Марсия Андес - Вкус вишнёвой лжи

Я, наконец, замолкаю. Все, я пуст. Все эмоции и негодования вырываются на свободу и отправляются в вольное странствие, а я остаюсь с чертовой дырой внутри. Да кто я такой, чтобы жаловаться?

— Ты мои условия услышал, Стас, — как ни в чем не бывало говорит отец. Он что, мобильник отложил в сторону, чтобы не слушать мое нытье? Классно. — Если твой брат хоть раз на тебя пожалуется, отправишься в Англию. Или в Германию. А, может быть, и правда в Сирию. Ты меня понял?

Сжимаю челюсть, скрипя зубами.

— Я не слышу.

Сука.

— Понял, — неохотно.

Короткие гудки. Отключился. Он просто взял и отключился после всего, что я ему наговорил. Урод.

Зло замахиваюсь и выбрасываю бутылку в стену — та не долетает до нее и падает на пол, так и не разбившись. Катится по полу. Шумно вздохнув, я устало падаю в кресло, проводя ладонями по лицу.

Долго смотрю на заставку телефона — Элли, моя милая крошка. Где ж тебя, сука, носит?

Набираю номер Костяна, чтобы извиниться за брата и узнать, не убила ли его Ирка. Или он ее.

Но Назар не отвечает. Пробую дозвониться до Элли — тоже тишина. Они что, сговорились все сегодня?

Поднимаюсь на ноги — бросаю сотовый на диван и иду к балкону. Курить. Надо срочно покурить, иначе я свихнусь.

Свежий воздух успокаивает, и я расслабляюсь. Чиркаю зажигалкой, вдыхая едкий дым, заполняющий легкие. Да, то, что доктор прописал.

Эта семейка когда-нибудь доведет меня до нервного срыва. Особенно отец, неожиданно решивший взяться за мое воспитание. Да по любому Артем его надоумил. «Это пойдет ему на пользу». «Давно пора взяться за него». «Он просто невоспитанный ребенок, пора запретить ему делать все, что он хочет».

Так и слышу его тошную интонацию. Вот сидит он у себя на золотом троне в ожидании, что скоро отец перепишет компанию на его имя, и сидел бы дальше! Нет, нужно до меня докопаться.

Иногда мне кажется, что я приемный. Но нет, глаза, как у матери. Да и на деда в молодости похож. Но ведь это не показатель…

Может, тест ДНК сделать? Хм, а это мысль…

Слышу громкий звонок мобильника, который я оставил на диване. Да кто там еще?

Выбросив сигарету с балкона, я возвращаюсь в квартиру. Хоть бы не отец. И не Артем. Умоляю.

Мольбы услышаны — на экране светится симпатичная фотография моей девушки. Сердце радостно подскакивает, пускаясь в цыганские пляски, но я одергиваю себя, пытаясь избавиться от глупой улыбки.

Так, Стас. Она тебя продинамила. Ты должен сделать вид, что обиделся. Ты же обиду кинул? Кинул же?

— Да, — делаю тон холодным.

В прочем, после разговора с отцом, особых усилий на это не требуется.

— Зайка! — звонкий голосок с другого конца трубки. — Котик, прости. Я так забегалась со своими делами, что совсем потеряла счет времени. У меня тут такое! Ты не представляешь. Думала, что с ума сойду. Ты не обижаешься, милый?

Кривлюсь. Я обижаюсь. Обижаюсь, черт возьми! Сегодня ровно месяц, как мы познакомились. Почти что праздник. Это даже лучше, чем годовщина… Так что я обиделся.

— Нет, — слабак. — Что-то серьезное было? Ты на звонки не отвечала.

— Ой… — она радостно вздыхает. — Завтра увидимся, и я тебе все в подробностях расскажу. Как там прошла вечеринка? Ты Ирку не обижал?

— Не-е-ет, — тяну я, вспоминая, как девушка весь вечер воевала с Костей. — Никто ее не обижал. Ей было весело… — ага, так весело, что плакать хочется. Один факт того, что ее Назар в машину запихнул, чего стоит. — Она уже домой ушла, так что…

— Да? — расстраивается. — Я ей звоню, она не отвечает.

Странно. Костя тоже трубу не берет. Не может же быть, что они…

Пф-ф-ф. Нет, бред какой-то. Эти двое скорее прирежут друг друга, чем окажутся в одной постели.

— Может быть, спать уже легла. Или не слышит, — предполагаю я. — Жаль, что тебя не было. Я скучал…

Сажусь на диван, пытаясь прогнать тоскливую дрожь в груди.

— Я тоже очень скучала, котик, — делает обиженный голосок. — Очень-очень. Мне так жаль, что я не смогла приехать. Прости…

— Да забей, — отмахиваюсь. — Завтра увидимся?

— Конечно, милый.

Я улыбаюсь, уже представляя долгожданную встречу. Сколько мы с Элли не виделись? День? Два? Кажется, что целую вечность. Еще одной такой я не вынесу.

— Ладно, котик, я так устала за сегодняшний день! Сил нет. Пойду спать. До завтра, — она чмокает воздух.

— Спокойной ночи, — улыбаюсь. — Целую.

Снова короткие гудки. Да чтоб их.

Бросаю сотовый на диван и шумно вздыхаю. Ну, ладно. Завтра, так завтра. Все проблемы буду решать утром, а сейчас пусть все катится в ад…

Костя хватается за левый бок — сквозь его пальцы я вижу проступающую жижу вязкой багровой крови, пропитывающую футболку. Словно сок спелой сочной черешни, липкой паутиной пачкающий губы и руки неумелого ребенка.

Я слышу лишь свой медленный выдох, в то время, как весь остальной мир становится немым, будто кто-то выключает громкость телевизора.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Ты че, шакал?! — рык Назарова оглушает, словно гром.

Костя хватает бугая за грудки и рывком притягивает к себе, со всей силы ударяя головой в лицо. Тот стонет, хватаясь за нос, и отшатывается. Нож падает на асфальт и звенит громче, чем должно быть на самом деле.

— Назар… — тот, что с фингалом, пытается вмешаться, но Костя вдруг нагибается и подбирает нож с окровавленным его же собственной кровью лезвием. — Остынь, чувак.

Предмет в его руке ловко складывается, а потом снова раскрывается, будто Костя пытается показать, что умеет обращаться с холодным оружием. Делает шаг вперед — его слегка шатает в сторону, наверное, из-за боли. Направляет лезвие сначала на фингала, а потом на тощего. Остальные двое топчутся в стороне.

У меня дрожат пальцы, и я сжимаю их в кулаки. Стискиваю зубы. Да что они тут устроили? Это же статья. Нападение, причинение вреда здоровью. Сколько за это дадут? Если бы отец узнал, во что я ввязываюсь, застрелился бы из своего табельного.

Черт, сейчас вообще не время думать об этом.

Костя ранен, и нужно понять, насколько серьезно.

Бугай сплевывает, держась за нос, — все его лицо в крови. Видимо, сломана перегородка. Но это мелочи, по сравнению с ножевым ранением.

— Костян, ты это… — фингал отступает, шмыгая носом. — Не горячись, ладно. Мы щас свалим. Только спокойнее…

— Сука, — сплевывает Назаров.

Он похож на дикого волка, готово наброситься на обидчиков и разорвать им глотки. Даже мне становится неуютно, глядя на этого парня. Но, неужели, он такой страшный, когда злится, что даже четверо гопников испытывают ужас рядом с ним?

— Валим, пацаны, — командует фингал.

Отступает, пристально смотря на Костю. Только оказавшись на безопасном расстоянии, он разворачивается и пускается в бегство.

— Ты нахрена нож достал, дебил? — слышу голос одного из гопников.

— Ну, а че…

Лишь когда парни скрываются в темноте переулка, Назаров опускает оружие и шумно вздыхает. То ли облегченно, то ли из-за боли.

Он оборачивается и смотрит на меня, оценивая обстановку, а я так и стою в стороне, не в силах заставить свое тело двигаться.

Нужно подойти к Косте и проверить его рану. Оказать первую помощь. Остановить кровь. Давай же, Ира. Ты же, мать его, ходила на медицинские курсы, просто обязана сделать хоть что-то, пока парень не истек кровью.

— Живая? — спрашивает Назаров.

Я киваю.

Возьми себя в руки, тряпка.

Шаг.

Да, правильно, Ира. Двигайся.

Еще один.

Еще.

— Покажи, — напряженно говорю я, наконец, преодолевая это бесконечное расстояние до Кости.

— Да пустяки, — отмахивается, продолжая держаться за бок. — Не в первый раз.

— Давай, показывай! Надо проверить, насколько все серьезно, — требую я.

Назаров морщится, вздыхает. Нехотя приподнимает футболку — ткань прилипает к коже, пропитываясь кровью, и неохотно поддается его движениям.

Кровь все еще сочится, стекая по коже к штанам. Рана глубокая, но нож прошел прямо по поверхности левого бока, даже не задев внутренние органы. Будто бы просто шов разошелся на одежде, словно врач собирался сделать операцию, но дальше разрезанной плоти так и не рискнул идти.

— Тебе нужно в больницу, — решительно говорю. — Рану нужно обработать и зашить.

— Никакой больницы, — отрезает Костя. — Нихрена я туда не сунусь.

— Сдурел? — возмущаюсь я. — Тебе повезло, что нож по поверхности прошел. Но может попасть инфекция. И кровь нужно остановить. Я вызову скорую…

Костя складывает нож и убирает его в карман джинс, продолжая прижимать руку к боку, но я вижу, что кровь так и просачивается сквозь его пальцы, не намереваясь останавливается.

Открываю сумочку, доставая сотовый, но Назаров неожиданно отбирает у меня телефон, пачкая его в крови, и тычем в меня пальцем.

— Я же сказал, никакой больницы! — рычит он.

— Да почему? — не понимаю. — Тебе окажут первую помощь. Хочешь умереть от потери крови?

— Да, блять, нельзя мне туда! — повышает голос, заставляя меня замолчать. Становится неуютно, и я отступаю на шаг назад. Парень мнется. Осматривается. — Я засвечусь, понимаешь? Они ментов вызовут из-за ножевого. А там недолго и до сына депутата.

Ну, да. Есть вероятность, что врачи сообщат в полицию. Но что теперь с открытой раной ходить что ли? Ее в любом случае нужно обработать. Блин… А у меня даже знакомых врачей нет. Может быть, Элли позвонить?

Нет. Хватит мне проблем из-за нее. Нужно все брать в свои руки.

— Ты в медицине сечешь что ли? — вдруг спрашивает Костя, осматривая меня.

— Немного…

— Ништяк. Вот ты меня и зашьешь, — решительно заявляет он.

Парень морщится, снимая футболку. Скомкав вещь, прижимает ее к ране.

— Что? Я никогда не накладывала швы! — пугаюсь я. — Это нужен хотя бы местный наркоз.

— Да похер, — сплевывает и протягивает мне сотовый. — Без него справимся. Звони водителю, пусть отвезет нас. У тебя дома кто есть? Мне к себе нельзя, у меня мать больная…

Качаю головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Бабуля, — неуверенно бормочу я. — Но она… спит как убитая.

— Класс. Водка, спирт есть?

— Д..да. Да. Есть, — забираю сотовый.

— Вот и отлично.

Мобильник в крови, но я не обращаю на это внимания. Нахожу номер водителя Элли и звоню ему: прошу приехать по нужному адресу.

— Через десять минут будет.

Скольжу по его обнаженному торсу взглядом, цепляюсь за кровавые отпечатки. Замечаю парочку шрамов в районе ребер. Да, видимо, Костя не врал, когда говорил, что не впервые получает ножевое ранение.

Татуировка на правой груди в виде пронзенного ножом скорпиона выглядит агрессивной.

— Не ссы, жить буду, — усмехается Костя.

Вот блин, во что же я вляпалась-то. А всего лишь согласилась помочь подруге. Могла бы сейчас мирно спать в своей постели и не участвовать во всем этом дерьме. Не узнала бы чертов секрет про сына депутата, не видела бы, как на моих глазах дерутся гопники, а теперь еще и рану зашивать нужно.

Замечательное приключение.

И теперь я должна привести в дом человека, которого разыскивает полиция. Повезет, если отцу не приспичит прийти навестить меня в такое время. А он может…

— Ты больной на голову, — констатирую факт. — Безбашенный псих. Боже…

— А ты думаешь, они испугались, что я их ментам сдам, поэтому и драпанули, а, принцесса? — спрашивает Костя.

— Я ничего не думаю, — огрызаюсь я, постепенно расслабляясь после стычки с гопниками. — Кто это вообще был?

— Да так, местные упыри, — шмыгает носом, проверяя свою рану. — Сука, не останавливается.

— Плотнее прижми, — бросаю я. — Потеряешь много крови — помрешь. Я тебя тогда здесь брошу.

— Какая ты добрая, — скалится, но делает так, как я ему говорю.

Ничего не ответив, я обнимаю себя руками, осматриваясь по сторонам. Дома нависают над нами, мигая светом окон, который то загорается, то тонет во мраке, будто новогодняя елка. Поблизости никого нет — темнота окутывает пространство, и лишь фонари позволяют нам полностью не утонуть в бездне ночи.

Небо безоблачное, но звезд так мало, что больно на них смотреть. Они все вымирают в таких крупных городах, как этот, и насладиться романтикой космоса здесь практически невозможно.

Иногда мне хочется уехать в какую-нибудь деревню, чтобы отдохнуть от городской суеты и насладиться великолепием нависающего ночного полотна.