Когда его прогнали из комнаты, Вит немного постоял в коридоре, испепеляя дверь сердитым взглядом, и ушел.

Он не собирался мерить шагами холл, словно какой-то влюбленный юнец, в надежде услышать хотя бы обрывки новостей.

Он направился в свой кабинет, чтобы угоститься доброй порцией бренди.

Возможно, даже двумя порциями.

Может, он вообще не станет наливать бренди в бокал, а выпьет прямо из бутылки. Все, что угодно, лишь бы стереть из памяти истекающую кровью Мирабеллу у подножия крутого холма.

Вит вспомнил, как сжалось от боли сердце в груди, как паника эхом отозвалась в нем, когда он увидел, что ее нет. Облегчение, испытанное им после того, как он нашел ее в сознании и относительно невредимую, было почти невыносимым. Как и желание обнять ее, убаюкивать, целовать и ласкать, пока гримаса боли не исчезнет с ее лица.

Это была, как решил Вит, совершенно естественная реакции на женские страдания. И, поборов панику и сделав все от него зависящее, Вит не видел смысла больше рассуждать об этом.

Нельзя сказать, что его это смутило. В том-то и дело: ведь то, что произошло потом, когда первый страх за нее прошел и он взял ее на руки, смутило его куда сильнее. От Мирабеллы веяло нежностью и теплом. Она прижалась к его груди и обняла за шею. От нее пахло землей и розами.

И в третий раз за прошедшие два дня Вит почувствовал к Мирабелле то, что мужчина чувствует к женщине. Не к ребенку, не к гостье, злоупотребляющей гостеприимством, а к женщине.

Вдруг он захотел прикоснуться к ней не только, чтобы утешить, захотел слышать, как она стонет и вздыхает не от боли. Точнее, от боли совсем иного рода.

Вит представил, как повалит ее на мягкую траву, снимет разорванное платье и коснется ее тела. Он вообразил, как поцелует ту манящую родинку над ее губой, затем ушко и шею, спускаясь все ниже и ниже.

Он задумался, была ли на ней та голубая атласная сорочка.

Когда она выгнулась в его руках, его взгляд упал на вырез платья, и один только вид нижнего белья вызвал в нем желание обладания и… изрядную долю самоосуждения.

Она же ушиблась, черт побери. А он предается эротическим фантазиям о том, как овладеет ею в грязи! Нет, у него гораздо больше самообладания.

И уж точно гораздо больше достоинства.

Изнывая от тревоги и страсти, он толкнул дверь в кабинет и сразу направился к буфету.

— Не слишком ли рано для этого?

Вит даже не обернулся, услышав голос Алекса.

Его лучшему другу не требовалось приглашение, чтобы зайти в комнату и занять свое любимое место у камина. Он бы только посмеялся над этой условностью. Вит наполнил свой бокал.

— Бывают дни, когда время измеряется ощущениями человека, а не стрелками часов. А по моим подсчетам сейчас уже, — Вит глубоко вздохнул, — завтра.

Он поднял бокал, но прежде чем успел сделать глоток, в памяти всплыл образ отца, от которого еще до обеда несло спиртным. Вит поставил бренди на место.

— Дьявол!

— Почему бы не приказать принести что-то другое? — спросил Алекс, присаживаясь.

— Потому что я не хочу ничего другого. — Вит метнул на него сердитый взгляд. — Тебя разве не беспокоит состояние Мирабеллы?

— Беспокоит, поэтому я поговорил с одной из горничных. Вывихнутая лодыжка, да? — Алекс одарил его снисходительной ухмылкой. — Тебе не кажется, что ты слишком бурно реагируешь?

Вит насмешливо поднял бровь.

— А как чувствовала себя Софи сегодня утром? Алекс теперь улыбнулся уголком рта.

— Туше! Но Софи моя жена. Мирабелла же для тебя — как бельмо на глазу.

— Значит, я должен радоваться, видя, как она страдает?

— Ничего подобного, — спокойно заверил его Алекс. — Но я думал, что ситуация покажется тебе немного комичной.

— Тебя забавляют ее страдания? — холодно спросил Вит.

— Нет, а вот то, как ты несешь чертовку на вершину холма и еще полдороги до дома, — невероятно смешно. Не могу представить себе рыцаря в сверкающих доспехах, менее подходящего на эту роль.

Вит вспомнил, как ему эта роль понравилась, и — о, ужас! — жар смущения поднялся из груди и расползся по шее. Алекс откинулся на спинку стула.

— Что такое, ты… краснеешь, Вит?

— Черта с два! — «Пожалуйста, Боже, пусть это будет правда».

— Как бы не так! — парировал Алекс и запрокинул голову от хохота. — Я не видел, как ты краснеешь, с тех пор, как мы были детьми.

— Я не краснею, — процедил Вит. Мужчины, черт побери, не краснеют!

— Прошу прощения, — сказал Алекс с наигранной (и неубедительной, поскольку он все еще смеялся) учтивостью. — Я с детства не видел, как ты покрываешься румянцем.

— Я твое лицо тоже с детства не разукрашивал. Тебе напомнить, как это было?

Алекс поднял руку в знак примирения.

— Звучит заманчиво, но, если мы устроим кулачный бой, твоя мать нам головы оторвет.

— Она оторвет голову мне. От твоей мало что останется. Между ними снова возник дух соперничества, который возникает только между братьями. Алекс храбро улыбнулся.

— Раунд у Джека, когда будем в Лондоне, — с вызовом сказал он. — Ставлю сто фунтов.

— Сто пятьдесят.

— Заметано.

Они ударили по рукам, причем оба самодовольно ухмылялись, так как были уверены в своей победе.

Чувствуя себя значительно лучше, Вит сел напротив Алекса и стал не без удовольствия наблюдать, как друг виновато поглядывает на дверь.

— Буду признателен, если ты не расскажешь Софи об этом маленьком пари.

— По какой-то определенной причине?

— Ты же знаешь, как женщины относятся к подобным вещам, — ответил Алекс, обернувшись к нему. — У нее сейчас и так забот хватает. Это напомнило мне… Она попросила Кейт, Иви и Мирабеллу присутствовать на… э… событии.

— Присутствовать? — спросил Вит, опешив. — В комнате, ты имеешь в виду?

— Я — нет, — уверил его Алекс, — но вполне возможно, что она это имеет в виду. Во время путешествия она набралась каких-то странных идей. Ты привезешь их?

— Я? Я… — Он хотел предложить, чтобы это сделала его мать, но вовремя остановился. Друга в беде не бросают, кроме того, за всей своей веселостью Алекс скрывал тревогу. И не зря — роды были опасным и ужасно женским событием. Он еще помнил тот день, когда родилась его сестра. О таком не любят вспоминать. — Мы приедем. Сколько еще… — Он сделал неопределенный жест.

— Чуть меньше трех месяцев.

— Так скоро? — Казалось, что до родов оставалось еще много времени. Еще годы и годы. — Только три месяца, и тогда…

— Да, и тогда, — хмуро ответил Алекс.

— Понимаю. — Вит принялся нервно постукивать пальцем но стулу.

Алекс неосознанно повторил за ним ритм.

— Да. Точно.

— Хм.

Алекс задумчиво взглянул на бренди.

— Сейчас не так уж и рано.

— Да, конечно, — согласился Вит и поспешил к буфету.


9

Пока Вит и Алекс заливали свои печали в кабинете, вокруг Мирабеллы все ахали и охали, а когда наконец решили, что она выживет, — засуетились еще больше.

Позвали лакея, чтоб тот отнес Мирабеллу в ее комнату, на что она, немного поколебавшись, согласилась. В родных стенах ей было намного уютнее, чем в покоях для гостей, и то, что не Вит отнесет ее туда, нравилось ей еще больше.

Верные подруги, Иви, Кейт и Софи, отправились с ней, оказывая все необходимые знаки внимания. Некоторые из них, весьма похожие на язвительные шуточки, были лишними, но ничего другого Мирабелла и не ожидала.

— Будем напоминать тебе об этом до конца твоих дней, — сказала Иви. — Даже если ты доживешь до ста. Это так смешно — Виту пришлось тащить на себе чертовку вверх по отвесной скале!

— Это был холм, — поправила Мирабелла.

— Через сто лет о такой мелочи никто не вспомнит, — заверила Иви. — История обрастет легендами.

— Взяв ее за основу, напишут оперу, — предсказала Кейт. — Комедию.

— Сочинит ее, по всей вероятности, леди Кейт.

— Я думаю, что это романтично, — вмешалась Софи. После ее реплики воцарилось гробовое молчание, но Софи лишь повела плечом. — Он не обязан был нести тебя наверх, правда?

— Конечно, обязан. Склон был слишком крутой для лошади…

— Я же говорила — отвесная скала.

— …и, кроме него, там никого не было, — закончила Мирабелла, ткнув Иви под ребра, чтобы не перебивала.

— Довольно, леди, — послышался голос миссис Хенсон. — Мисс Браунинг нужно отдохнуть. Кыш!

— Но я не хочу отдыхать, — возразила Мирабелла, когда миссис Хенсон стала выпроваживать девушек.

— Разве я спрашивала, чего вы хотите? Я сказала, что вам нужен отдых. Брысь, девочки! Вы тоже, ваша светлость. Леди Кейт, вы должны уделить внимание гостям, а вы, мисс Коул, обещали маленькой Изабелле Уотерс с ней почаевничать.

Софи лукаво улыбнулась миссис Хенсон, когда та выталкивала ее за дверь.

— Вы не должны так раскланиваться перед барынями, миссис Хенсон.

Миссис Хенсон добродушно хмыкнула и еще раз подтолкнула Софи.

— Может, я и не меняла вам пеленки, ваша светлость, а вот герцогу раз или два доводилось.

Софи засмеялась и переступила порог, но затем ее голова снова показалась в дверях, прежде чем миссис Хенсон успела их закрыть.

— Вит мог дождаться помощи, — сказала она Мирабелле. — Никто бы не упрекнул его за это.

От удивления Мирабелла разинула рот и уставилась сначала на двери, которые миссис Хенсон быстро захлопнула после ухода Софи, потом на саму миссис Хенсон, когда она и Лиззи принялись наводить порядок в комнате. Поняв наконец, что ей незачем глазеть на экономку, Мирабелла закрыла рот и стала пить чай.

Софи права. Вит был не обязан нести ее на вершину холма. Это не требовалось. Такого от него даже не ожидали. Ему было хорошо известно, что за это над ним станут подшучивать, и хотя, в отличие от большинства пэров, Вит не обращал внимания на подобную чепуху, она не знала никого, кому бы нравилось быть посмешищем.

Итак, почему он не подождал?

Вначале Вит испугался — это было заметно, — но страх прошел, когда он понял, что с ней все в порядке. Да? Он выглядел совершенно спокойным. Вит мог скрыть тревогу, подумала она, но это объяснение вызвало целый ворох новых вопросов. Почему он не перестал волноваться? С какой стати скрывать это? Зачем нести ее на холм, когда заботу можно проявить на словах, не утруждая себя?

— Гадаете на гуще, мисс Браунинг?

— Я… — Мирабелла очнулась и поймала на себе взгляд улыбающейся миссис Хенсон. — Простите?

— Говорю, читаете будущее по чаинкам? Сдается мне, что к чаю вы и не притронулись.

— Ой! — Мирабелла нахмурилась и посмотрела в чашку. — Не хочу показаться грубой, миссис Хенсон, но у него странный вкус. Тот, кто его готовил, явно переборщил с сахаром.

— Чай заварен по моему специальному рецепту, милая. Выпейте-ка.

— Но…

— Или я приведу леди Тарстон, и она, будьте уверены, проследит, чтоб вы это сделали.

— Ладно, — проворчала Мирабелла.

— Вот умница. Я должна распорядиться насчет ужина, а Лиззи останется и, когда вы допьете, заберет чашку, чтобы не мешала.

— И чтобы вы знали, что я все выпила, — добавила Мирабелла.

— И для этого тоже, — призналась миссис Хенсон без тени смущения. — Отдыхайте.

Мирабелла дождалась, когда шаги экономки стихли в глубине коридора, и обратилась к Лиззи:

— Дам два фунта, если ты выльешь это в окно и скажешь, что я все выпила.

Лиззи засмеялась и отрицательно покачала головой.

— Меня выгонят, мисс.

— Два фунта с половиной.

— Не сносить мне головы, если миссис Хенсон об этом пронюхает.

— Ты эгоистка, Лиззи, — упрекнула ее Мирабелла. — У Кейт есть роман, где камеристка главной героини жертвует собой ради хозяйки. Это так трогательно.

— По-моему, я его читала, мисс. — Лиззи как ни в чем не бывало сложила покрывало и убрала его на край постели. — Помню, что еще подумала: как благородно со стороны леди нанять слабоумную, и, наверное, хорошо, что смерть избавила бедняжку от мучений. Но это ведь не про нас, правда?

Мирабелла смеялась, пока Лиззи не указала на чашку.

— Зажмите нос и выпейте залпом. Иначе нельзя.

— Ты права, — сказала Мирабелла, вздохнула и сделала, как ей велели. — Фу, гадость.

Лиззи не ответила, так как в дверь постучали и на пороге возник Вит.

— Не помешал? — спросил он, прежде чем его взгляд упал па изголовье кровати и он заметил Мирабеллу. — Как самочувствие?

— Нога побаливает, а в остальном все нормально.

Она смотрела, как Вит входит в комнату, пряча руки за спину.