Эрин Найтли - Вкус скандала

— Обязательно возвращайтесь, как только закончите. Я вас уверяю, вы никогда не слышали такого талантливого музыканта, как Чарити.

Ричард стиснул зубы. Он отчаянно пытался придумать какой-то предлог, чтобы выйти и поговорить с Джейн. Внезапно его осенило, он вскочил на ноги.

— Я на минутку отлучусь, пожалуйста, начинайте без меня.

Руки мисс Эффингтон замерли в воздухе над клавишами. Она сказала:

— О, мы можем подождать.

— Нет, я настаиваю, чтобы вы продолжали. Я не хочу задерживать остальных и мешать им наслаждаться вашей игрой.

Чарити все еще смотрела на него с сомнением, поэтому Рейли замахал рукой, словно хотел прогнать птицу, опустившуюся на землю слишком близко от его скамейки. Ее улыбка немного потускнела, женщина кивнула:

— Очень хорошо.

Граф резко выдохнул и направился к двери в коридор под предлогом, что идет в туалет. Оказавшись вне пределов видимости, Ричард прислонился спиной к стене и стал ждать, когда начнется музыка. Наконец из комнаты поплыли звуки одного из любимых собственных сочинений леди Чарити. Лорд выждал целую минуту и только потом медленно двинулся вдоль стены обратно к двери. Он остановился у самого края дверного проема. К счастью, мисс Эффингтон играла одну из самых оживленных песен, что повышало его шансы не быть услышанным.

Он чуть-чуть выглянул из-за косяка, до Джейн было меньше двух футов. Он дотянулся до нее и дернул за юбки. Она резко повернулась. Граф отскочил и спрятался за угол. Нельзя допустить, чтобы его застала семья, если кто-то заметил реакцию Джейн. Через некоторое время он снова заглянул в комнату, улыбнувшись. Его план сработал. Джейн медленно пятилась мелкими шажками, пока не оказалась у самого дверного косяка — идеальное положение для разговора с ней, оставаясь невидимым для всех.

— Мне нужно с вами поговорить, — прошептал Ричард.

Сначала Джейн не двинулась с места и он испугался, что она откажет ему, но потом мисс Бантинг вздохнула и вышла в коридор. Она отошла от дверей музыкальной комнаты ровно настолько, чтобы ее не было видно.

— Ричард, что вам нужно? — прошептала она.

Граф слегка подался вперед и вдохнул ее ангельский аромат.

— Мне нужно вам кое-что сказать.

Она на секунду закрыла глаза, замотав головой.

— Я уже знаю, что вы хотите сказать. В этом нет необходимости, я все понимаю.

— Я должен сказать. Мы можем…

— Нет, мы не можем. — Джейн говорила, понизив голос почти до шепота, глаза ее смотрели серьезно. — Ричард, она славная. Она мне понравилась, хотя, честно говоря, я не думала, что это вообще возможно. Я вижу, что ваша семья от нее в восторге.

Рейли еле удержался он ругательств. Проклятие, это совсем не то, что он хотел услышать!

— Да, она славная, но и вы тоже. Возможно, моя семья может так же восхищаться и вами. Что, если…

Мисс Бантинг приложила палец к его губам и быстро покачала головой:

— Никаких «если». Ваша семья никогда бы не смогла полюбить меня так же. Я не смогу так вписаться в семью, как она. Несмотря ни на что, для меня не может быть настоящего места в вашем мире.

— Но, Джейн…

— Пожалуйста, не надо делать эту сложную ситуацию еще сложнее. Ваш долг перед семьей всегда должен быть на первом месте. Так должно быть. Кому, как не мне это понимать.

Ее глаза потемнели до мягкого карего, и в их глубине Ричард прочел правоту этих слов.

«Проклятие! Проклятие! Проклятие!» Женщина убрала палец, и Ричард кивнул. Джейн была права, будь оно все проклято.

Беатрис смотрела на брата и не верила своим глазам. Она знала: ему нравится общество Джейн — в этом у нее не было сомнений. Поначалу ей казалось, что Ричард воспринимает девушку скорее как развлечение, как и многих других женщин. В конце концов, ведь Ричард славился своими эскападами. Но сестра даже и не думала, что он может чувствовать по отношению к мисс Бантинг нечто большее. Не знала до сегодняшнего дня.

В то время как все смотрели на Чарити, исполняющую свои сочинения, взгляд Ричарда с момента, когда он вернулся, был обращен на Джейн, стоящую возле дверей. Бедная Джейн смотрела прямо перед собой, а ее щеки зарделись ярко-красным цветом. Женщина должна была чувствовать, что Ричард смотрит на нее. «Почему она ничего не делала?» — размышляла сестра графа. Ведь она могла бы ответить на его взгляд, улыбнуться, заговорить с ним. Беатрис хорошо знала, как Джейн относится к Ричарду. Хотя бывшая хозяйка булочной ни словом об этом не обмолвилась, но леди прекрасно понимала, что такая женщина, как мисс Бантинг, не пригласит мужчину в дом ночью, если не полюбит его. Булочница с самого начала заставила Беатрис пообещать, что сестра не обратится за помощью к графу. Но теперь-то Рейли знает, что Джейн работает здесь. «Почему он ничего не предпринимает?»

Уже почти месяц Беатрис наблюдала, как он общается с Чарити. Родители явно ожидали, что дело идет к браку, и даже Ричард, казалось, демонстрировал намерение выбрать мисс Эффингтон своей невестой. Но сестра была уверена: хотя эта девушка нравится графу, между ними нет ни любви, ни страсти. Они просто… мило обращались друг с другом, не более того. Худшей судьбы этим людям она не могла и представить.

Рассуждая таким образом, Беатрис откинулась на спинку стула и поджала губы. Сестра не сомневалась в любви Джейн к Ричарду и сегодня у нее впервые возникло подозрение, что брат, возможно, любит ее. Она покосилась на Эви, сестра покачивалась взад-вперед в такт музыке. Наверное, пришло время им поговорить о брате и булочнице. Пожалуй, в этом деле позволительно пойти на хитрость, ведь именно по этой части, к счастью для них, Беатрис была сильна.

Субботним утром Джейн проснулась в обычное для нее время, то есть когда в ночном небе еще высоко стояла луна. Джейн зажгла свечу, совершила утренний туалет и уложила волосы в узел на затылке, прочно закрепив его шпильками, так же как делала это каждое утро. Занимаясь привычными делами, мисс Бантинг знала, что грядущий день не похож на другие. Сегодня — день бала. Это означало, что лихорадочные приготовления прошлой недели перешли в решающую стадию, и к восьми часам вечера все должно выглядеть безупречно. Каждое печенье и пирожное должно быть произведением искусства, каждый десерт — шедевром, а торт — воплощением красоты как снаружи, так и внутри. Но вовсе не мысль о предстоящей работе тяготила ее, лежала на душе холодным камнем и словно тянула вниз. Вот уже несколько дней или даже недель ей причиняло боль сознание, что к концу сегодняшнего бала она потеряет графа навсегда.

Женщина крепко закрыла глаза и обхватила себя руками. Это нелепо, если разобраться: как можно потерять того, кто никогда и не был твоим? Но на сердце Джейн логические доводы не действовали. Что бы она ни твердила самой себе, она знала: к концу сегодняшнего дня все изменится и никогда не будет таким, как прежде.

Мисс Бантинг посмотрела на потолок, пытаясь бороться с глупыми слезами, и вдруг поняла, что больше всего на свете ей сейчас нужно утешение. Она хотела услышать спокойные слова матери, ее советы, даже если они не имеют ни малейшего отношения к ее настоящим проблемам. Определенно, чтобы продержаться этот день, ей нужно опереться на что-то родное, хоть на что-нибудь. Решение принято. Джейн открыла сундук, добралась до самого дна и достала предпоследнее письмо матери. Вид маминого почерка на свернутом листке успокоил ее так, как не могло успокоить ничто другое. Женщина без колебаний сломала печать на письме и развернула листок. Устроившись на кровати рядом со свечой, она начала читать.

«Моя дорогая Джейн!

Если ты открыла это письмо, то у тебя остается еще одно, то, которое ты должна прочесть накануне своей брачной ночи. Значит, я могу предположить, что ты сейчас решаешь, стоит ли тебе выходить замуж за этого джентльмена. Какая волнующая и пугающая перспектива! В моих письмах я дала тебе все материнские советы, какие только пришли мне в голову, и многие из них когда-то дала мне моя мать.

Однако, дорогая моя, возможно, тебе это покажется странным, но я не только мать. Я еще и женщина, и мне посчастливилось быть замужем за мужчиной, которого я любила и который любил меня. В то время, когда твой папа за мной ухаживал, я сделала для себя открытие, что любить — это нечто большее, чем просто следовать правилам. Это значит понимать, когда их стоит нарушить.

Если после всех моих наставлений ты испытывала искушение пренебречь моими советами — и иногда ему поддавалась, то, возможно, ты встретила мужчину, с которым тебя объединяет подлинная страсть. Если это так, дорогая, то я могу сказать тебе только одно: слушайся своего сердца. Ты заслуживаешь самого лучшего в жизни. Настоящая любовь — большая редкость и драгоценность, не позволяй ничему вставать у нее на пути.

С любовью,

Мама».

Дочь опустила письмо на покрывало и заморгала, стряхивая слезы, туманившие ей глаза. Мама понимала. Она знала, что такое быть влюбленной. Она бы простила Джейн ее поступки. От одной этой мысли мисс Бантинг улыбнулась сквозь слезы. Это письмо озарило ее светом надежды и ослабило самую потаенную из ее печалей — опасение, что ее родители, будь они живы, разочаровались бы в ней. Женщина почувствовала, словно кто-то снял с ее плеч тяжелый груз, да такой, о существовании которого она даже не догадывалась. Мама на ее стороне! Она хотела, чтобы ее дочь нашла свое счастье, любовь и страсть — все то, с чем мисс Бантинг боролась вот уже несколько недель. Более того, мама считала, что она этого достойна.

Только одно удержало Джейн от того, чтобы вскочить и радостно запрыгать по комнате. Мама ее понимает, но это не меняет ситуацию с семьей Ричарда. Мама не могла знать, какие обстоятельства мешают Джейн и мужчине, которого она полюбила, быть вместе. Рейли должен пренебречь пожеланиями его собственных родителей относительно будущего, если хочет быть с ней. Ричард стремился поступить правильно, мисс Бантинг это знала и не хотела вставать между ним и его семьей.

Она легла на спину, в задумчивости покусывая губу и думая, как ей поступить. Она не будет его разыскивать. Если он придет к ней сегодня — а Джейн отчаянно надеялась, что придет, то она воспользуется этим случаем. Итак, нужно каким-то образом дать ему знать о ее чувствах. Выбор граф сделает сам, но булочница не хотела всю оставшуюся жизнь жалеть еще и о том, чего она не сделала.

Громыхая по темным улицам Лондона, экипаж вез Ричарда по направлению к Деннингтон-Хаусу. Он смотрел в окно, но его мысли были далеко и мужчина ничего перед собой не видел. Рейли чувствовал себя как человек, который едет скорее на похороны, чем на бал. «Наверное, так и должно быть. Разве это не похороны моей холостяцкой жизни?» — размышлял Рейли. Но дело, конечно, было не в этом. Весь день лорд не мог избавиться от ощущения, что собирается совершить ошибку. Нет, не так. Ошибку он уже совершил — не далее как сегодня утром он попросил руки Чарити и она мило согласилась. Ни страсти, ни бурной вспышки радости, просто целомудренный поцелуй в щеку и похлопывание по руке. Все детали они собирались обсудить после бала, но, в сущности, дело сделано. Объявление о помолвке сегодня вечером сделает его решение достоянием гласности.

— По-моему, я еще никогда в жизни не видела, чтобы кто-то ехал на бал с меньшим энтузиазмом. — Беатрис покачала головой с таким видом, будто меланхолия была тяжелейшим грехом. Мать и отец ехали за ними в другом экипаже — на случай, если отцу потребуется уехать с бала раньше, и Ричард впервые за последние недели остался наедине с сестрой.

— Не обращай на меня внимания, похоже, я вчера слишком поздно лег, просидев за бутылкой виски.

— Не самый захватывающий способ провести ночь накануне объявления о собственной помолвке. Но каждому свое…

Рейли быстро перевел взгляд на Беатрис.

— А об этом ты откуда знаешь?

«Черт побери, эта девушка — невероятно талантливая шпионка!» Вот только графа этот факт не слишком радовал.

— Ричард, у меня есть два очень важных качества. Первое: я действительно обращаю внимание на окружающих меня людей. А второе — у меня очень хороший слух.

Сестра выглядела очень довольной собой, этакий маленький детектив.

— Беа, думаю, твои способности могли бы пригодиться короне.

Леди лукаво улыбнулась и наклонилась вперед, шурша юбками.

— Перестань меня дразнить, лучше расскажи, кто твоя счастливая помолвленка.

Ричард стиснул зубы. Беатрис должна уже об этом знать. Если он не ошибается, в его семье все уже подозревают. Мать, отец и даже Эви, казалось, при каждом удобном случае пели дифирамбы Чарити. Лорд покачал головой: