момент, когда эта паршивка свободной рукой дергает поясок халатика, тот распахивается, а под ним она полностью обнаженная. Как это развидеть?

Я в бешенстве, а она делает шаг ко мне навстречу и вжимается в моё тело, протяжно вздыхает и целует меня в губы. Не осторожно, как делают это девочки, нет она как-то делает это отчаянно, рукой едва-едва касаясь моего бедра.

Она застала меня врасплох, застала своим внезапно настойчивым поведением, своей смелостью. А ведь до этого момента я даже подумать не мог, что рядом со мной проживает девушка, которая имеет на меня какие-то свои планы.

— Да что же ты вытворяешь! — Дергаю рукой и отрываю Алину от себя, стараюсь не смотреть на полуобнаженное тело, не хочу, чтобы потом перед глазами всплывали её формы, заставляли отчаянно пытаться забыть этот вечер.

— Я люблю тебя, — бросает очередное признание, которое заставляет меня вначале застыть, а потом сорваться с места. — Что ты делаешь, мне же больно.