Мисс Бантинг никогда не видела Ричарда в гневе, и сейчас она невольно попятилась. Кучер был ниже него дюйма на четыре, его лицо побелело как полотно.

— П-простите, милорд. Меня послала сюда леди Беатрис, чтобы я вас нашел. Ваш отец… он… ему плохо, вам нужно немедленно вернуться домой.

Булочница резко втянула воздух, ее ярость мгновенно сменилась беспокойством. Перед ней всплыла до боли знакомая картина, как вот так же ночью со стуком в дверь в их дом пришла новость о смерти ее отца. Ее взгляд метнулся к графу, все мысли о соседях и приличиях вылетели у нее из головы.

Ричард оторопело заморгал, до него дошел смысл услышанного. Он запоздало отпустил воротник кучера и поднял взгляд на Джейн, стоявшую на последней ступеньке.

— Я должен идти.

Неприкрытая боль в глазах, которые обычно смотрели на нее весело, проняла мисс Бантинг до самого сердца.

— Да, да, конечно. — Женщина взяла его руку, крепко сжала и отпустила. — Обувайся, я принесу твои вещи.

Он ушел в считанные минуты. Когда мисс Бантинг смотрела, как Рейли уходит, тревога собиралась в ее груди, словно грозовые тучи на небе. Она горячо помолилась за здоровье его отца. Перед тем как закрыть дверь, хозяйка булочной быстро посмотрела в обе стороны темной улицы и поежилась от холода, не имеющего никакого отношения к погоде. Джейн не знала, что она будет делать, если кто-нибудь видел, как из ее дома вышли двое мужчин. На окне в доме напротив качнулись занавески, или это только плод ее разгоряченного воображения? Шея хозяйки покрылась гусиной кожей. Джейн сглотнула огромный ком в горле. Теперь она уже ничего не могла с этим поделать. Если кто-то из соседей что-нибудь видел, в чем можно не сомневаться, то еще до конца дня миссис Браун будет стоять на ее пороге.

Дорога домой прошла как в тумане. Как только они прибыли, насквозь промокший Ричард в тот же миг взбежал по ступеням крыльца, тяжело дыша от страха и напряжения. Граф бы понял, что произошло нечто ужасное, даже если бы ему не сказали раньше, потому что впервые за всю его жизнь блестящая черная дверь не распахнулась при его приближении.

Он остановился перед закрытой дверью, собираясь с духом, чтобы принять новости, которые ждали его по другую сторону. Повернув ручку, Рейли вошел. В холле царила тишина. Это была странная, зловещая тишина. Не тратя ни секунды, Ричард сбросил пальто, взлетел по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и направился прямиком в хозяйские покои. Проходя через гостиную, лорд резко остановился. На диване в одиночестве сидела Беатрис. Она подобрала ноги, обхватив их руками, и уперлась подбородком в колени; девушка была похожа на испуганного ребенка.

— Беа?

Леди встрепенулась, словно выведенная из транса, и, подняв глаза, поймала его взгляд.

— Ох, Ричард!

Сестра вмиг очутилась в его объятиях, не обращая внимания на его мокрую одежду. Она заплакала, спрятав лицо на его груди. Беатрис обняла его так крепко, что он едва мог вдохнуть. Ричард сжал ее спину, страх сдавил его горло спазмом. Граф стоял и молчал, дожидаясь, пока она соберется с силами, чтобы сказать, что тут происходит.

— Это… это папа, — пробормотала она.

Из-за того, что она уткнулась лицом в его фрак, ее голос звучал глухо. Ричард отстранился и посмотрел на нее, от страха у него кровь застыла в жилах.

— Да, я знаю. Но что именно произошло? Он в порядке? Он…

Граф замолчал, не в силах задать вслух волнующий вопрос: отец еще жив? Мать никогда бы не послала за ним, не будь положение по-настоящему серьезным.

— У него был какой-то приступ. Он потерял сознание у себя в кабинете. Мама сразу послала за доктором, я пока знаю только то, что доктор Гивенс думает, что это сердце. Отец был белый как полотно и едва дышал. Я сказала маме, чтобы она дала мне знать, если ему станет лучше, но я до сих пор ничего не слышала. — От страха глаза Беатрис стали огромными, белокурые волосы были в беспорядке. — Ричард… это длится уже часы.

Последние слова Беатрис прошептала, заплакав, не в силах удержать слез.

— Где все?

— Эви давным-давно ушла в детскую укладывать Эмму спать. Джоселин и Кэролайн пошли с ней, чтобы отвлечься. Мама рядом с папой. — Ее голос дрогнул, она помолчала, чтобы глотнуть. — А Бенедикт, кучера и половина лакеев ушли разыскивать тебя. Когда тебя не оказалось в клубе и в других местах, где ты обычно бываешь, я… я сказала Лоуренсу, где, как я думаю, ты можешь быть. Я взяла с него обещание, что он обойдет вокруг дома и незаметно подойдет к черному ходу. Я не знала, что еще делать. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой бесполезной.

В ее голосе не было ни гнева, ни обвинения — одно страдание. Но Ричард все равно почувствовал себя виноватым, это чувство скрутило его, словно физическая боль. Брат еще раз обнял сестру и подвел ее к дивану.

— Мне очень жаль, Беа. Мне стоило кому-нибудь сказать, где меня искать в случае чего. — Он усадил сестру на мягкие бархатные подушки и сжал ее плечи. — Мне нужно идти к отцу. Ничего, если я оставлю тебя одну?

Беатрис шмыгнула носом и кивнула. Ее носовой платок совсем промок и валялся смятый на столике возле дивана, Рейли дал ей на замену свой.

— Хорошо. Я вернусь, как только смогу.

Он вышел в коридор. Оказавшись вне поля зрения сестры, Ричард нервно взъерошил волосы обеими руками. «Господи Боже, как же это может быть?» Его отец должен быть здоров, просто должен! Ричард глубоко, почти до боли, вздохнул и пошел к покоям отца.

Все слуги, чем бы они ни занимались, при появлении Ричарда немедленно бросали свои дела и опускали взгляды. Его шаги становились все шире и шире, к тому времени, когда граф приблизился к двустворчатой двери комнаты отца, он уже почти бежал.

Рейли снова глубоко вздохнул, тихо постучал костяшками пальцев в дверь и стал ждать. Вместо слуги, как он ожидал, дверь открыла его мать. Она была в том же вечернем платье, в котором сын видел ее перед уходом, но теперь оно выглядело неаккуратно, пышные юбки были измяты. Глаза женщины ввалились, под ними залегли лиловые тени. Маркиза выглядела так, будто за несколько часов постарела на десять лет.

— Мама… — Ричард неосознанно обратился к ней так, как в детстве. Она несколько мгновений смотрела на него, как на привидение, только потом в ее усталых глазах мелькнуло узнавание и мать шагнула ему навстречу.

— Слава Богу, наконец-то ты здесь! — Ее голос звучал напряженно и тоньше обычного. Ричард обнял ее так, словно она была раненым птенцом. Маркиза действительно казалась ужасно хрупкой, и это его чертовски испугало. Обнимая мать, сын посмотрел поверх ее плеча на внушительную кровать с балдахином, занимающую центральное положение в спальне. Врач, доктор Гивенс, стоял возле ночного столика и молча отвел взгляд. Маркиз лежал на середине кровати совершенно неподвижно, восковая бледность его кожи имела даже слегка сероватый оттенок. У Ричарда внутри все перевернулось.

Мать отстранилась и посмотрела на него.

— Он только что очнулся. Он о тебе спрашивал.

Отец медленно открыл глаза. Но даже это вялое движение дало Ричарду надежду: если он очнулся, можно надеяться на выздоровление. Сын отпустил мать, подошел к стулу, поставленному возле кровати, и сел. Он не знал, что делать, куда себя девать. Рейли не помнил случая, когда бы видел отца в постели, тем более в таком состоянии.

Ричард неуверенно протянул руку к руке отца и пожал ее. Маркиз слабо ответил на пожатие. Чувствовать это слабое движение холодной, казалось, безжизненной руки было ужасно, Ричард стиснул зубы. Потом спросил, понизив голос:

— Как ты себя чувствуешь?

Отец лишь покачал головой.

— Ты должен позаботиться о своей матери и сестрах.

— Да, конечно, я о них позабочусь, пока ты не выздоровеешь.

— Ричард, я на тебя полагаюсь.

— Я знаю, отец, я тебя не подведу.

Больной закрыл глаза, его дыхание было неровным и поверхностным. Ричард посмотрел на врача, тот жестом предложил ему выйти туда, где маркиз не сможет их слышать. Граф встал, направляясь за врачом. Мать снова села на стул возле кровати и накрыла своими руками руки мужа.

— Милорд, — сказал доктор Гивенс, — лорд Гренвилл очень болен. Его сердце в таком состоянии, что даже незначительный стресс может иметь фатальные последствия.

Ричард кивнул. Он был готов убрать с пути отца все мыслимые стрессы, если это нужно для его выздоровления. Даже если ему придется обложить весь дом ватой и взять на себя все до единой обязанности, какие только были у маркиза, вплоть до того, что готовить ему еду, то он это сделает, ей-богу! Он не подведет своего отца.

Глава 23

— Что ты здесь делаешь?

Ричард поднял взгляд и увидел в дверях Эви. Последние четверть часа он сидел, уставившись на стакан с виски. Сестра стояла, скрестив руки на груди поверх туго подпоясанного халата, на ее лице отражались смешанные чувства: и подозрение, и тревога, и облегчение, и озабоченность, — все это она сумела выразить одним движением брови.

— Размышляю о тайнах мироздания. — Брат сделал широкий взмах рукой, не вставая из-за отцовского письменного стола. От этого движения кожаное кресло, в котором он никогда прежде не сидел, заскрипело. — Входи и присоединяйся ко мне. Я не знал, что еще кто-то поднялся так рано. Прости, что я не встаю — координация движений у меня уже не та, что была несколько порций виски назад. Как ты держишься?

Эвелин опустила руки, подошла к письменному столу и, не думая о благопристойности, плюхнулась на стул напротив Ричарда.

— Лучше, чем было ночью. Бенедикт все еще спит после бессонной ночи, посвященной твоим поискам, но у Эммы режим нисколько не изменился. После всего, что произошло, я не хочу, чтобы за ней ухаживал кто-то помимо меня. Вот только хотелось бы еще малость поспать.

Рейли кивнул, мужчина понимал, что она имеет в виду. По краям портьер в комнату просачивались слабые лучи рассвета, а он не спал еще ни минуты. Граф поднес к губам стакан, но потом помедлил.

— Хочешь виски?

Его вопрос заработал слабую улыбку, Эви замотала головой.

— Лучше не стоит. И ты не ответил на мой вопрос. Что ты делаешь в папином кабинете?

Ричард допил остатки виски, а оставалось там не так уж мало, и со стуком поставил стакан на стол.

— Мне надо подумать о многом.

Отец, управление имуществом, будущее… Джейн. Он мог только надеяться, что кучер, пытаясь его разыскать, не разбудил никого из соседей этой женщины. Она не должна страдать из-за него, она этого не заслужила. Сколько раз мисс Бантинг волновалась о собственной репутации, а он отмахивался от ее тревог?

— Значит, ты в самом деле размышляешь о тайнах мироздания.

— В самом деле.

Ричард откинулся на спинку стула и положил руки на живот, сплетя пальцы. Прошлой ночью произошло два важных события. Он познал истинное блаженство в объятиях Джейн и узнал настоящий ужас у постели отца. Раньше граф думал, что у него в запасе еще годы, прежде чем на его плечи ляжет груз ответственности, но всего за ночь все эти воображаемые годы исчезли.

Рейли знал, что он должен делать, хотя это сознание лежало тяжестью на его сердце, словно огромный валун, который невозможно сдвинуть. Принять на себя бразды управления поместьями, заботиться о благополучии семьи, надзирать за бизнесом и выбрать идеальную светскую жену. Ричард знал, что одной из самых больших тревог отца было беспокойство о передаче титула следующему поколению, что, в свою очередь, обеспечивало будущее его жены и дочерей.

— Я буду рядом и всегда тебе помогу.

Брат встрепенулся и резко поднял голову. Он и забыл о присутствии Эвелин.

— Я знаю.

— О бизнесе ты можешь не беспокоиться, я буду держать его под контролем.

Ричард кивнул. Сестра пыталась ему помочь, но при этом она лишний раз подтверждала то, что он и так уже знал — его семья не верит всерьез в способность молодого графа справиться с ролью, которую ему предстоит принять. Это было ясно и по тому, как они заверяли его вчера ночью, что он справится — заверяли без искренней убежденности и при этом обмениваясь между собой встревоженными взглядами. Если задуматься, за всю его жизнь Джейн — единственный человек, который подталкивал его стать лучше, верил в него. Быть на высоте, быть лучше, чем от него ожидают другие. И это, черт побери, именно то, что он должен сделать.

— Тебе лучше пойти спать. Завтрашний день, точнее, уже сегодняшний, обещает быть очень трудным.

Это Рейли знал точно, а во всем остальном царила неопределенность.

— Это еще мягко сказано.

Эвелин встала и обошла вокруг письменного стола. Опустившись на колени рядом с братом, она взяла его за руку.